Вероника Мелан - Дэлл
Еще никогда я не видела Дэлла таким: собранным, уверенным и одновременно спокойным.
Моя.
Вот что читалось в его глазах, и, видя это, я счастливо умирала вновь.
Пусть всего лишь на день, пусть лишь сегодня он подарил мне себя, но сделал это целиком, без остатка, и я не буду ни о чем жалеть, как бы в дальнейшем ни повернулась жизнь. Если уйдет утром – значит, уйдет. Если останется – буду любить всегда.
За несколько часов, что мы провели в объятиях друг друга, я ощутила то, чего не ощущала никогда: собственную нужность, умиротворение, покой, мощнейший поток света, льющийся через сердце.
Как ему удалось?..
Игристое вино и кусочки апельсинового торта, которыми Дэлл кормил меня, чередовались с жадными, медленными и страстными поцелуями. Слов не звучало. Плавилась под его прикосновениями шея, горели прикушенные зубами мочки ушей, томительно скручивалось что-то внутри, вспыхивали во всем теле невидимые огненные спирали.
Мы не занимались любовью, мы занимались чем-то большим. Единением, посвящением себя друг другу, необратимым проникновением, в котором мое становилось его, а его – моим. Я ощущала текущие из Дэлла чувства клетками кожи, задыхалась от них, вливала в него в ответ собственные жгуты страсти, оплетала, наполняла, ярко вспыхивала в такт с прикосновениями, изнемогала от жара и снова, снова сливалась с тем, кто держал меня в объятиях.
Вот как должна выглядеть истинная Любовь. Теперь я знала это наверняка.
И я не буду думать о том, что случится наутро, – настоящий подарок уже подарен, грешно и мелко просить после такого еще. Пусть тепло его рук будет со мной так долго, сколько я смогу его сохранить, и пусть мои глаза скажут больше, чем все существующие в мире фразы.
Засыпая, я чувствовала себя счастливой: меня обнимали, обнимали так крепко, что не получалось ни вдохнуть, ни двинуться. А при попытке перевернуться прижимали так тесно, что между телами не оставалось ни сантиметра свободного пространства – кожа к коже, закрытые глаза и душа в душе, накрытые светящимся одеялом любви.
Ни единой мысли. Ни одной эмоции, кроме всепоглощающего счастья.
И улыбка на губах.
* * *Он стоял у машины и курил, ветер доносил до меня ароматный дым; я втихаря вдыхала его полной грудью.
Утро. Припаркованный у подъезда «Неофар», окна собственной квартиры, бледное, пытающееся пробиться сквозь тучи солнце и прохладный ветерок, рябящий поверхность разлившихся на тротуаре луж.
Я молчала.
Нож пока еще покоился на дне сумочки – остались последние минуты владения этим ценным предметом. Как грустно, но в то же время легко уходить.
В машине по дороге сюда я думала о том, чтобы использовать последний шанс – попросить Дэлла остаться, даже принудить, если потребуется. Ведь нож позволял приказывать, навязывать волю, прогибать. Думала о том, чтобы попросить его кольцо. Не насовсем, но временно сделаться его Женщиной только для того, чтобы попробовать донести собственные чувства.
Но что-то удержало.
Как можно после такой ночи и вообще после всего, что этот человек позволил мне испытать, настаивать на чем-либо? Ведь это великое умение – оставить в душе не сожаление, а великую благодарность за подаренные моменты счастья. И если любишь, по-настоящему любишь, не подрезай крылья – любовь не выживет в клетке; отблагодари человека, оставив ему свободу решений и право выбора.
Поэтому… не надо кольца. Ведь не оно, в конце концов, важно, а та теплота, которая либо рождается между двумя, либо нет. А та просьба, что я обдумывала по дороге сюда, убьет и тепло, и ту бесценную ниточку нежности, что протянулась между мной и стоящим у машины мужчиной.
Не надо, пусть сохранится. Пусть останется со мной.
Дэлл докурил и выбросил окурок. Я какое-то время смотрела себе под ноги, затем вздохнула и потянулась к сумочке, чтобы достать нож.
* * *Он смотрел, как дрожат ее пальцы, как усилившийся ветер треплет рыжие локоны, отросшие с момента их первой встречи почти до плеч.
Как же сложно тебе быть сильной…
Справившись с замком, Меган вытащила из внутреннего кармана то, что искала, и шагнула вперед. Бледное лицо, дрожащий подбородок, но спокойствие в глазах. Уверенное спокойствие и достоинство человека, знающего, что он поступает правильно.
Такого не было в прежнем сценарии…
Несколько секунд она молча ощупывала его лицо глазами – запоминая, впитывая, лаская, – затем протянула нож.
– Возьми. Спасибо, что принес его.
– Пожалуйста. – Дэлл улыбнулся, но нож брать не стал. Ждал продолжения.
