Александр Юрин - Обретение
«С другой стороны, только так я смогу окончательно понять, что именно случилось с отцом и Юркой. А что если под этим монастырём тоже что–то сидит? Не менее ужасное и подлое, вынашивающее злобные козни в отношении всего человечества. Вдруг это последняя грань? Грань, за которой уже нет ничего и никого, и если сейчас прогнуться под сознательными чувствами, то станет только ещё хуже… Мир изменится, а такого понятия, как «мама» больше не станет…»
Димка в последний раз посмотрел на дверь. Он понимал, что лишь успокаивает себя, закидываясь глобальными проблемами, которых возможно и нет. Успокаивал, отметая очевидное: сейчас он в одном шаге от самого злостного поступка в своей жизни — предательства человека, который ему верит… Который есть в его жизни… Который просто есть. Но как–то иначе Димка попросту не мог. Нужно идти. Нужно написать финальную главу… Нужно найти Огонька. Пока не стало поздно. Пока монастырь не исчез. Пока не исчезла сама жизнь.
«Иначе поезд не остановится, сколько платформ не сооруди!»
Димка откинул шторку и открыл оконную раму.
Чита ждал его, нервно перетаптываясь на одном месте.
— Димка!
Димка резко затормозил. Обернулся.
— Ну чего ещё там? — не вытерпел Чита, замедляя бег.
Женя помахала рукой от подъезда. Заторопилась.
Димка терпеливо ждал.
Подошёл Чита.
— Теперь за нами увяжется.
— Пусть, — Димка даже плечом не повёл.
— Что, пусть? Мы же не змея идём запускать и даже не поезд смотреть. Тут дело дракой попахивает.
— Всё равно уже поздно что–то менять, — по–взрослому сказал Димка. — Не станешь же ты ей в лицо говорить, что с нами нельзя… Что она лишняя.
Чита вздохнул.
Женя остановилась напротив ребят. Сегодня на ней не было бейсболки. Взгляд чуть ожил, а простенькое платьице с тонким пояском развевалось на ветру. Не хватало только кос и ярких бантов…
Димка невольно покраснел.
Женя спросила хриплым голосом:
— Это правда? Про Огонька.
Чита кивнул.
Женя заломила кисти рук.
— Нужно было ещё вчера кому–нибудь к нему зайти.
— А что бы это изменило? — Чита смотрел в одну точку. — Его видать ещё днём подкараулили.
— Да многое бы изменило! — вскипела Женя. — Мы бы ещё с вечера начали поиски! А по свежим следам всегда выследить легче. А теперь ищи, свищи…
— А чего свистеть–то? — сказал Чита. — Он по любому в монастыре.
— Откуда такая уверенность? — Женя вскинула подбородок.
Чита мялся. Потом всё же ответил:
— Они постоянно там шьются…
— Кто? — Димка прищурился.
— Понятное дело кто — Горбунов сотоварищи.
— Как это? — не поняла Женя.
Чита огляделся по сторонам, словно кого высматривая.
— Идём. По дороге расскажу. А то Славка нас уже, наверное, заждался.
Ребята заторопились.
— Они ещё прошлое лето туда лазить повадились, — говорил на ходу Чита. — Покуривают, скорее всего, вдали от посторонних глаз. Мы их со Славкой выследили, когда на поезд бегали смотреть. Славка, понятное дело, хотел до конца проследить, но я его тогда все же переубедил. А смысл соваться, когда толком и не знаешь, какой ход куда ведёт… А там, под монастырем, целый лабиринт, и телефон совсем «сеть» не ловит. В общем, если потеряешься, пиши–пропало.
— А сейчас как же быть? — спросил Димка.
— Славка собирается Михаила попросить с нами пойти. Уж он–то точно все ходы знает потайные. Так что, думаю, особой опасности нет. Разве что Горбунов и его дружки…
— Надо бы хоть палок, каких, наломать, — сказал Димка, озираясь по сторонам. — Их поди там целая свора.
— И то верно, — согласился Чита. — Ладно, на месте уже разберемся, как быть… Не в троллейбусе же с палками ехать. Чего доброго, самих за шпану примут.
Димка кивнул.
Славка уже не мог ждать сидя — балансировал на краю бордюра, изредка вертя лохматой головой по сторонам. Завидев друзей, он тут же позабыл про своё занятие и принялся отчитывать Читу:
— Тебя только за смертью посылать! Тут идти — пара минут. А ты с полчаса не пойми где пропадал! Чего молчишь?
Чита совсем поник.
— Да он не виноват, — вступился за друга Димка. — Это из–за меня всё. С мамой кое–какие проблемы возникли…
— Надеюсь, ты их все решил? Хвоста не будет? — И Славка внимательно оглядел тропинку, ведущую от жилых домов.
