Кристофер Мур - Изверги-кровососы
Полицейша поправила дубинку на боку.
— Вы препираетесь?
— Нет, я просто подумал, что вам хотелось поговорить в таком тоне. Что происходит? — Томми глянул через полицейское плечо на управляющего мотелем — высокого лысеющего мужика за сорок, который полотенцем стирал отпечатки пальцев с пуленепробиваемого окна с таким видом, точно в любой момент разрыдается.
— Вы были ночью в мотеле, мистер Флад?
— Нет, я только с работы. «Безопасный способ» в Марине. Я там бригадир ночных грузчиков.
— И проживаете, значит, в Городе? — вздела бровь полицейша.
— Я здесь всего несколько дней. По-прежнему ищу квартиру.
— Где вас можно найти, если следователям нужно будет с вами побеседовать?
— С полуночи до восьми в магазине. Только завтра у меня выходной. Наверное, тут буду. А что происходит?
Полицейша повернулась к управляющему:
— У вас зарегистрирован Ч. Томас Флад?
Тот кивнул и поднял ключ:
— Номер два-двенадцать.
Полицейша вернула Томми права:
— Смените, если собираетесь оставаться в Городе. Можете идти к себе в номер, только не заступайте за желтую ленту.
Она вышла из вестибюля. Томми повернулся к управляющему:
— Что же все-таки случилось?
Управляющий подманил Томми поближе к окну. Затем сам подался вперед и прошептал в разговорную дырку:
— Утром горничные нашли тело женщины в мусорном контейнере — соседка, не из мотеля.
— Убили? — тоже прошептал Томми.
— И ее, и пуделя. Ужасный удар по нашей репутации. Полиция опрашивает всех постояльцев при выписке. Стучали вашей подруге, но она не ответила. — Управляющий просунул в дырку ключ Томми и визитку. — Просят ее позвонить следователям по этому номеру, когда вернется. Передадите?
— Конечно, — ответил Томми. Взял ключ и еще постоял у окна, пытаясь придумать, чем бы утешить управляющего. — Э-э, жаль, что так с вашей мусоркой вышло.
Не удалось. Управляющий разрыдался.
— Бедненький песик, — всхлипывая, проговорил он.
На кровати лежала стопка официальных на вид бумаг, карта Сан-Франциско и толстый конверт с деньгами. К бумагам была пришпилена записка:
Дорогой Томми,
Вот всякая фиготень, чтобы забрать мою «Хонду» с арестплощадки. Из этих денег заплатишь штраф. Я не знаю, где арестплощадка, но можно спросить у любого полицейского.
Тебе придется сходить в «Трансамерику» и забрать мой последний чек. (Я отметила на карте, где это.) В голосовой почте отдела кадров я оставила сообщение, что ты придешь.
Удачи в поисках квартиры. Забыла сказать: нужно избегать района Вырезки (тоже отмечено).
Прости за таинственность. Сегодня вечером все объясню.
Люблю, ДжодиНу и за каким чертом ей понадобилась вся эта таинственность? Томми открыл конверт и вытащил пачку стодолларовых купюр, пересчитал и сложил обратно в конверт. Четыре тысячи долларов. Он никогда раньше не видел столько денег в одном месте. Откуда у нее их столько? Заполняя страховые полисы, таких денег не заработаешь. Может, она торгует наркотиками. Контрабандистка. Может, растратчица. Может, все это ловушка. Может, он приедет ее машину забирать, а его сцапают. И какая дерзость — подписываться «люблю». Что будет в следующей — «Прости, что мотаешь за меня срок. Люблю, Джоди»? Но она же так написала: «Люблю». Что это значит? На самом деле или по привычке? Вероятно, она все письма свои так подписывает — «люблю».
«Дорогой застрахованный, нам жаль, но ваш полис не покрывает бариевую клизму, поскольку она ставилась с рекреационными целями. Люблю, Джоди. Отдел страхования…»
А может, и нет.
Может, она и впрямь его любит. И наверняка доверяет, вот четыре штуки же дала.
Томми сунул деньги в задний карман, взял документы и вышел из номера. Сбежал по лестнице на первый этаж — и споткнулся о большой черный пластиковый мешок, набитый мертвой женщиной. Помощник криминалиста поймал сто за локоток.
— Полегче давай, приятель, — сказал он. Здоровенный волосатый детина лет за тридцать.
— Простите.
— Нормально, пацан. Она запечатана, чтоб не протухла. Мой напарник пошел за каталкой.
Томми вперился в черный мешок. В жизни он видел всего одного мертвеца — своего деда. Ему не понравилось.
— Как это… В смысле, это убийство?
— Я ставлю на творческое самоубийство. Она свернула себе шею, слила из себя всю кровь, потом убила собаку и прыгнула в мусорку. Но вот судмедэксперт ставит на убийство. Сам выбирай.
