Дэл Ховисон - Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга III
Внезапно один из доберманов взвизгнул, замотал головой и выплюнул на асфальт то, что причинило ему боль, застряв между зубами.
Золотую коронку.
Снег падал на билборд с рекламой студии «666», танцуя над зимней Миссури-авеню. Машины шелестели колесами по свежему льду улиц.
Местный музыкальный магазин был открыт.
Повсюду висели постеры с рекламой нового диска «Терпила».
Из всех колонок магазина звучала песня, в миксе которой слышались почти неразличимые вопли, визг дрели и удары топора — звуковая дорожка, сопроводившая Терпилу в последний путь.
Местные мальчишки и девчонки ждали снаружи, трясясь от холода, в надежде что им достанется одна из первых копий.
Микшер наблюдал за ними из своего лимузина и затягивался сигарой. На нем был черный костюм и белоснежная рубашка.
— Извините…
Микшер повернулся к маячившему в противоположном окне нетерпеливому лицу.
— Вы Микшер, правда? — Еще один наглый молодой гангста-рэпер протягивал ему самодельный CD. — Послушаете мои треки?
Продюсер посмотрел на паренька и криво улыбнулся.
А потом открыл дверь лимузина…
РИЧАРД КРИСТИАН МЭТЬЮСОН
Как редактировать
Ну что ж. Начнем.
Меня зовут Билл Вайли, я профессиональный писатель. Возможно, и вы тоже. Или хотите таковым стать. Это благородное призвание. Наряду с оперой и донорством. Однако и у него есть темная сторона, которой вы не сможете избежать.
Соблазн совершенства.
Я сужу по собственному опыту. Несмотря на все попытки выражаться кратко, я не могу облечь это в слова. Если точка является КОНЦОМ предложения, я стремлюсь к многоточиям. Я постоянно углубляю и расширяю, я снимаю сливки с беззащитных читателей.
Писатели не могут этому сопротивляться. Мы объясняем. Мы повторяем. И снова повторяем… На случай если забыли что-то существенное или основное. Кстати, «существенное» и «основное» практически синонимы, и я мог бы использовать одно слово вместо двух. Чаще всего поначалу эта тенденция неотразима, позже становится непреодолимой.
Проблема: мы истекаем словами, как кровью. Решение?
Читайте дальше.
Насколько серьезна проблема?Она душит наш мир.
Не слишком драматизируя, можно сказать, что для писателей данная тема ядовита и повсеместна. Мы даже используем слова, которые раздражают наших читателей, как повсеместно встречающиеся ядовитые насекомые. Да, я знаю, что писатели утверждают, будто повторение ведет к большей ясности повествования. Улучшает стиль. Я не раз все это слышал. И не раз говорил сам. Я извергал слова, фонтанировал ими, бравировал живостью описания.
Но давайте снимем длинные перчатки (метафора, которую я вычеркнул бы, попадись она мне в вашем рассказе, и надеюсь, что вы вычеркнете ее в моем) и будем честными.
Вот что происходит на самом деле: 1) оправдание нарциссизма; 2) излишек самолюбования.
Что, честно говоря, описывает разными словами одно и то же явление — ухудшенная вариация на тему уже упомянутого выше синдрома «важного/основного».
На пути к умению писать по-настоящему хороший текст всегда помните: на конце карандашей есть резинки, чтобы мы могли стереть ошибки. А также стереть эго, чепуху и длинноты.
Полезный инструментВ качестве иллюстрации я включу в это повествование примеры скверных приемов, чтобы вы могли рассмотреть их поближе. Неприятные распухшие образцы. Забудьте их недостаток четкости, плохое исполнение, общую расхлябанность. Если присмотреться ближе, можно многому научиться, глядя на плохие примеры.
Помните: хороший писатель аккуратен. Придерживается четкости. Избегает лишних слов. Отнеситесь к этому серьезно. Хватит фальшивых обещаний. Хватит болтовни.
Еще одно предложение, которое нужно укоротить, поскольку оно полно излишних уточнений.
Насколько серьезна проблема?
Вы что, шутите?
Она повсюду. В брошюрах. Меню. На этикетках дезодорантов. В гороскопах. Писатели пьянеют от возможности самовыражения. Дрейфуют над глубинами слов. Питают пристрастие к прилагательным. Словотворят и повторяют.
Видите, я снова это начал. Это хуже героина.
Что такое хороший текст?Ваши глаза вальсируют по строкам. В тексте есть музыка, баланс, глубина. Он заставляет вас думать и чувствовать. Он не вгоняет в уныние и ступор.
