Мария Александрова - Око за око
Однако на этот раз терзался не только Ярослав: несмотря на то что Григорий твердо решил выдать себя за покойного царевича, он все-таки с трепетом ожидал ответа Ярослава. Сколь бы цепким ни был людской ум, какой бы твердой волей ни обладал человек, все равно один в поле не воин. Григорию пришлось немало пережить, прежде чем прийти к этой простой истине, потому он и беспокоился, зная, что для выполнения своего замысла более подходящего человека, чем Ярослав, ему не найти.
Когда истекли третьи сутки, дождь действительно прекратился. Выйдя на улицу, Гришка даже не понял, что произошло, таким ярким казалось неожиданно появившееся солнце, а потом сделалось радостно: кажется, скоро его утомительным ожиданиям должен прийти конец. Но это произошло даже быстрее, чем Гришка предполагал: не успел Отрепьев всласть порадоваться, как непонятно откуда появился Ванька Туров.
— Гринь, тебя Евсеев зовет, — бросил он Отрепьеву. — Сказал, срочно.
И пока до оторопевшего Гришки доходили слова Ваньки, того и след простыл.
Ярослав встретил Отрепьева бледный и мрачный, так что у Григория аж душа в пятки ушла. «Не поедет, — отчаянно забилось сердце у бывшего монаха, — не поедет».
— Ну что, Григорий, — грозно начал Ярослав, словно сейчас Отрепьеву предстояло получить выволочку, — ты, насколько я помню, войско собирался покинуть? — И, уже хитро улыбаясь, добавил, — в попутчики возьмешь?
— Ох, Ярыш, ты меня и напугал, — громко, с облегчением вздохнул Гришка. — Я уж грешным делом было подумал, что ты мало того, что откажешься, так еще и меня отговаривать будешь, — и оба казака громко, во весь голос, рассмеялись.
— А теперь рассказывай по порядку, что ты затеял, — вновь стал серьезным старшина, — знаешь ли ты точно, как осуществить свою задумку?
Тень сомнения проскользнула по лицу Отрепьева, так что Ярослав без труда догадался, что четкого плана у Гришки нет.
— Поначалу, Ярыш, я хотел покинуть войско как можно быстрей — слухи будоражат умы людей все больше и больше. Кто знает, может быть, какой-то смельчак найдется раньше меня? Но твои последние слова заставили меня задуматься. Ведь и вправду, для того, чтобы казаки меня поддержали, я пробыл здесь слишком мало. К тому же покинуть войско, как выяснилось, не так уж легко: вряд ли Герасим захочет с тобой расставаться, тем более, что ты ему кое-чем обязан. Покинуть же войско как Бог на душу положит — значит никогда уже сюда не вернуться.
— Если тебя беспокоит только это, — немного подумав, обратился к другу Ярослав, — можешь не переживать — это я беру на себя. Войско мы покинем запросто, и если твоя задумка удастся, казаки нас поддержат. Будь уверен, что бы ни случилось, помощь казаков у тебя будет, даю тебе слово.
Слово старшины Евсеева было знакомо всему войску — Ярослав редко бросался обещаниями, но уж если давал слово, то непременно его сдерживал, чего бы это ему ни стоило. Вот почему Григорий воспринял эти слова с неподдельной радостью.
— Раз так, можно считать, что половина дела уже сделана, — ответил старшине Гришка, — а в остальном мой план прост. Для начала нужно попасть на службу к очень знатному пану, который был бы вхож к королю, а там будет видно…
— Эк у тебя все просто! — перебил его Ярослав. Да ты посмотри на нас — невесть откуда взялись, да еще и выглядим, как разбойники! Да будь я знатным паном, я б за версту такие рожи к себе не подпустил.
— Ну, рожа — дело десятое, — рассмеялся Гришка, и дальше продолжал уже шепотом. — У меня есть небольшой запас, так что перед паном мы не оплошаем.
— Да и вряд ли к знатному человеку так легко попасть в услужение, — не унимался Евсеев, — тем более что какая попало служба тебя не устроит — ведь для осуществления задуманного нужно будет быть не последним человеком у этого самого пана. Верно? А все теплые места давно заняты.
— Верно, да не совсем. Я ведь от службы не денег и не власти хочу. Главное — почаще попадаться на глаза этому самому пану, чтобы он запомнил меня, заинтересовался хоть каплю. И если так и будет, помяни мое слово — ждать тебе придется недолго.
Евсеев не стал возражать, но недоверчивое выражение по-прежнему не сходило с его лица. Тогда Отрепьев сделал последнюю попытку убедить друга:
— Не хочу хвалиться, но, согласись, за то немалое время, которое я здесь пробыл, у меня нет ни одного не то что врага, но даже недоброжелателя. Без лишнего бахвальства могу сказать, что меня знает все войско, и нет такого человека, с которым бы я не нашел общий язык. Сам патриарх был ко мне благосклонен, и, уж поверь, какой-нибудь тщеславный польский пан не будет исключением.
