Катерина Снежинская - Самый лучший демон. Заплатить за счастье
Арха встала, сделав вид, что ее всецело занимает только бульон. Нашла ложку и стала помешивать уже готовое, в принципе, варево, подсаливая его пролившимися, все-таки, слезами. Здравый смысл бубнил что-то про то, что он говорил девушке не связываться с лордами. И что такой конец вполне закономерен. И что она сам дура. И, вообще, лучше сейчас, чем оказаться потом на месте этой человеческой девчонки.
Только вот сердце ныло так, как не болело даже тогда, когда бабушка ушла. И обида глодала. Арха буквально чувствовала ее зубы, пережевывающие лекарский мозг. И постоянно, заглушая бубнешь здравого смысла, крутилась мысль: «За что?!». Во рту было горько и гадко, словно она полыни наживалась. Ведунья не сразу и сообразила, что чувства то эти не ее. Точнее, не целиком ее. От этого стало еще гаже.
— Арха, у Дана нет и никогда не было бастардов, — осторожно начал Адин.
Голос у него был такой, словно он по тонкому льду шел.
— И, вообще, он целибат[11] блюдет, — из чистого упрямства буркнула ведунья.
— Нет, конечно, — отозвался синеглазый, — но, поверь, к продолжению рода он относится крайне серьезно. И я тебе уже говорил, он склонен чужие проблемы на себя взваливать, а не свои кому-то навязывать.
— Это мы заметили, — съязвила Арха, — впутал меня во всю эту дрянь, заботясь исключительно о моем благе.
— Вообще-то, тебя чуть два раза не убили. И второй раз не убили только благодаря ему.
— Вот спасибо! — лекарка швырнула ложку так, что она, грохнув по столу, отлетела в другой угол кухни. — Хочу заметить, что не было бы вас, то меня и не убивал бы никто.
— Уверена? — поинтересовался Адин. — Всю эту «дрянь», как ты выразилась, затеял не Дан и ни кто-то из нас. Знаешь, как моя бабушка говорила? «Если не хочешь унизить мужчину — не бей его по лицу. И даже если хочешь — не бей!».
— Это она тебе говорила? Учила искусству соблазнения?
— Моим сестрам. Но суть от этого не меняется, — спокойно ответил синеглазый.
— Ар, ну, ладно, ты на принца разозлилась. Допустим, обиделась вообще за весь женский род и сорвалась на Дане. Адин тут при чем? — поинтересовался Шай.
Ведунья открыла рот, чтобы и его «причесать» — и закрыла. На это ее совести не хватило. Да и перед Адином было стыдно так, что хотелось об стенку головой постучаться.
— Извини, — буркнула она и хлюпнула носом. — Прости, я не хотела.
— Да я-то понимаю, — не стал измываться над раскаявшейся девушкой красавчик, — а вот Дан — не понимает. Ты бы видела его сегодня ночью. Он же с ума сходил.
— Я тебя видела. Мне хватило.
— Я, конечно, за тебя волновался, как и все мы. Но ему в сто раз хуже было.
— Ар, попытайся его понять. Я знаю, что просить об этом глупо, но ты просто — попытайся, — вступил Шай, — Он не понимает, что происходит. На него со всех сторон давят: Арха, император, ты…
— А я-то тут при чем?
— Не при чем? Он не знает, что с тобой делать. Пойми, ты не вписываешься никуда. Не любовница, не девочка на одну ночь, не жена. Что с тобой делать? Как к тебе относиться?
— Может, будет проще отпустить на все четыре стороны, а? — ядовито поинтересовалась Арха. — Ну, просто чтоб не мучиться? И вписывать меня никуда не придётся.
— Дура ты! — рявкнул Шай, саданув кулаком по столу так, что ведунья аж попятилась. — Разбирайся с ней сам, Ад, а я не могу. Боюсь пристукнуть ненароком.
Блондин вскочил и вылетел из кухни. Девушке стало совсем грустно. Теперь и Шай мечтал ее удавить. За что, спрашивается?
— Арха, сядь, пожалуйста, — попросил красавчик проникновенно, и взял руки лекарки в свои ладони, заглядывая ей в глаза. — То, что происходит между вами, сложно понять и тебе, и ему. Для вас обоих это все непривычно и незнакомо. Тебе легче, потому что даже сравнивать не с чем. А он — взрослый мужчина, лорд, придворный. У него существуют сложившиеся взгляды на жизнь. И вы очень-очень разные. Совсем разные, как сама Тьма и Жизнь. Поэтому вам так сложно.
— Ну, так и в Бездну это все, — всхлипнула ведунья.
Слезы уже катились сами, и никакими силами ей их было не удержать.
— А это только вам решать. Тебе и ему. Но я вам очень завидую.
— Было бы чему завидовать.
— Мне такого чувства Тьма не дала. Хотя я его и ищу. Разве это не счастье, когда есть кто-то, без кого тебе гораздо хуже, чем с ним? Неужели ты хочешь остаться одна, без него?
