Майя Илиш - Комната кукол
С чего же начать? Такой большой дом, так много комнат… На втором этаже лучше не ходить, ведь там, наверное, находятся спальни Руфуса и Вайолет, хотя я и не знала, где именно. Там было с полдюжины дверей, и все они интересовали меня, но я не хотела случайно очутиться нос к носу с хозяевами дома. Особенно мне не хотелось видеть их в ночных рубашках. С третьим этажом была та же проблема — там находились комнаты слуг. Пожалуй, стоит начать с подвала. Если тут все устроено примерно так, как в приюте, то в подвал слуги придут часов в шесть утра, как только проснутся. Нужно вовремя растопить печь, чтобы подогреть Молинье воду для умывания, не говоря уже о том, чтобы успеть приготовить завтрак. Поскольку я часто дежурила в кухне — да, я была одной из постоянно сменявшихся рабынь миссис Хьюберт, — то имела кое-какое представление о том, какая суета царит там по утрам. Но пока что все спали, и я могла спокойно все осмотреть.
В одной руке у меня была лампа — держать ее было не очень удобно, потому что предполагалось, что она будет стоять на столе или каминной полке. Я боялась, что ручка нагреется и я обожгусь, но пока что тепло было терпимым. В другой я держала ключ и спички. Наконец я вспомнила, что у платья присобранные у манжеты рукава — и если в складки вложить что-то мелкое, оно не выпадет. Так управляться с лампой стало легче — теперь ее можно было держать обеими руками. Но если бы кто-то увидел, как я иду по коридору в белом платье — черные чулки и туфли были незаметны в темноте — еще и с лампой в руках… Наверное, я выглядела как призрак Флоренс Найтингейл[5]. Правда, меня назвали Флоранс — на французский манер. «Флоранс» звучит красивее, чем «Флоренс». Интересно, как ее фамилия звучала на французском? В общем, если бы сейчас меня кто-то увидел, то принял бы за привидение. Привидение, смеявшееся над собой.
Лестницу в подвал я нашла нескоро. Она была продолжением лестницы для слуг, по которой можно было подняться из подвала на третий этаж, не сталкиваясь с господами, — вероятно, хозяевам дома не очень-то хотелось делить со слугами свои чудесные ковры и выложенные мрамором полы. Может, мне вообще нельзя было пользоваться большой лестницей, ведущей в холл, но я не была служанкой в этом доме, и Руфус однозначно разрешил мне ходить, куда я только захочу. К тому же я надела нарядное платье, поэтому мой вид не огорчил бы хозяев. С такими мыслями я спустилась в подвал.
Старые деревянные ступени поскрипывали под ногами, и я снова задумалась, когда же был построен Холлихок. Внизу мне уже не надо было красться. Я предполагала, что обнаружу здесь кладовую, кухню, посудомоечную, может, столовую для слуг. Ничего интересного — и уж точно ничего таинственного. Но я хотела проверить на всякий случай. И вдруг я услышала какой-то звук. Я замерла на месте. Если сейчас откуда ни возьмись опять появится Руфус, посреди подвала, ночью… Я медленно-медленно оглянулась.
Позади стоял незнакомый юноша чуть старше меня. В ночной рубашке. И он, похоже, был испуган куда больше.
Глава 4
Юноша уставился на меня, как будто никогда в жизни не видел девушек. Если так и было — что ж, тем лучше, потому что я раньше не видела парней, во всяком случае на таком расстоянии. Темно-русые волосы торчали во все стороны, будто я подняла его с кровати. Но больше всего меня потрясли не его волосы, не заспанное лицо с рублеными чертами, а ночная рубашка и выглядывавшие из-под нее волосатые ноги. До этого дня я не думала, что мужчины носят такие же ночные рубашки, как и женщины, и потому мне показалось, что этот незнакомый молодой человек одет в платье. Я забыла, как только что испугалась. Да и как можно бояться босоногого юношу в ночной рубашке? Мне было его даже немного жаль: откуда бы он тут ни взялся, я, должно быть, ужасно его напугала.
— Ты… ты кто? — пробормотал он, прикрывая ладонью глаза.
Я поспешно опустила лампу — оказывается, я не заметила, что свечу ему прямо в лицо. Наверное, он действительно принял меня за призрак.
— Я Флоранс. — Я произнесла это так, будто сказанное все объясняло. — Я не хотела тебя пугать. — Я с любопытством оглянулась. Я не только не рассчитывала, что в подвале окажется чья-то спальня, но еще и ничего не слышала. — Ты откуда взялся?
Юноша указал на небольшую ширму, едва закрывавшую каморку под лестницей.
— Я тут сплю.
Вот теперь мне совсем стало его жаль.
— Под лестницей?
Это была не комната, там не было двери, не было столика для умывания, ничего не было. А я-то думала, что посудомойкам живется хуже всех!
Он рассмеялся:
— Все не так плохо, как кажется. В доме я встаю первым, растапливаю печь — и идти недалеко, очень удобно.
— Но вчера в холле я тебя не видела.
Ладно, я же и кухарку там тоже не видела, и ее двух помощниц. Сколько же людей живет в Холлихоке?
— Значит, ты девочка, которую они привезли из Лондона? — спросил юноша. — Я о тебе слышал. Но я никогда не захожу в холл. И никогда не вижу хозяев. Я Алан.
Он протянул руку, и я, немного помедлив, пожала ее. Рукопожатие у него было крепким, и я почувствовала тепло его руки, его силу и мозолистую кожу его ладони — след тяжелого труда. Руфус никогда не подавал мне руку.
— Так ты не лакей? — с любопытством спросила я.
