Вадим Сухачевский - Иная сила
В умершем вскоре был опознан прапорщик Измайловского полка Заведомский, известный на весь Санкт-Петербург как игрок и бретер. Видимо, бретерским поединком объяснимо и отсутствие у покойного двух пальцев на правой руке, явно незадолго до смерти отрубленных.
Как попал оный прапорщик в трактир и кем совершено отравление, в полицейской части выявить не удалось…
Решительны, ничего не скажешь, решительны были заговорщики! Своих порешать, дабы концы в воду!..
Ну да что им какой-то бретер-прапорщик! Мелкая фишка в большой игре, кою, раз уж пошла такая баталия, и за фук отдать не жаль.
Вот если бы выше повелительного паленского ногтя провести розыск!..
Но сие допустимо было только в мечтаниях. Тот властный генерал-губернаторский ноготь защищал оных лиц понадежнее крепостных стен.
И граф с недовольством отшвырнул от себя бесполезную более газету.
* * *
На очень мятом, словно жеваном листке:
…Смотри, друг мой, что мне удалось раздобыть. По штилю не Державин, конечно; однако же…
Не венценосец он в Петровом славном граде,
А варвар и капрал на вахт-параде.
— —
Нет, Павлуша, не тягайся
Ты за Фридрихом Вторым:
Как ты хочешь умудряйся —
Дон Кишот лишь перед ним.
— —
Дивились нации предшественнице Павла:
Она в делах гигант, а он пред нею карла.
— —
Не все хвали царей дела.
— Что ж глупого произвела
Великая Екатерина?
— Сына!
Каково?!
Однако ж при себе смотри не держи, сожги тотчас да пепел развей. А коль желаешь, перед тем выучи на память — очень даже позабавишь господ офицеров, с коими водишь знакомство, чтоб знали, что и мы, гражданские чины, не лыком шиты.
Да гляди не попадись — за такие шуточки одною ссылкой в имение не обойдешься.
Почерк мой ты знаешь, а отчего не подписываюсь — тебе и самому должно быть понятно.
К сему на другом листе приписка
Изъято мною из горла у коллежского секретаря Ковыряева, ныне преставившегося.
Давно приглядываясь, что оный Ковыряев, находясь в присутствии, что-то постороннее читает и прихохатывает, я по праву старшего в чине потребовал от него предъявить читаемое.
В ответ на что Ковыряев, испугавшись, бумагу скомкал и возжелал ее проглотить. Господь, однако, сему воспрепятствовал: глотаючи, коллежский секретарь поперхнулся, потерял дыхание и стремительно тут же, в присутствии, помер.
…принять мои заверения, что сам я крамолу сию не читал. Так, вынувши из горла мертвого Ковыряева и не читавши вовсе, пересылаю Вашему высокородию.
Столоначальник,
коллежский асессор Панасёнков
* * *
Из переписки высших чинов департамента
Коли не читал — откуда ж ведает, что крамола? Не иначе, подлость замыслил: он, де, не читал, а мы — читай!
А что подлец — сразу видать: кто ж еще станет из горла покойника что-либо выхватывать? Да и по словам всех сослуживцев — известный подлец.
Посему предлагаю — к очередному чину не представлять.
— —
Что подлец — видно без Ваших пояснений.
Однако же к чину, полагаю, — напротив, следует представить. И с тем перевести в департамент к S.F. , а то у нас подлецов и без Панасёнкова в избытке.
Бумаги же сожгите от греха. Включая ту, что из горла.
(Бр—р, гадость экая!)
* * *
Собственной рукою Его Императорского Величества начертано
В желтой тетради для ремарок забавного свойства
При проходе вдруг ощущаю, что некто дергает меня за косу, пребольно к тому ж. И что вижу, оборотясь? Действо сие производит полицмейстер Ваксин! На мой вопрос: что себе позволяете? — ответствует: у меня де коса не по шву лежит.
Позднее узнал от Палена: дерзостный полицмейстер держал с кем-то пари, что прилюдно отдерет меня за косу, и выиграл, бестия!
Иной бы в моем случае строго наказал наглеца. Но, помня, что монархи рыцарских времен лишь посмеивались над любыми дерзостями шутов своих, я также лишь улыбнулся, не давая делу хода.