Он рисует картины, нанизывая их на сюжет, как подвески на браслет из Гонолулу. Он не перегружен запятыми, подчеркиваниями, курсивом, сравнениями, украшательством, пафосом или же грубостью, ругательствами: все это приемы новичков, прозрачные и совершенно непривлекательные.
Да, я искренне думаю, что это предложение нужно разделить на два или три, но давайте двигаться дальше.
Хороший текст избегает банальностей в концепте и исполнении. Все остается тонким, хотя и ясным. Разнообразие знаков препинания позволит вам избегать обилия восклицательных знаков, которые воспринимаются как пьяные крики в лицо читателю; старайтесь свести к минимуму употребление слов «потому что», потому что это костыли повествования.
Ничто не оживит по-настоящему бездарный текст. Следовательно, хорошего качества сложно достичь. Почему? Частично потому, что, когда вы пишете, вам нужно пересмотреть себя и переписать написанное. Собранность. Скульптура… Если вы любите метафоры.
И вот я снова повторяюсь. И снова слова идут лавиной. Этого нужно тщательно избегать.
Вот почему:
Отказ от авторских правНикто больше не печатает моих работ.
Раньше меня издавали. Я продал множество книг. Одиннадцать романов, тридцать шесть рассказов, восемь статей о технике писательского мастерства. Критики моих работ сходились на том, что в моих работах есть острота. Актуальность. Я получал письма от поклонников. Меня преследовала грудастая массажистка из Портленда, которая считала, что я — Чивер наших дней. Джон Чивер. Не Сьюзен. Известный редактор из Нью-Йорка написал мне письмо о новом саспенс-романе. Сказал, что мой голос был «гипнотическим скальпелем». Нравилось ли мне это? Я считал, что достиг вершин мастерства. Жизнь научила меня, что подобная уверенность — первый камешек лавины.
Два романа спустя моя преследовательница отправилась домой.
Мои работы стали называть рыхлыми. Убаюкивающими. «Бессмысленно размытая экспозиция», как написал один критик в «Паблишерз Викли». Как это произошло? Мой бывший агент говорил, что я влюбился в звук собственного голоса, слишком увлекся самовыражением и самолюбованием. Мои слова забивали сознание мусором. Над этим предложением, кстати, тоже стоит поработать.
Правда в том, что это почти уничтожило меня.
Не повторяйте моей ошибки.
Как справиться с проблемой?Для начала ее нужно признать. Не пытайтесь от нее сбежать. Она все равно быстрее.
А затем закатать рукава. И перестать ныть. Разве вы не ненавидите нытиков? Я ненавижу.
Наше кредо? Ампутировать лингвистическую опухоль. Быть четкими. Не растекаться, не расплываться. Кстати, любое из этих слов способно объяснить суть. И повторяю: признайте проблему и постарайтесь не позволить ей принять гротескную форму.
Это предложение, кстати, несмотря на самолюбование, не лишено некоторого стиля.
Что нас удерживает?Мы сами.
Если вы вините других, вы просто слишком наивны. И все же вам попадется немало бесполезных типов, которые будут мешать. У меня свои. У вас свои. Вы их знаете. Составьте список. И постарайтесь что-то с этим сделать.
Никто не говорил, что зарабатывать на жизнь писательской деятельностью будет легко.
Самодисциплина для писателейПозвольте мне проникнуться духом аэродинамики и составить список личных плохих привычек, с которыми я собираюсь бороться.
Для начала — мой список необходимого.
1) Я меньше сплю в эти дни. Три часа за ночь. Когда я игнорирую постоянную боль. Но это не ваша проблема. Когда я просыпаюсь, сажусь за редактирование.
2) Я перестал видеться с людьми, которые мне дороги. И без того короткий список теперь пуст.
3) Я бросил пить и курить. Обе привычки отвлекали меня, став самоценным ритуалом. Они же требовали времени, которое можно было потратить на попытки писать и переписывать. Кроме того, именно они привели меня к диагнозу. Помните, что такое рак? Клетки, которые продолжают бесконтрольно множиться и делиться, как проклятый потоп в Огайо.
Где был редактор, когда Бог придумал рак?
Простота — ваш другКогда справитесь с искусством редактуры, сокращайте. Уничтожайте. Очищайте. И не используйте для этого три слова, как я только что.
Убирайте все, кроме жизненно важного.
Вы знаете, что Майкл Кричтон во время редактирования каждый день ел одни и те же блюда, чтобы избавить себя от принятия ненужных решений и позволить себе думать только о том, что пишет? Он не считал еду ни удовольствием, ни другом. Просто топливо.
