Галина Гончарова - Тайяна. Раскрыть крылья
– На вас посмотреть – уже доказательство.
– Надеюсь. Знаешь, Лидас все-таки мой родственник, и меня утешает, что он не стал делать мне подлостей. А Вериола…
– Тебе проще будет это перенести, зная, что в вас разная кровь?
– Да. Может, это смешно или неправильно, не знаю.
– Все правильно, родная, – Алинар коснулся поцелуем волос жены. – Все правильно. Когда против тебя строят козни – это неприятно. Но когда это родной и близкий тебе человек – все становится вовсе уж мерзко.
Аэлена тряхнула волосами, словно сбрасывая что-то.
– Чья очередь?
– Моя, – Тайяна взглянула в окно. – Схожу через часок, еще Вериолу попугаю. Если сразу не согласится…
Почему-то никому не было жалко женщину. Высокородные лойрио переглянулись с невысокородными друзьями, и разговор пошел в другом направлении.
Как прижать Диолата так, чтобы не выскочил? И кому это делать?
* * *Подземелье заставило Яну брезгливо передернуться.
Все-таки люди – неприятные. Бывают. Хочешь ты убить человека – так убей! Но зачем мучить, ограничивать свободу, запирать в клетке, лишать неба? Да, не за все преступления стоит карать смертью, некоторые заслуживают просто временного наказания. Она понимала это умом, а душой…
Противно.
Аж спину заломило.
Вериола уставилась на Тайяну.
– А ты кто еще? Принеси поесть! Ребенку плохо!
– Да? – Яна смотрела с интересом. – А не сдохнет?
– Ты… ты…
– Я. Нархи-ро. Ааша…
Волчица выскользнула из тени, встала рядом с хозяйкой, оскалилась… Вериола взвизгнула – и зажала рот рукой.
– Ой, мама…
– Мама у тебя тоже была вкусная.
– Что?!
– Я ее навестила. И она все мне рассказала, что я хотела. Не сразу, но все. Понимаешь?
Вериола понимала. Глаза у нее были… Вот сейчас проняло окончательно.
– И к тебе я пришла. А вот уйду ли…
– Что ты хочешь?
– Неправильный вопрос. Знаешь, что мне пообещали?
– Что?!
– Ты пойдешь на каторгу. Твой муж тоже. А твой ребенок…
Ааша выразительно облизнулась. Клыки в полумраке блестели очень выразительно.
– НЕТ!!!
Ребенок заплакал от вопля. Яна прищурилась.
– А кто мне помешает? Или кто будет искать твое чадушко?
– Я тебя…
– Что – ты меня? С каторги достанешь? Ой ли!
Вериола замолчала, но потом попробовала снова.
– Моя мать…
– Вы – никто и ничто. У вас нет ни денег, ни связей, ни власти. Что вы можете мне дать?
– Не трогай моего сына! Или я с того света тебе глотку перегрызу!
– Оттуда не возвращаются, – отмахнулась Яна. Она играла, да, но сейчас ей хотелось напугать наглую девку до икоты. Ишь ты, гадить она вздумала!
Вериола замолчала. Было видно, как тяжело идет мыслительный процесс, но потом…
– Чего ты хочешь?
– Или ты говоришь правду о Диолате, или…
– Я скажу! Но…
– Твой ребенок останется с тобой. Но уехать придется далеко и надолго.
– Я уеду.
– Отлично. Вечером за тобой придут. И попробуй только меня подвести. Твой ребенок останется здесь, и если ты скажешь что-то не то… Знаешь, у нас, нархи-ро, принято натаскивать волков на кровь. А детское мясо нежнее. И ужас слаще…
Яна сама себе была неприятна. Да, Вериола мразь, но безжалостно ломая женщину, не встала ли она на один уровень с ней? Хотя нет. Не встала. Сложно сравнивать дерьмо – и золотаря. Хоть второй и связан с первым, но ведь в эту субстанцию он не превратился, верно?
– С… не подведу.
Судя по голосу и расширенным от ужаса глазам, Вериола не лгала. Она была готова на все. Прикажи Тайяна ей раздеться и обслужить да хоть бы и Аашу – и то согласилась бы.
Сломалась.
Да уж, не с таким характером идти мстить. А впрочем, ради ребенка…
Ааша тоже не находила лжи в словах Вериолы. Но все равно было мерзко.
– Вечером.
Яна развернулась и направилась к выходу.
– Стой! – крик Вериолы настиг ее на выходе из подземелья.
– Чего тебе?
– Для сына. Воды, поесть…
Яна подумала и кивнула.
– Ладно. Сытый ребенок вкуснее, если что. Принесут, я распоряжусь.
И вышла.
Во рту был привкус грубого мыла. Мерзко, гадко, но ведь никуда не денешься! Да и угроза – не змея. Яна же не стала запускать гадюку в клетку к Вериоле? А могла бы, за ее-то проделки.
* * *Градоправитель выслушал Гарта и задумался.