— Не будет, — сказал Димка, мысленно представляя, что его ждёт по возвращении. Если, конечно, он вернётся. Страх холодной змеёй скользнул вниз по спине между лопаток. Димка аж вздрогнул. На душе сделалось неприятно. Подобные мысли никоим образом не поддерживали боевой дух. Наоборот, ломали волю, угнетали сознание, лишали самообладания.
А вот дома точно будет по возвращении. Не принимаются даже «если»…
— Ты чего? — спросил Славка. — Дрыгаешься весь… как на иголках.
Димка вздохнул поглубже.
— Маму пришлось обмануть.
Славка кивнул.
— Ничего, если Огонька отыщем, с тебя все грехи разом спадут!
— Правда?
— Не веришь, у Михаила спроси. Он в этих делах получше моего разбирается. Сам мог убедиться вчера.
Славка искоса глянул на Женю.
— А её зачем с собой притащили?
Димка опешил, не зная, что сказать — подобной реакции друга он не ожидал. Чита, напротив, такое ощущение, ничуть не удивился.
— Ну а чего, к турнику её что ли привязывать?
— Да там драться, скорее всего, придётся, — прошипел Славка, по–прежнему недобро косясь на трясущуюся девочку. — Только представь, что будет, если кто из шайки Горбунова ей чем–нибудь по голове долбанёт!..
— А если тебе долбанёт?! — Женя, не мигая, смотрела в Славкины глаза. — Я могу за себя постоять. И не нужно за меня беспокоиться. За себя лучше беспокойся. Я не навязываюсь — сама иду. А если кому моё присутствие неугодно, так мне это совершенно неинтересно. Только знайте, в этом случае, вы ничем не отличаетесь от шайки Горбунова. Компания, она на то и компания, что в ней царит строгий паритет: ни одно из решений не принимается отдельными её членами. Необходимо присутствие всех, кто в неё входит, лишь только в этом случае решение имеет значимый вес. В противном же случае, это уже не компания, а самая настоящая шайка! — Девочка выдохнула. — Что, теперь голосовать станете?..
Димка ждал, что Женя вот–вот шмыгнет носом, заплачет или просто убежит, не в силах снести обиды, — так порою бывает, когда вдруг, ни с того не с сего, появляется несдерживаемая жалость к самому себе, — но девочка и не думала отступать, пытаясь отстоять собственную правоту до конца.
Чита разинул рот.
Славка просто молчал.
Женя договорила и отвернула личико в сторону. Принялась равнодушно смотреть на резвящихся в пыли воробьёв.
— Извини, — сказал Славка. — Я глупость сказал. Мир? — И он протянул Жене полусогнутый мизинец.
Девочка чуть заметно улыбнулась. Протянула руку в ответ.
— Мирись, мирись, больше не дерись… — Ребята покатились.
— Вот что меня в тебе поражает, — сказал Чита, обращаясь к Жене, — так это вот эти твои спичи…
— Идём, хорош трепаться. Наш тралик, — Славка побежал к распахнувшимся дверям.
Пустырь встретил зловещей тишиной. Небо затянулось слоистыми облаками. Ветер утих. В недалёкой рощице завопила ворона.
Женя вздрогнула.
— Как на кладбище…
Ребята невольно сбились в дрожащую кучку.
— Так ещё не было, — проговорил Чита, всматриваясь в замершие кроны деревьев. — Тут даже когда полнейшее затишье, шальной ветерок всё же да проскользнёт, крикнет непутёвая птаха… А так… Только перед грозой.
Славка сверкнул глазами.
— Идём скорее, — поторопил он.
Все заспешили.
Димка в очередной раз путался в мыслях. Что движет им в данный, конкретный момент? Желание отыскать друга или же попытка разобраться в самом себе? Точнее в том, что в действительности случилось с братом… а значит и с ним самим. Ведь если верить речам Михаила, они с Юркой — одно целое. Они — искры Солнца. Сознание новой звезды. Душа тех, кого та будет освещать в будущем… Должна была освещать, если бы не бездушный мрак, что так ловко воспользовался сложившейся ситуацией. Но зачем это Всевышнему? Ах, да… Чтобы проверить сынов и дочерей своих в последний раз. А по итогам теста вынести суровый вердикт: жизнь или смерть. Тут даже не смерть, а опять же, исходя из слов Михаила, некая трансформация, что позволит развиваться совершенно иным мирам! Строить, возводить, растить…
Димка еле устоял на ногах.
«А ведь тот поэт, о котором упоминал Чита, оказался прав! Вот она, мерзкая частица дьявола, что точит сердца, обманывает сознания, пожирает души. Да, гадкий мир уничтожен, но подлая его составляющая незримо жива. Она пережила апокалипсис, выстояла в противостоянии с плазмой, угадала верный момент — тот самый, Планковский, — выждала, чтобы Творец ни о чём не догадался, и поселилась внутри, как и её тёмный прародитель. Прародитель, что вновь обрёл крылья».
