Софья Ролдугина - Моя рыжая проблема
Между Диккери и свободными находился еще один человек.
Точнее сказать, один человек и добрый десяток химер – неподвижных, полупрозрачных, окраской похожих на Шекки в состоянии полумаскировки. Издали их действительно можно было принять за жаркое марево или игру света и тени.
У меня промелькнула дикая мысль: «Неужели это и есть Пайн?»
Купол я развернула прежде, чем вспомнила о переутомлении и чудной перспективе перегореть к шраху.
– Предлагаю обменять спорный материал к всеобщему удовольствию.
Среди свободных был телепат, слегка искажающий фон. Агрессивное воздействие или глубокое прослушивание я бы уже не потянула, но вот считывать поверхностные мысли по-прежнему могла… Уже неплохо, здорово облегчает понимание. Диккери как раз умолкла, и слово взял маг, который считал себя лидером. Несколько его приятелей могли бы возразить, но сейчас они помалкивали, потому что привлекать и так слишком пристальное внимание Ригуми Шаа не хотел никто.
– А ты уверен, что у вас есть нечто, способное разбудить мое любопытство? – вкрадчиво поинтересовался мастер.
Его собеседник ментально дернулся, но на физическом плане лицо сумел сохранить.
– У нас было одно интересное приобретение.
Я не видела лица Ригуми Шаа, но легко могла представить, как он растягивает в улыбке черные губы, обнажая ряд безупречно ровных зубов.
– Уже нет.
В этот самый момент мы с Тейтом вслед за Лао взобрались на каменный гриб, и воздух вокруг затрещал. Я с запозданием догадалась, что свободные не замечали нас вовсе не потому, что страшно увлеклись переговорами – наверняка мастер держал маскировку. А теперь она исчезла, и мы оказались перед чужими магами как на ладони…
Все четверо, включая Итасэ.
Самозваного лидера свободных перекосило, я искренне пожалела, что в Лагоне пока не додумались до фотоаппаратов или чего-то подобного.
– Ты что-то говорил о спорном материале? – дружелюбно поинтересовался Ригуми Шаа, сцепив руки на груди.
Ну да, мастер не будет мастером, если вежливо не попинает побежденных.
– Решать вопрос силой не выгодно никому из нас, – послышался из задних рядов голос совсем молодой женщины с короткими золотисто-рыжими волосами.
Она поймала мой взгляд и вежливо склонила голову к плечу, улыбаясь. В тот же момент к моему сознанию мягко прикоснулись, точно перышком скользнули или сыграли одну нежную долгую ноту на флейте. Я невольно улыбнулась в ответ, возвращая ментальную волну тепла и симпатии. Телепат. Кто-нибудь мне объяснит, почему именно телепаты в любой компании – самые вменяемые?
– Не я первым прибегнул к силе, – прохладно ответил Ригуми Шаа.
Лидер не выдержал и обернулся, пронзая рыжую девушку взглядом. Она дернула плечом и отступила еще на шаг дальше, словно умывая руки. Молчание затянулось. Пользуясь случаем, я рассматривала группу свободных. Судя по мысленному фону, два десятка человек на скале были отнюдь не последними бойцами во всех смыслах. Во-первых, когда мы начали шуметь, примерно две трети отступили и затаились, выжидая. Во-вторых, хотя оба настоящих лидера так и не показались во время сражения, некоторые из присутствующих ненамного им уступали – по крайней мере, они сами так считали. И потому хоть драки и не желали, но и не боялись. Злость, опасение, сосредоточенность и готовность атаковать, легкое чувство неловкости – эмоции не слишком разнились.
На общем фоне выделялась только одна женщина, невидимая отсюда, зажатая между двумя здоровяками в пурпурных костюмах. И именно к ней были обращены разумы Диккери и того незнакомца, окруженного химерами.
От нее веяло паникой и тяжелой, кислой виной.
– Уходите, – негромко произнес вдруг незнакомец, взглянув на Ригуми Шаа. – И заберите Диккери. Здесь я разберусь.
Дикарская принцесса рванулась вперед так резко, что сорвалась бы с края, если б не Маронг, который своевременно ухватил ее за воротник.
– Нет! – горячо выдохнула она. – Я с тобой!
– Ты не понимаешь, что это все случилось из-за меня? – взрыкнул незнакомец. – Они пришли за мной!
– Только попробуй остаться без меня! – Диккери забилась в руках у Маронга, и тот поморщился. – Глаза выкушу!
– Строптивая дура!
Примерно с полминуты Ригуми Шаа снисходительно терпел страстную сцену, а затем шевельнул пальцами, и с неба посыпались лепестки инлао, источая сладкий дурман. Диккери с незнакомцем по-прежнему ругались, но теперь уже беззвучно.
– Предоставим объясняться детям или же проявим благоразумие? – поинтересовался мастер в пространство.