Внутри появилось ощущение критичной составляющей момента. Серо-голубые глаза встретились с зеленоватыми.
Меган, видя, что от нее чего-то ждут, неуверенно посмотрела на зажатый в собственной руке предмет и, вероятно, смутившись собственной невежливости, добавила:
– Я очень благодарна тебе, Дэлл. За всё, что ты сделал для меня. День рождения вышел поистине чудесным, я не могла желать лучшего праздника. Огромное тебе спасибо, правда.
Дэлл мысленно нахмурился, оставив на лице выражение полного добродушия; что-то внутри неуловимо напряглось – почему она не озвучивает последнюю просьбу?
Нож продолжал висеть между ними, зажатый тонкими пальцами.
– Это был не только твой праздник, Мег. Он был и моим тоже. Спасибо, что позволила быть рядом.
В ее глазах скользнула радость.
Как же красиво…
– Возьми, пожалуйста, теперь он твой.
Рука нетерпеливо качнулась – чего, мол, ждешь?
Дэлл все еще медлил.
– А разве ты больше ничего не хочешь сказать?
– Сказать?
Она растерялась. Неуловимо смутилась и притихла.
– Я мало поблагодарила, да? Прости… я на самом деле…
– Нет, ты достаточно меня поблагодарила.
– Тогда… что сказать?
Дэлл почувствовал, как против воли начинает мысленно ликовать. Что-то поменялось в этой ветке событий, что-то очень важное изменилось не только для него, но и для нее.
Где, в какой точке это произошло? И если он поменял поведение, потому что помнил прежнюю, оборвавшуюся после сцены с Баалом жизнь, то почему свое поведение изменила она?
– Неужели не хочешь ничего попросить? Ведь нож все еще в твоей руке.
Меган улыбнулась мягко и чуть грустно. Качнулась шапочка, качнулись рыжие волосы.
– Нет. Больше ничего.
На этот раз радость взметнулась вихрем – Дэлл едва не сорвался вперед, чтобы расцеловать стоящую перед ним девушку.
– Совсем ничего?
– Нет.
– Уверена?
– Да, уверена.
И тогда он взял нож – теплый, согретый ее пальцами предмет, так сильно изменивший не одну жизнь, – и, как только Меган приготовилась уйти, произнес:
– Тогда хочу попросить я…
Она замерла, растерянно моргнула, а после чуть нахмурилась, пытаясь понять, отчего его взгляд вдруг сделался таким серьезным и глубоким.
– Попросить? Проси… Я сделаю всё что смогу.
Готова отдать, не спрашивая… всегда такой была.
– Сделаешь?
– Сделаю, Дэлл, ты же знаешь.
В одном из окон на верхнем этаже заиграла музыка. Раздался раздраженный голос из той же квартиры, и музыка притихла. Осталось лишь едва слышное завывание ветра в пустом дворе. Качались из стороны в сторону голые ветви куста.
– Останься.
– Что?..
Одно слово, но она поняла, и от того урагана чувств, который отразился на ее лице, сделалось жарко. Ее губы растерянно приоткрылись, и она отступила назад – в попытке укрыться от потенциальной боли, следующей за неправильной трактовкой смысла подобных предложений. Ему было знакомо это чувство. Лучше прояснить всё сразу, чтобы не осталось недомолвок.
– Я бы не хотел, чтобы ты уходила. Останься со мной.
Глядя на то, как наполнились недоверием ее глаза, он быстро добавил:
– Быть может, я тороплюсь, и поверь мне, я боюсь твоего отказа, но у меня было время подумать. Были эти полгода. – Было гораздо больше времени: целая другая жизнь, где я уже тебя потерял… – И, может быть, я болван, что ждал так долго, но все же я понял одну вещь: я хочу, чтобы ты осталась со мной.
Произнося это, Дэлл выложился весь: вложил в слова всю искренность, всю любовь и трепетность, что чувствовал в этот момент. Она не обязана… конечно… Но вдруг? Впервые в жизни стало больно от одной только мысли, что сейчас она развернется и уйдет, просто оставит его стоять у машины одного. И надо как-то задать этот вопрос, произнести его вновь…
– Ты останешься? Скажи, Мег, ты останешься?
Из ее глаз – она долго сдерживалась, но в конце концов не справилась – закапали слезы.
– Нет-нет… только не это, не плачь, пожалуйста… я же порвусь сейчас…
Дэлл шагнул вперед и обнял стоявшую перед ним девушку. Ее ладошки прижались к лицу, а плечи заходили ходуном.
– Не плачь, Меган, не надо. Ну что ты… Просто скажи, что останешься, и я буду счастлив собственноручно надеть на твой палец кольцо, назвать своей Женщиной и, пока жив, любить и защищать. Слышишь меня?