– Лойрио Авельен, а вы понимаете, что если ничего не получится…
– Я рискую не меньше вашего, а то и больше.
– Да, но вы просто лойрио, а я облечен доверием короля…
В переводе – власть терять не хотелось. Гарт хмыкнул.
– С вас же и спросят, если узнают в столице.
Перебьется, хомяк, взятку ему еще предлагать! И так щеки скоро из-за спины видны будут! Закрома набил – скоро надо будет новые строить…
Лойрио Эрен омрачился взглядом. Да, пожалуй. И не поймут, и не помилуют. Достанется ему на орехи…
Но и с Диолатом свою шею подставлять неохота.
– Благородный трайши все-таки…
– Свидетели. И улики. А если он еще и сам признается…
– Зачем ему себя оговаривать?
– А это и не оговор. Он сам скажет чистую правду. Да и королю, поверьте, сей молодой человек давно поперек горла стоит.
– Вашими устами, лойрио.
– А вы проверьте. Если король сможет, не вызывая шума и возмущения, упрятать мерзавца на каторгу или хотя бы заточить под арест – он будет вам только благодарен.
Будет-то будет. А если нет?
Король же…
Уламывать градоправителя пришлось часа два – и Гарт так вспотел за это время, словно на нем верхом ездили.
А в Храме…
Ох, Гарт бы согласился три поля вспахать, лишь бы не уламывать храмовников. Но – надо. И в итоге все утряслось. Десяток человек из личных солдат градоправителя – не городской стражи, а своих, верных, прибыл в поместье Гарта, сам градоправитель обещал быть к ужину… Оставалось обеспечить еще одного «виновника торжества».
* * *– Думаешь, приедет?
– Уверена.
Аэлена поморщилась. Прикинула на себя голубое платье, отложила, достала желтое.
– Как ты думаешь, какое лучше?
– Вот это.
Яна коснулась винно-красного атласа. Благородная ткань переливалась под лучами солнца всеми оттенками пурпура, но и вечером, в свете свечей, она будет великолепна.
– А не слишком роскошно?
– В самый раз. Оставь человеку хорошие воспоминания перед каторгой.
– Ты злая…
– А ты добрая?
– Конечно. Я бы ему голову оторвала, чтобы не мучился… мразь!
Аэлена поморщилась. Они прекрасно понимали, что Диолату донесут о возвращении Алинара. А потому…
К трайши улетело письмо.
Аэлена писала, что муж вернулся – и заявил ей о разводе. А потому ей очень нужен совет и помощь. Гарт сегодня-де поедет уговаривать супруга, а она останется в его поместье. Поэтому, если трайши соблаговолит…
Мог бы и не приехать. Но женщины понимали, что у него земля под ногами горит. Если в ближайшее время он не получит наследство Вильтена, уезжать придется с пустыми руками, а это – плохо. Работать-то благородный трайши не умеет. Вообще никак. Только хвост распускать.
А кушать хочет три раза в день. Нестыковка…
– Давай тебе тоже подберем платье?
– Не-а. Я лучше в своем…
– Яна!
– Я – нархи-ро. То есть нечто вне вашей человеческой власти. И это надо подчеркнуть.
Аэлена пожала плечами.
– И чем тебе помешает платье?
– У меня же крылья. Я буду выглядеть горбатой в вашей одежде.
– Я исправлю…
– Не надо. Давай лучше займемся тобой.
Аэлена коснулась пальцами темной переливающейся ткани.
– Ох, Яна. А если не получится?
– Если ты справишься – все получится.
– А если нет?
Яна ухмыльнулась.
– Есть у меня пара идей…
* * *Алинар ругался и протестовал, но женщины уперлись. В результате вошедшего в дом Диолата встретили слуги – и проводили со всеми почестями в небольшой будуар.
Аэлена стояла у окна. На звук шагов она обернулась – и трайши только присвистнул.
А ведь может, когда захочет!
При других встречах Аэлена была в рабочей одежде художницы – попроще, чтобы и двигаться удобно, и испачкать не жалко, да и перед кем хвост распускать?
Сейчас же…
Благородная ткань облегала сильное крепкое тело, на шее и в ушах тревожными огнями горели рубины, волосы были тщательно уложены, глаза сияли странным светом в вечернем полусумраке.
– Аэлена, ты великолепна!
Диолат говорил почти искренне. Да уж, с такой и в постель можно лечь. Если красивая! Это вам не художница, с вечно измазанными в краске руками, это лайри!
Такую и в свет вывести можно. Старовата она, конечно, но деньги обладают потрясающим омолаживающим эффектом.
– Благодарю, Диолат.
– Когда-то ты звала меня иначе.
– Когда-то все было совершенно иначе… Лист. А сейчас мы стали старше…
Аэлена смотрела спокойно. Диолат вскинул брови.
– Ты помнишь.
– Я все помню. И ту женщину тоже…
– Я был молод и глуп. Знаешь, если бы это случилось сейчас – я ни на кого бы тебя не променял.