— —
По утверждению старика графа Безбородки, князь Ланской [Один из любовников ЕкатериныII] чрезмерствовал в употреблении любовных снадобий, принимаючи их в дозах десятикратных против тех, что были предписаны докторами. Отчего в конце концов и помер.
А забавно здесь то, что покойного любострастника не могли достойно похоронить: его напряженный орган не давал закрыться крышке гроба.
— —
Офицеров наших всему еще учить и учить!
На вахт-параде вырвал я у одного из рук эспантон [Разновидность пики] и сам прошагал с ним так, как это надобно делать.
Огляделся на предмет — не показалось ли кому это забавным.
Однако надобно отметить, что лица у всех, присутствовавших при сем, оставались вполне серьезны. Отсюдаla conclusion[Вывод (фр.)]: истинное искусство ни у кого не способно вызвать усмешки.
— —
Некий коллежский секретарь насмерть подавился бумагой, кою почему-то вознамерился проглотить.
Что было в бумаге, так и не удалось установить, однако случай сам по себе, по-моему, забавен.
Проекты указов
О наказаниях
Все прошения об отмене битья офицеров шпицрутенами отклонить!
Прапорщику Карпухину податие такого прошения не командиру полка, а на высочайшее имя, вменить как дерзость, и увеличить ему наказание с 15 палок до 35.
Якобинский дух в гвардии не терплю и терпеть не намерен!
— —
О представлениях в чины
Поручика Тимонина, подпоручика Сумского… («Боже праведный, сколько ж тут их!»)…и всех прочих из поданного списка офицеров, представленных к очередному повышению в чине, в оном повышении подтверждаю…
«А вот и проглядел! При всеобщей нерадивости надобно самому прочитывать все целиком!»)
…за вычетом поручика Охлобыстина, коего, напротив, понизить до прапорщика.
(«Вот так! Чтобы не ухмылялся в строю!.. А это что еще за диво?! Чтобы капрала, вопреки регламентации, писали с инициалами!.. Хотя… Впрочем… Гм!.. Х. Х. ДвоехЕров!.. Или Двоехоров? Так понапишут, что не разберешь!.. И все равно презабавно — с двумя «херами» перед эдакой фамилией!.. А вот мы его — на два чина повысим: по чину за каждый «хер», забавы для. Не забыть бы после записать в желтую тетрадку..»)
…а также за вычетом капрала Двоехерова, коего произвести не в прапорщики, а в подпоручики.
— —
Прочее
— Слова «свобода» и «клуб» из употребления исключить и из новых лексиконов изъять.
— Танцевать вальс воспретить.
— Чтобы никто не имел бакенбард.
— Не допускать иметь тупей, на лоб опущенный.
— Чтоб кучера и форейторы, ехавши, не кричали. Спрашивать за то с их хозяев.
— Воспретить дамам ношение синих сюртуков с кроеным воротником и белой юбкой. («Больно похоже на якобинский флаг!»)
— Феодосию называть Кафой.
Павел
Из тетради в темно-коричневом переплете, предназначенной для особо важных ремарок
У Суворова, похоже, совсем плохи дела. Загнан Масеною в Альпы, кои лишь Ганнибал проходил. Может кончиться окончательной конфузией и пленением всего корпуса.
Чем, однако, наш старец не Ганнибал? Вот мы его до Ганнибала и повысим. В генералиссимусы! Неужто и при том оконфузится перед корсиканцем?
— —
Нет, не может сейчас быть в Россииcoup d’etat[Государственный переворот (фр.)] по примеру 62-го года [Год свержения и убийства его отца ПетраIII]!
Резоны?S’ilvousplait![Пожалуйста! (фр.)] Отец мой был для России немец, я же русский. Отца, судя по всему, не любили, меня же любят. Матушка моя при всех ее выкрутасах была, надобно отдать ей должное, умна, супруга же моя таким умом не обладает, а посему возглавить заговор не способна.
Александр? Но он также любит меня и вовсе не рвется к престолу, что уже доказал на деле в 96-м году [Насколько известно, Екатерина завещала престол внуку Александру в обход нелюбимого ею сына, о чем Александр был осведомлен. Однако после смерти бабки ни словом не обмолвился о завещании и тем способствовал воцарению Павла в 1796 году]. Правда, иногда осуждает меня за излишнюю крутость в отношении распустившегося за матушкино правление офицерства, но делает это в открытую, заговорщики подобным образом не поступают.