— Нет, — проскулила Арха.
— Вот видишь, как все просто? Нет, жить вообще сложно, с этим никто не спорит. Да и с Даном нелегко, характер у него… своеобразный. Но достаточно признать, что все трудности стоят того, чтобы быть рядом. А с остальным можно справиться, да?
— Да…
— Нельзя унижать того, кто тебе дорог, — Адин перестал улыбаться, глядя на лекарку серьезно. — Можно обидеть и даже оскорбить, особенно в запале. Но бить по больному — последнее дело. Этого Адаша со своей гордыней никак не поймет. Но ты-то мудрее ее.
— Откуда ты вообще такой умный выискался? — улыбнулась ведунья трясущимися губами, утирая лицо рукавом.
— Я же сказала, что мне, так как вам, не повезло. Хотя я ищу очень настойчиво. Так что, можно сказать, что опыт.
— Знаешь что, Ад? Я тебя очень люблю.
— Я тоже тебя люблю, малышка, — он наклонился, легонько целуя Арху в лоб, и прошептал ей на ухо. — И будь чуть-чуть мудрее его. Мужики-то на баранов не только рогами похожи.
Лекарка обернулась. На пороге мрачный как сама мрачность стоял ее демон. Действительно ведь, ее. И не потому, что он девушке принадлежал. А потому что она принадлежала хаш-эду.
— Дан, прости меня, пожалуйста, — Арха встала со стула, сделала шаг вперед и замерла, глядя на гвардейца. — Я — дура.
Он серьезно кивнул. Подошел и обнял, прижимая девушку к себе.
— Я же поклялся, что никогда с тобой играть не буду, — прошептал рогатый ей в затылок, — глупый котенок…
Ведунья с ним и не спорила. Потерлась щекой о бархатистую ткань камзола, чувствуя, как исчезает во рту горечь.
Глава девятнадцатая
Лучше всего хранит тайну тот, кто о ней ничего не знает.
Поговорка шаверовВино со стола демоны убрали, видимо намекая на то, что разговор предстоит серьезный. Зато перед каждым Тхия поставил кружку с подозрительным, парящим довольно вонючим дымком, зельем. Арха сама видела, как он не заваривал, а варил чайные листья. Щедро сдабривая их молоком, маслом, драконьим перцем и еще какой-то гадостью. Как такое можно пить, ведунья не представляла.
Честно говоря, лекарка абсолютно обоснованно опасалась, что ее сейчас запакуют, передадут охранникам и отправят в особняк Харратов, чтобы некие ведуньи не совали свой чересчур длинный нос в дела больших мальчиков. Судя по всему, примерно того же ожидали и остальные присутствующие. Но вместо этого Дан решительно усадил девушку к себе на колено, выразительно показав Тхия на ее пустую чашку. Неодобрение таким решением выразил только кронпринц — он головой покачал.
Но разговор никак не начинался. Все как будто ждали чего-то. И когда Арха поняла, чего именно они ждали, лекарке осталось только тихо стонать и мечтать очутиться в своей спаленке, которая стала для нее почти родной. Потому что в кухню, постукивая подкованными каблуками, решительно вошла леди Адаша.
Правда, на леди она сейчас смахивала меньше всего. И ей это шло. Волосы демонессы были собраны в высокий хвост на затылке вроде того, что носил Шай. Мужской камзол обрисовывал небольшую, но весьма привлекательную, на взгляд ведуньи, грудь, которую раньше под шелками и невидно было. Брюки демонстрировали такие ноги, что Архе немедленно захотелось красавицу удавить. Или удавиться самой. От зависти.
На боку золоторжки болтался меч — длинный и необычно тонкий, с какой-то сложной гардой. При этом ее рука лежала на рукояти как-то так, что сразу становилось понятно — оружие не является декоративной деталью костюма. Пользоваться она им умеет. Зависть ведуньи позеленела и стала совсем непереносимой.
Вот демонесса, не смотря на все ее театральные выступления, была действительно личностью самостоятельной и независимой. По сравнению с ней ведунья сама себе напоминала котенка. Который то молочные коготки не к месту выпускает, то ластится не ко времени, то в лужу вляпывается. Только для того чтобы хозяин его за шкирку из грязи вытащил, вымыл, утешил и посадил на атласную подушку.
К зеленой, как гайморитные сопли, зависти присоединилась обида на весь мир. Теперь они лекарку глодали на пару.
Адаша, наклонилась, чмокнув брата в щеку, и осталась стоять за его спиной, опершись локтем о плечо кронпринца.
— Так, — подвел итог Дан, — давайте…
— Давайте, — перебила его демонесса.
В комнате лекарки золоторжка говорила нормальным тоном, в котором отсутствовал даже намек на жеманность. А сейчас демонесса чем-то неуловимо напомнила ведунье Адина. Такого, которого она на площади увидела. И в данный момент Адаша была даже не леди, а, скорее, лордом. Зависть Архи взвыла дурниной.