Томми содрогнулся.
— У нее спустили кровь?
— Ты репортер, что ли?
— Не-а.
— Ну, где-то галлона ей не хватало, а видимых ран нет. Судмедэксперту пришлось аж из сердца кровь на анализ брать. Очень был недоволен. Ему нравится что попроще — трамваем там голову отрезало, массированная огнестрельная травма, сам понимаешь.
Томми передернуло.
— Я из Индианы. У нас там такого не бывает.
— У нас тут такого тоже не бывает.
Из-за угла с каталкой вывернул высокий худой мужик в синей робе криминалиста. На каталке лежал дохлый серый песик. Мужик приподнял его за поводок со стразами.
— И что мне вот с этим делать? — спросил он у крупного и волосатого. Песик медленно крутился на конце поводка, будто косматая елочная игрушка.
— В мешок и под бирку? — сказал Крупный Волосач.
— Собаку? Вот так новости.
— Мне насрать. Делай что хочешь.
— Ну, — перебил его Томми, — приятного вам дня, ребята. — И поскакал на автобусную остановку. Когда подъехал рейсовый, он оглянулся: криминалисты запихивали песика в мешок с женщиной.
Томми вылез у кофейни возле Чайна-тауна, в которой раньше замечал парней в беретах: они что-то корябали в блокнотах и курили французские сигареты. Если ищешь местечко, где можно какое-то время посидеть и потаращиться в бездну, всегда приглядывайся, где есть парни в беретах и с французскими сигаретами. Они как дорожные знаки: «Экзистенциальный кризис — следующий поворот направо». А от столкновения с телом в черном мешке Томми теперь впал в настроение, как раз пригодное для нескольких минут созерцания бессмысленности жизни перед тем, как пуститься на поиски квартиры. Для них та бедная женщина была просто куском мяса. А надо плакать, падать в обморок и драться за ее завещание. Должно быть, это какой-то защитный механизм — только городская публика способна так игнорировать страдание.
У стойки он заказал двойной мокко. Девушка с пурпурными волосами и тремя кольцами в носу взбивала молоко, а Томми ворошил пачку читаных газет на прилавке, вынимая разделы объявлений. Когда расплачивался, девушка перехватила его взгляд, устремленный на кольца, и улыбнулась.
— Смерть есть тьма, где мысли,[20] — произнесла она, отдавая ему мокко.
— Всего хорошего, — ответил Томми.
Он сел и принялся листать объявления. Читая котировки квартир на сдачу, он чувствовал, как деньги у него в кармане усыхают. Вот почему люди тут, похоже, так рассеянны. Всех заботит, где взять денег на квартиру.
В глаза бросилось объявление о сдаче меблированного чердака. Сам он был парнишкой чердачным. Томми вообразил, как говорит: «Не, тусить с вами я не могу, чуваки, мне пора на чердак, писать». Или: «Простите, оставил бумажник на чердаке». И как пишет: «Дорогая мама, я переехал на просторный чердак в модной ЮМЕ».
Томми отложил газету и обратился к парню в берете за соседним столиком: он читал томик Бодлера и громоздил дюну бычков от «Диск-Блё» в пепельнице.
— Прошу прощения, — сказал Томми, — я в городе недавно. Где мне найти модную ЮМУ?
Берета, похоже, вопрос рассердил.
— Южнее Маркета, — ответил он. После чего забрал книгу и сигареты и вышел из кафе.
— Извините, — крикнул Томми ему вслед. Может, по-французски надо было спрашивать…
Томми развернул карту Джоди и отыскал на ней Маркет-стрит, затем — район южнее Маркет-стрит под названием «ЮМА». Недалеко оттуда, где Джоди отметила «Пирамиду Трансамерики». Томми сложил карту и вырвал чердак из страницы объявлений. Это будет несложно.
Уже собравшись уходить, он повернул голову и увидел, что в кафе вплывает невообразимо толстый человек в лиловом бархатном халате, с кожаным чемоданчиком для торговых образцов, украшенным серебряными месяцами и звездами. Мужчина уселся за столик неподалеку от Томми, туша его расплылась и свесилась с краев плетеного стула. Он принялся извлекать из чемоданчика разные предметы. Томми заворожило.
Голова толстяка была обрита наголо, а на черепе вытатуирована пентаграмма. Столик он застелил куском черного атласа, а в центр водрузил хрустальный шар на пьедестале из латунных драконов. Далее развернул лиловую шелковую косынку и достал колоду карт таро, положил подле шара. Следом вынул из чемоданчика табличку и тоже поставил на стол. Табличка гласила: «Мадам Наташа. Хиромантия, Таро, Ворожба. Ясновидение $ 5,00. Вся выручка идет на исследования СПИДа».