— Ладно, убедил, — лицо Ярослава просветлело.
— Ну так когда выезжаем?
— Как только грязь подсохнет. Но, — добавил Евсеев, — мы легко покинем войско только в одном случае: когда придет время, ты не должен мне перечить. Идет? — Ярослав протянул Гришке руку.
— Идет, — согласился Отрепьев, — и крепким рукопожатием оба друга скрепили свою готовность действовать сообща.
Григорий, до сих пор отличавшийся хладнокровием, на этот раз ужасно на себя злился. Всю неделю он провел как на иголках, дожидаясь, когда же кончится распутица и по дорогам можно будет ездить, и каждый день только что руками не проверял, высохла эта проклятая грязь или нет. Ярослав же, напротив, был спокоен, словно и не было меж ними жарких споров и сомнений.
Вскоре мечта Григория осуществилась — окончательно установилась хорошая погода и, кажется, уже не собиралась меняться. Однако эта чудесная перемена на Ярослава не произвела никакого впечатления. Евсеев был по-прежнему невозмутим и ни словом не обмолвился Григорию о том, когда же они отправятся в путь.
Не выдержав, Отрепьев попытался поторопить своего друга, но Гришкина отчаянная попытка так ни к чему и не привела.
— Забыл, что мне пообещал? — холодно ответил Ярослав на все нетерпеливые вопросы Григория, и пристыженному Отрепьеву ничего не оставалось, как просто ждать.
Пролетал день, другой, третий, а потом, словно снег на голову, на казаков посыпались приказы Герасима, и Гришке уже некогда было рассуждать да размышлять — к концу дня он просто валился с ног от усталости.
Так было и этим, уже не по-осеннему морозным ноябрьским утром. Проснувшись ни свет ни заря, Григорий не думал ни о чем — все его существо боролось с липким чудовищем, имя которому — непробудный сон. Почти ничего не осознавая, ежеминутно потирая лицо руками, чтобы хоть как-то взбодриться, вместе со всем отрядом он продвигался вслед за Евсеевым.
Позже Гришка все-таки победил в этой неравной борьбе, и когда наконец к нему вернулось нормальное состояние, он с удивлением понял, что отряд заехал довольно далеко. Судя по суровым выражениям на лицах, задание было нешуточным. И в самом деле, у развилки дорог старшина остановил отряд.
Как выяснилось, задание действительно было не из лучших; от Герасима поступил слишком простой приказ без всяких объяснений: умертвить группу примерно из десяти человек, которая, перейдя через реку, будет пытаться найти дорогу, ведущую в поселение Городище.
Однако точное нахождение этой самой группы в приказе не оговаривалось, и вся тяжесть этой задачи целиком и полностью ложилась на плечи Ярослава, которому оставалось надеяться на свое знание местности да на какое-то внутреннее чутье.
Чтобы ускорить поиски, Ярослав разбил отряд на три части, каждую из которых направил в разные стороны. Гришка оказался в самой маленькой группе отряда, которая отправлялась вместе с Евсеевым. Но то ли удача на этот раз отвернулась от всего отряда Ярослава, то ли задание Герасима было с подвохом, только ничего у Евсеева и его подчиненных не выходило. Битый час слонялся и сам Ярыш, и две другие части отряда, но не то что группы из десяти человек — даже признаков людского существования так и не встретили.
Тем не менее эта встреча все-таки произошла, и хотя Ярослав планировал застать незнакомцев врасплох, получилось совсем наоборот. В тот самый момент, когда Ярослав, Григорий и прочие казаки в очередной раз попытались перейти на другой берег, на состоявший теперь из пяти человек отряд из зарослей камыша, хотя и сухого, но от того не менее густого, словно демоны, выскочили какие-то люди.
Нападение было столь неожиданным, что Ярослав в первые же минуты, можно сказать, потерял почти весь свой отряд — три человека даже и понять ничего не успели, как эти кровожадные «камышовые люди» лишили их жизни. Наверное, Ярыш и Гришка тоже бы отправились на тот свет, не отличайся Евсеев недюжинным умом и хитростью.
Ухватив Гришкиного коня за повод, он шепнул ему:
— Падай, — и сделал то же, что советовал другу.
Гришка послушался Ярослава. Пока странные разбойники были заняты тремя трупами казаками, оба друга не то вплавь, не то вброд, не то ползком по грязи достигли камышей. Забравшись вглубь, Ярыш грязной рукой прижал Отрепьева к земле. Тут же макушки камышей перестали шевелиться, и теперь даже при желании нельзя было понять, где находятся два беглеца.