Синие лепестки продолжали лететь, правда, свободных они не достигали. Лидер кривился от аромата, явно чувствовал себя не в своей тарелке, но по-прежнему тянул время…
Стоп. Что-то в этом есть.
Я тронула за плечо рыжего, передавая ему образ. Он глубоко вдохнул сладковатый воздух, зажмурился на секунду и, в свою очередь, посмотрел на Лао. Тот молча указал взглядом на скалу, нависающую над нами. Тейта пробрала дрожь. Мне это очень, очень не понравилось. А если аккуратно расширить купол…
– Не надо, – почти беззвучно попросил рыжий, стискивая мое запястье. – Не смотри.
Что-то в его голосе было такое… Я вдруг ощутила призрачную пульсацию в основании шеи и в ямке под большим пальцем – и осознала.
Аринга.
Она здесь.
– Вы давно поняли? – шепнула я, чувствуя, как накатывает паника. Несмотря на выигранный бой и на то, что все мы стали сильнее, несмотря даже на присутствие мастера Ригуми.
Синие лепестки мельтешили даже под сомкнутыми веками.
– Давно. Прости, – выдохнул Лао, и его светлое спокойствие померкло. Он снова подумал о крови – о пятне на рукаве мастера. – Не хотелось тебя пугать.
– А я – только что, – мрачно хмыкнул рыжий.
Наши переглядывания и перешептывания не остались незамеченными. Лидер свободных несколько воспрянул духом:
– Оставьте тогда спорный материал и уходите. Они все равно никогда не принадлежали Лагону. И, как уже сказала Амара, никому из нас не выгодно…
– Она не вмешается. – Ригуми заговорил тихо, но свободный сразу умолк. – Та, на кого ты рассчитываешь. Она не вступает в безнадежные сражения и достаточно хорошо знает меня.
Разум лидера будто бы почернел и стал очень холодным. Но спокойствием и рассудительностью там и не пахло, как будто замерзла сама способность к логическому мышлению и расчетам, и осталось только леденящее желание причинить боль. Я нервно сглотнула. В похожем состоянии была кузина Лоран, когда разбила нос своему парню. Не то чтобы совсем без причины…
– О да, достаточно хорошо. Вообще-то именно она подговорила Юмиру забрать твое создание. Ту куколку, – показал он на Итасэ, – которую ты слепил вместо сына. Или вместо твоей дев…
«Юмира – шестой», – успела сообразить я, а потом осознала вдруг, что не чувствую ни рук, ни ног.
И не вижу. И не слышу. Мир исчез, осталась только жуткая белая пустота, где нечем было дышать. Рядом со мной выгнулся в судороге Тейт, и его разум тоже охватила паника. Наверное, именно это и напугало меня больше всего. А потом ужас потек со всех сторон, как кипяток, который наливают в слишком узкий стакан. Лишь Лао оставался почти безмятежным – озеро, огромная неподвижная масса ледяной воды с легчайшей рябью на поверхности. И именно он прошептал кому-то:
– Проснись, сокровище мое.
У меня за плечом нечто открыло глаза, пронзая взглядом белую пустоту. И в ней – очень медленно и слабо – начал отпечатываться реальный мир. Сизым туманом, тенью, намеком на движение.
– Хорошо держишься, Трикси-кан, – шепнул Итасэ Ран и проскользнул мимо, обдавая меня и Тейта шлейфом из черной дымки.
Он сделал четыре шага, а на пятом обхватил со спины мастера Ригуми и произнес отчетливо:
– Успокойся, Шаа-кан. Я бы понял, если бы так отчаянно за женщиной тянулся Тейт, но ты?
Интонации у Итасэ били рекорды по саркастичности. Наверное, на месте мастера я бы не выдержала и в челюсть ему двинула, но Ригуми ограничился резким выдохом через нос и изящно сложил белый ужас вокруг в тонкую полосу, как веер, а затем убрал его в рукав.
Тот самый, запятнанный.
– Ты забываешься, Ран-кан, – скучным голосом произнес мастер.
Итасэ посмотрел на него, сощурившись, без капли раскаяния, и ответил:
– Не я, – а затем повернул голову и в упор уставился на так называемого лидера свободных, сейчас распластанного по скале и тяжело дышащего. Выдержал секунд десять, после небрежно отвернулся и поправил чужое трико, обернутое вокруг бедер.
Все это – с достоинством императора вселенной.
Им с Лиорой самомнение, что ли, из одного источника отсыпали? Ох, Лиора!
Я вывернулась из объятий Тейта и на заплетающихся ногах подбежала к фиолетовому куполу, под которым лежала Лиора. Белее простыни – про нее, определенно… Сознание было точно заключено в кокон. Со стороны могло показаться, что она в глубоком обмороке, но в ментальном плане звучала песня – едва слышная, дисгармоничная.
