Рина Зелиева - Лабиринты ада
Если я провалю задание, скорей всего, меня убьет Влас. Да, наверно, казнь свершит именно он. Это он дал мне понять достаточно ясно. Я прочитала это в его предупреждающем замораживающем взгляде, когда отправлялась на дело. Если я не выполню приказ, не оправдаю надежды, потраченное на меня время и средства, то мне не жить. Если из меня не получиться хладнокровной, не знающей жалости киллерши, то, значит, я уже не на что не пригодна. Я стану не нужна. Лишние проблемы. А от проблем он привык избавляться. И мой приговор не будет легким. Это я также знала по уже имеющемуся опыту. Мысли ходили по кругу и все время сталкивались с чем-то, что было выше меня…
В это время в другом конце города сидели пятеро и наблюдали через веб камеру, установленную на ноуте Захара, за Ведой.
- Она не справиться, - с каким-то ленивым пренебрежением щелкнул языком Матвей.
Его всегда ироничный взгляд стал холодным, колючим.
- Она должна, - ответил Вир. - Все зависит от того, насколько сильно она хочет жить.
- В том то все и дело, - обычно равнодушный, веселый Кот был заметно на взводе. - Она не ценит жизнь. В ней нет искры. У нее нет цели, мечты, желаний. Деньги, машины, дома, драгоценности ее не интересуют. Нет близких, нет родных, нет любимых. Прижать нечем. Ради чего ей бороться за жизнь?
- Умереть ведь тоже можно по разному, - задумчиво ровно произнес Визард.
- Она сейчас не об этом думает, - отметил Эвис, не отрывая взор от экрана.
- Вир, - промурлыкала Лиса, рассматривая свои ногти с таким видом, словно обновление маникюра было на данный момент вопросом первостепенной важности, - она не боится боли. И смерти тоже не боится. Поэтому ты выбрал ее.
- Веда еще не испытывала настоящей боли, поэтому и не боится. И смерти не видела, - зло ухмыльнулся Влас. - Это мой косяк. Нужно было ее подготовить. Ну, что ж. Незаменимых людей нет.
- Жаль малышку, - вздохнул Тарас. - У нее неплохие задатки.
- Жаль потраченного на нее времени, - рыкнул Вир.
Девушка обернулась назад. Она наклонилась, не глядя на дорогу, протиснулась между передними сиденьями автомобиля, пытаясь что-то нашарить позади них.
- Сейчас, - тихо скомандовала я себе.
Весь мой мир сосредоточился на спусковом крючке. Вся моя жизнь калейдоскопом уродливых картинок пролетела перед глазами. Я до боли закусила губу. “Так надо! - сказала себе. - Это твоя последняя ставка. Так разыграй же ее по совести”.
- Я должна, должна, - билось в голове.
- Давай, - услышала за спиной голос Фирса, который заставил меня содрогнуться.
- Чего ты ждешь? Целься в лоб. Времени мало. - Тут он заметил, что объект находится в неудобном для поражения положении. - Теперь жди, - зарычал Захар над моим ухом.
- Да пошел ты, - прошипела я. Меня обдавало то жаром, то холодом. Сердце выпрыгивало из груди. По спине струился ледяной пот.
- Нет, больше ничего не будет. Ничего, - уверено, четко вынесла я вердикт этой мрачной истории под названием “моя жизнь” и нажала на собачку.
- Дура, - также четко констатировал Захар, глядя, как я опустила оружие, больше не способная ни на что. - Уходим.
Он забрал винтовку из моих одеревеневших рук и грубо встряхнул меня за плечи. В его глазах клубилась ярость. Я очнулась. Кажется, к моим губам так и приклеилась глуповатая обреченная, но при этом счастливая улыбка. Я знала: я все сделала правильно. Мы быстро, отработанными движениями собрали инструмент и бросились убегать запланированным маршрутом.
Глава 10.
Невозможно описать то чувство беспомощности и отчаянья, которое охватило меня в тот момент, когда я оказалась в своем уже порядком опостылевшем подвальчике. Фирс грубо затолкнул меня туда и приказал дожидаться Визарда. Нет, конечно, это самое чувство появлялось и раньше, но еще никогда оно не было таким одурманивающим и всепоглощающим. Наверное, я просто устала. Устала бороться против всего мира, против того положения вещей, в котором оказалась. Я же вовсе не сильная. Я - маленькая, хрупкая, слабая. Мне безумно вдруг захотелось броситься в ноги Визарду, просить прощения, умолять, сдаться, покориться. И тогда все будет просто. Я подчинюсь обстоятельствам, как многие, приспособлюсь. Может, и не совсем просто. Но не так ужасно, как сейчас. Я уже была готова сломаться. Я всегда знала, что когда-нибудь наступит тот момент, когда больше не выдержу, рухну. Рухну на колени и буду скулеть, как маленький забитый щенок, выпрашивающий ласку и покровительство. Плюну на принципы, убеждения и гордость.
