Дебора Харкнесс - Манускрипт всевластия
— Что с тобой?
— Здесь мои пометки, но я не помню, чтобы их делал.
— Четыреста лет прошло, ты мог и забыть. — По спине у меня вопреки бодрым словам прошел холодок.
Мэтью пролистал еще пару страниц.
— Если оставить книги и ковчежец в гостиной, дом о них позаботится?
— Да, если попросим. Мэтью, в чем дело?
— После скажу, а сейчас пора собираться.
Мы молча переоделись. Сняв с себя все до нитки, я накинула платье, поморщившись от прикосновения грубой холстины. Рукава доходили до запястий, подол — до лодыжек. Я затянула тесемки у широкого выреза.
Мэтью, привычный к одеяниям всякого рода, уже натянул рубаху. Она была ему до колен, ниже торчали длинные белые ноги. Пока я собирала все снятое, он принес из столовой бумагу и свою любимую авторучку, одну из нескольких. Написал что-то, сложил листок, заклеил конверт.
— Записка для Сары, — объяснил он. — Попросим дом и ее сохранить.
Мы отнесли в гостиную лишние книги, конверт и ковчежец.
— Свет оставить? — спросил Мэтью, уложив это все на диван.
— Нет, только фонарь на крыльце. Вдруг Сара и Эм вернутся сюда еще ночью?
В темноте мы увидели слабый зеленый контур — в качалке сидела бабушка. Ни Бриджит Бишоп, ни Элизабет рядом не было.
— До свидания, бабуля.
До свидания, Диана.
— Пусть дом сбережет эти вещи, — показала я на диван.
Ни о чем не волнуйся. Думай только о своем путешествии.
Мы прошли через весь дом к задней двери, выключая по пути свет. Мэтью взял из семейной «Доктора Фауста», серьгу, шахматную фигуру.
Я напоследок обвела взглядом родную коричневую кухню.
— До свидания, дом.
На мой голос из буфетной, мяуча, выбежала Табита.
— До свидания, ma petite. — Мэтью почесал ее за ушами.
Местом отбытия мы решили сделать амбар. Там тихо и нет современных отвлекающих факторов. Мы шли быстро, ступая босиком по заиндевелой траве. Когда Мэтью открыл дверь амбара, я увидела пар от собственного дыхания.
— Холодно как. — Я плотнее закуталась в платье, стуча зубами.
— В Олд-Лодж будет огонь. — Мэтью дал мне сережку. Я продела ее в ухо, и он вложил мне в ладонь серебряную богиню.
— А еще что там будет?
— Вино, конечно же. Красное. — Мэтью вручил мне книгу, обнял, поцеловал в лоб.
— Где твои комнаты? — Я зажмурилась, вспоминая Олд-Лодж.
— Наверху, на западной стороне двора. С видом на олений парк.
— Как там пахнет?
— Домом. Дымком, жареным мясом после обеда слуг, свечным воском, лавандой, которой пересыпают белье.
— Какие-то особые звуки?
— Самые обыкновенные. Звон колоколов у Сент-Мэри и Сент-Майкла, треск огня, храп собак с лестницы.
— Что ты там чувствуешь?
— Ничего такого… Олд-Лодж — это место, где я могу быть самим собой.
В хмелевом амбаре под конец октября ни с того ни с сего запахло лавандой. Я вспомнила записку отца — теперь мои глаза полностью открылись для возможностей, предоставляемых магией.
— Что будем делать завтра?
— Пойдем гулять в парк, — зашептал Мэтью, как железными обручами сдавливая мне ребра. — Если погода будет хорошая, поедем верхом. В это время года там, конечно, смотреть особенно не на что… В доме должна быть лютня — поучу тебя играть, если хочешь.
К лаванде примкнул еще один запах, пряный и сладкий. Мысленным взором я видела дерево, увешанное тяжелыми золотыми плодами. Даже руку к нему протянула, сверкнув бриллиантом, но ничего достать не смогла. Неудовлетворенное желание напомнило мне слова Эмили, что магия живет не только в голове, но и в сердце.
— У тебя в саду есть айва?
— Есть. Должно быть, как раз поспела.
Дерево растаяло, но медовый запах остался. Теперь я видела на длинном столе серебряное блюдо, отражающее свечи и пылающий в камине огонь. На нем горкой лежали ярко-желтые плоды, от которых и шел аромат. Я представила, как мои пальцы, в настоящем сомкнувшиеся на книге, берут с блюда айву из прошлого.
— Я чувствую, как она пахнет. — Новая жизнь в Олд-Лодж уже взывала ко мне. — Держись за меня крепко и ни в коем случае не отпускай.
— Не отпущу, — твердо пообещал Мэтью.
— Теперь подними ногу. Поставишь ее, когда я скажу.
— Я люблю тебя, ma lionne, — ответил он не совсем к месту, но подходяще.