Вчера я видела рядом с дворецким двух лакеев, и горничных было три. Похоже, даже среди слуг существовало какое-то разделение на высшие и низшие слои общества.
— Если когда-нибудь дослужусь, может, и стану лакеем. — Алан смущенно рассмеялся. — Пока что я мальчик на побегушках. Но это ничего. Я думаю, что у тех, кто работает тут, внизу, куда больше свободы, и, кроме мистера Трента, никто мной не командует. То есть Том и Гай, конечно, пытаются, и с миссис Дойл лучше не спорить… — Он опять рассмеялся, протирая глаза. — Ты с ними скоро познакомишься, я думаю. Ты же одна из нас, да?
Вот он, тот вопрос, которого я боялась.
— Что-то вроде… — уклончиво ответила я. — Извини, что я тебя разбудила. — Хоть бы он не спросил, что я делаю в подвале среди ночи. Не могла же я признаться, что тайком осматриваю дом. — Я… я, пожалуй, пойду.
Алан кивнул:
— Для работы еще слишком рано. Попробуй немного поспать, тебе придется рано вставать в имении.
— Тогда спокойной ночи. — Кивнув, я поспешно отвернулась и пошла вверх по лестнице, чувствуя себя совершенно сбитой с толку.
Всякий раз, когда я думала, что поняла, как устроен Холлихок, происходило что-то, к чему я не была готова. Подвал, видимо, придется осмотреть в другой раз, когда мне представится возможность прокрасться мимо Алана, не разбудив его. Если до этого вообще дойдет. Глупая это была идея — обходить дом, только чтобы выяснить, не скрывают ли что-то Молинье и не было ли у их тетушки зловещих тайн. Я тут не для того, чтобы строить из себя героиню. Куклы и так были довольно пугающими, не хватало еще найти труп в подвале…
Но поскольку мне все равно не хотелось ложиться в кровать и сна не было ни в одном глазу, я решила пойти в Комнату кукол. Конечно, эта мысль не очень меня привлекала, но перед созданием каталога следовало навести в ней порядок. И понять, хочу я оставлять там запылившиеся простыни или нет. Может быть, без накидок на мебели комната будет смотреться куда приятнее, и неважно, сколько там кукол.
Но нужно было работать так, чтобы никто ничего не заметил. Клятва есть клятва. А слуги непременно что-то заподозрят, если новая девочка начнет расхаживать по дому с огромной стопкой грязных простыней — у всех на виду. Итак, я собралась с духом, отругала себя за трусость и направилась в тайную комнату. При этом юноша из подвала не шел у меня из головы — но это к моему рассказу отношения не имеет.
Куклы меня уже ждали. Осторожно приоткрыв дверь, я протиснулась внутрь. Хотя вокруг никого не было, я хотела приучить себя открывать дверь ровно настолько, насколько нужно, чтобы никто ничего не заметил. На мгновение мне показалось, что куклы повернули головы и смотрят на меня. Но это было всего лишь наваждение. Куклы на комоде выглядели так, будто они смотрят в сторону двери, — и ничего не изменилось, когда я прошла в центр комнаты. Собственно, мне было достаточно этих кукол. Неужели действительно стоит снимать покрывала с остальных?
Я покачала головой. Ночь там или не ночь, нельзя так все воспринимать. Это всего лишь куклы. Они мне не нравились, потому что были мертвыми. Так что не надо жаловаться, раз теперь они кажутся мне живыми. И я кивнула одной из кукол.
— И не надо на меня так смотреть, — сказала я, будто куклы могли меня услышать. — Иначе я вас опять накрою, а простыни сниму только с остальных.
Они ничего не ответили — и я была рада этому.
Первым делом мне нужен был стол, куда можно было бы поставить лампу. Нельзя же оставлять ее рядом с куклами, вдруг у них одежда загорится. Да и вообще, стол пригодится мне для работы. То есть я могла писать на коленях, если мне дадут что-то подложить под бумагу, но для чернил и перьев нужна была твердая поверхность. В центре комнаты, неподалеку от дивана, как я полагала по очертаниям простыни, высился стол, но и он, похоже, был полностью уставлен куклами. Как же мне здесь работать? Наконец я решила поставить лампу на каминную полку. Камин тоже был занавешен и только едва-едва проступал под простыней, но я хотя бы могла высвободить там место. Лампа там устоит, если не случится землетрясение. А я надеялась, что ничего такого не произойдет. И я начала играть в горничную. Конечно, мне не хватало чепчика, и я многое отдала бы за метелку, но пришлось обходиться без них. Взявшись за два противоположных конца, я осторожно сняла простыню, накрывавшую стол, и тщательно сложила ее, чтобы пыль осталась внутри, а не просыпалась на меня. Но мои предосторожности оказались излишними: пыль так въелась в ткань, что не осыпалась. Тем не менее я старалась действовать аккуратно. Моя учительница гордилась бы мною! Я три года с ней спорила, поскольку она хотела, чтобы я научилась готовить, шить и вести домашнее хозяйство, а я предпочитала проводить время за чтением книг — а теперь по собственной воле убираю в комнате! Я трудолюбиво складывала простыню за простыней, собирая их в стопочку, как будто это и было смыслом моей жизни. В этот момент я была рада, что Руфус выбрал именно меня. Я не хотела бы заниматься таким каждое утро, но при мысли, что эта комната — мое царство, где я буду безраздельно властвовать, у меня становилось теплее на душе. При этом я думала о том, сколько же времени должно было пройти, чтобы ткань так запылилась. Руфус вроде бы упоминал, что мисс Лаванда умерла три месяца назад. Не мог такой толстый слой пыли образоваться за три месяца. Так когда же заперли эту комнату?