Я уже готова была терпеть любое отношение к себе и просто плыть по течению. Просто делать то, что от меня требуют. Тупо, не споря. Просто выживать.
Но какой-то злобный зверек внутри меня рычал и скалил зубы. Мой личный демон. Совсем крохотный, он был сильнее меня. “Не опускай голову, сопротивляйся”, - твердил он мне. - “Ты можешь. Борись. Еще не все потеряно. В любом случае, лучше сорваться в пропасть незапачканной, чем втоптанной в грязь”.
- Я не могу, - едва слышный стон вырвался из моей груди. - Я устала. У меня нет больше сил.
- Найди, - требовал дьяволенок. - Пойми, будет только хуже. Если он поймет, что ты сломлена, уничтожена на моральном уровне - он погубит тебя. Все равно. Не нужно тогда было даже начинать бороться. А теперь неси свой крест. Ты сама его взяла. Добровольно. Так неси. Неси и не смотри под ноги. Споткнешься. Тебя затопчут. Смотри вперед. Шагай!
- А что там впереди? Я не знаю…Куда идти? К чему стремиться? - канючила в ответ.
- Впереди всегда что-то есть, - вздохнул внутренний голос и исчез.
Я закрыла глаза. Жить не хотелось.
Дверь подвала открылась. Вир неспешной грациозной походкой хищника приблизился к девушке.
- Ты не подчинилась, - холодно и равнодушно озвучил он и без того очевидный факт. - Ты знаешь, что тебя ждет?
- Мне все равно, - прошелестела Веда, сидящая в кресле с поджатыми под себя ногами.
Застывшим взглядом она смотрела в стену, оцепеневшая, замороженная, безразличная. Но этим самым безразличием она бросала вызов. И знала это. Знали они оба.
Мужчина и девушка, словно, соревновались в том, кто из них проявит большее хладнокровие. Малейшее проявление человеческих чувств будет расценено, как готовность уступить. Только уступить в чем? Видана осознавала: ее жизнь висит на волоске. Он был монстром, убийцей. Без капли сострадания, не ведавшим жалости и снисхождения.
- Пойдем, - бесстрастно, без тени гнева или возмущения, сказал Вир.
Видана поднялась, спокойно последовала за ним. Она удивлялась самой себе. Хотелось заплакать. От слез стало бы легче. Ей. Но она не могла. Слез не было. Не было горечи, сострадания к себе. Не было ничего. Пустота. И усталость. Бесконечная, безграничная усталость. Вот и отлично. Он раз и навсегда избавит ее от нее.
Девушка, идущая позади Визарда, не могла видеть, как по полным губам мужчины скользила издевательская усмешка. Он собирался выдернуть ее из этого состояния. Она будет чувствовать, жить, ощущать. И ей уже не будет все равно. Он надет ее цель. Цель, ради которой она будет делать все, что он прикажет. Убить ее? Нет. Это слишком просто. Не интересно. А главное - это подорвет его авторитет. Значит, он ошибся в выборе. Не смог, не сумел. Поэтому отступать от поставленной самому себе и своим подчиненным задачи он не хотел. Было что-то, что мешало ему надавить посильнее. Но своим непонятным упрямством она вынуждала его перейти к крайним мерам. Она посмела противостоять ему. У нее, видите ли, есть свое собственное мнение. И это породило в нем жестокое желание сломить ее.
Дана, следовавшая за Виром, оказалась в спортзале. Визард повернулся к ней. Подойдя вплотную и смерив девушку тяжелым неподвижным взглядом, мужчина приказал:
- Раздевайся.
Веда посмотрела ему в глаза: “Зачем?” И прочла в них неумолимое желание убить, уничтожить, развеять в прах. Воплощенная смерть - по-иному никак не скажешь. Но что-то не позволяло ему расправиться с ней. Это она ощутила, увидела на задворках своего подсознания. Что же он для нее приготовил? Он говорил негромко и равнодушно. От этого становилось страшно. Страшно по-настоящему. Она была готова умереть. Она хотела умереть. Но он ее не убьет. Не в этот раз. Это означает, что, действуя вопреки своему желанию покончить с ней, Вир собирался сделать что-то, что будет намного хуже смерти.
Дана не шелохнулась, замороженная ужасом. Он выползал из всех углов, впиваясь в ее кожу. Что может быть хуже смерти? Желудок дернулся и выплеснул свое содержимое в гортань. Веда сглотнула желчь и сняла с себя майку. Затем брючки, обувь. Какой смысл не делать этого? Он хочет видеть ее голой? Ладно. Не имеет значения: сама она разоблачиться или ей помогут. Вир работал на результат. Всегда. Она стащила белье и замерла в неподвижности, сцепив руки замочком прямо перед собой, прикрывая пах. И молчала, осознавая, что нет никакого смысла молить о пощаде. Пощады не будет.