Домой, подумала я. Сердце сжалось.
Вдали отзванивал колокол.
Невидимый огонь согревал тело.
Пахло лавандой, свечным воском, спелой айвой.
— Пора, — сказала я, и мы вместе сделали шаг в неизведанное.
ГЛАВА 43
В доме было неестественно тихо.
Сару угнетало не только отсутствие семи душ, населявших дом так недавно — ее мучила неизвестность.
Они приехали с шабаша раньше обычного, якобы для того, чтобы уложить вещи для совместной поездки с Фэй и Дженет. У дивана в семейной стоял пустой саквояж, на стиральной машине лежала сброшенная одежда.
— Ушли, — констатировала Эм.
Сара, дрожа, бросилась к ней в объятия.
— Что ты чувствуешь? У них все хорошо?
— Они вместе, — ответила Эм. Не совсем то, что Сара хотела услышать, зато честно — иначе Эм не умела.
Они кое-как побросали собственную одежду в дорожные сумки. Табита и Эм сели в трейлер к Фэй и Дженет, Сара осталась запереть дом.
В прошлую ночь они с вампиром долго сидели в буфетной за бутылкой вина. Мэтью рассказывал ей о своем прошлом, делился тревогой за будущее. Сара слушала, стараясь не проявлять шока, который вызывали у нее некоторые места. Будучи язычницей, она признавала потребность в исповеди и добросовестно исполняла взятую на себя роль священника. Мэтью получил отпущение, хотя в душе Сара знала, что часть его деяний нельзя ни забыть, ни простить.
Одну тайну, впрочем, он ей не открыл: Сара до сих пор не знала, куда и в какое время ушла племянница.
Скрипы и охи сопровождали ее на пути через темные комнаты. Закрыв гостиную, она собралась попрощаться с домом, где прожила всю свою жизнь, но двери распахнулись опять, и одна из половиц отскочила. Под ней лежали черная книжка и белеющий при луне конверт.
Сдержав крик, Сара протянула руку. Конверт с единственным словом «Саре» вспорхнул и хлопнулся ей на ладонь.
Потрогав надпись, она увидела длинные белые пальцы Мэтью и вскрыла письмо.
«Не волнуйся, перешли благополучно», — было сказано в нем.
Ее сердце угомонилось. Положив письмо на материну качалку, она позвала к себе книгу. Та прилетела, и половица с нещадным скрипом стала на место.
«Ночная тень. В двух пиитических гимнах, — прочла Сара на первой странице. — Сочинение благ. Дж. Ч., год 1594».[78] От книги слабо пахло ладаном, как в старом соборе.
«Как это похоже на Мэтью», — с улыбкой подумала Сара.
«Дражайшему и достойнейшему из друзей моих, Мэтью Ройдону», — говорилось в посвящении. Присмотревшись как следует, Сара различила поблекшее изображение руки в пышной манжете, указывающей на имя. Под ней старинными коричневыми чернилами значилось «29».
Сара послушно открыла страницу двадцать девятую и сквозь подступившие слезы прочла:
Летят стихийны гончие стремглав,
Чиня разор средь пашен и дубрав,
И глохнут небеса, и воздух гнется;
Но Нимфа быстрым зверем обернется,
Каким захочет, нет ей в том препон,
И пустится за дерзкими вдогон.
Перед ней вдруг явилась Диана — газовые оборки вокруг лица, на шее серебряное, сверкающее бриллиантами ожерелье. Одинокий рубин в форме слезы лежал в ямке между ключицами, как капля крови.
В буфетной, перед самым восходом солнца, Мэтью пообещал как-то известить Сару, что ее племянница в безопасности.
— Спасибо тебе. — Поцеловав письмо и книгу, Сара бросила их в камин. По ее слову там вспыхнул белый огонь, мгновенно испепеливший листок и охвативший книгу.
Посмотрев, как страницы корчатся в пламени, Сара вышла из дома. Дверь она не заперла и ни разу не оглянулась назад.
Как только дверь затворилась, из дымовой трубы в пламя упал серебряный гробик. Капля крови и капля ртути, освобожденные жаром из потайных камер, упали на дно очага, впитались в старую известь и проникли в самое сердце дома. Дом, облегченно вздохнув, испустил давно забытый запретный запах.
Подышав ночным воздухом, Сара поднялась в трейлер. Ее обоняние было недостаточно острым, чтобы уловить витающие вокруг ароматы корицы, терна, ромашки и жимолости.
— Все в порядке? — безмятежно спросила Эм.
— Не то слово. — Сара, перегнувшись через корзинку с Табитой, стиснула колено подруги.
Фэй включила зажигание и поехала, интересуясь, где лучше остановиться на завтрак.
На таком расстоянии четыре ведьмы уже не могли заметить, как изменилась аура вокруг дома: сотни ночных созданий вдыхали незнакомый ранее запах, сочетающий в себе вампира и ведьму.
