Ева Никольская - Сбежавшая невеста
– Она выставила тебя идиотом! – воскликнул обвиняемый. – Ты видел, что про тебя написали в новостном блоге? Нет? Так посмотри! Как эта дрянь посмела так поступить с бьерном, предложившим ей статус старшей жены?! Как она…
– Заткнис-с-сь, – прошипел Акиллар, и парень, обиженно шмыгнув носом, замолчал. – Со своими женщинами я буду разбираться сам. Как и с врагами, и с конкурентами, и со всеми прочими тоже.
– С врагами-то ты разбираешься без проблем, – проворчал Дэниэль. – А вот с бабами… – он так и не договорил под тяжелым взором белого вожака.
Выглядел предводитель волчьего клана угрожающе, скрывая за щитом раздражения отчаянную безысходность и разочарование, которые читались в его желтых глазах. Блондина выдернули посреди ночи из объятий красоток госпожи Дэзирэ, «обрадовав» поимкой Дэна на месте преступления, и поначалу он просто не поверил в услышанное, потом же в своей привычной манере принялся бушевать, требуя объяснений. И, к удивлению всех присутствующих, убийца ему эти объяснения предоставил.
Чего младший Рурк пытался добиться: доказать брату свою преданность или оправдать ужасные поступки, – непонятно. Вполне возможно, что молодой «волк» просто хотел похвастаться проделанной работой, потому что, исходя из его поведения и слов, он был полностью уверен в своей правоте. А судя по фанатичному блеску в глазах и готовности идти на все ради брата – зацикленность парня на его кумире больше походила на болезнь, о чем и сообщил Арсений, заявив в конце допроса, что Дэниэль должен пройти обследование в психбольнице, и только если будет подтверждена его вменяемость, бьерн предстанет перед судом клана.
Желание избавить брата от тюрьмы, а семью от позора понимали все присутствующие. Поэтому и представитель некрогильдии, и рыжие ищейки, и Александр с его подругой Лалари возражать против такого решения не стали. В том, что преступник получит заслуженное наказание, независимо от своих родственных связей, никто не сомневался, как все прекрасно знали и то, что «волки» не оставят без поддержки члена своей семьи, даже если он оказался «паршивой овцой» в их дружной стае. Изоляция в психушке? Что ж… Ничем не лучше, нежели отдельная камера в ближайшей тюрьме. Разве что меньше шума и журналистских сенсаций будет вокруг этой истории.
С Элгрэй и ее женихом Рурки наверняка договорятся о том, чтобы они молчали про случившийся на кладбище инцидент, а родным погибших женщин будут выплачивать ежегодные пособия, прикрываясь почтовой анонимностью. Может, все это и неправильно, но очень по-бьерновски. Модифицированные не любили тащить сор из избы и, если надо было кого-то судить или наказать, решали вопрос в пределах стаи. А городские власти попросту закрывали глаза на поединки со смертельным исходом или изгнания провинившихся из Гримшера. Дэниэля братья, конечно, вряд ли станут убивать на арене, но долгие годы в четырех стенах под присмотром врачей ему гарантированы.
Выслушав исповедь убийцы, сыскарь задал ему вопрос о зелье, которое заставляет окружающих едва ли не влюбляться в того, кто его выпьет. На это парень не смог ответить ни слова, так как при первой же попытке что-либо сказать его начало трясти, глаза закатились, а изо рта пошла пена. Дежурная бригада врачей прибыла минут через пятнадцать, и, сделав пациенту успокоительный укол, целитель сообщил, что Дэн зачарован, причем каким-то хитрым образом, так как никаких магических плетений вокруг него нет, а ментальный запрет на разглашение некоторых тайн – присутствует.
Вспомнив о служке, которая, находясь под странным заклинанием, отдала Анну в руки похитителей, Нечаев невольно подумал, что зацикленный на своем кумире «волчонок» мог быть всего лишь марионеткой в руках коварной сирены. В Гримшере сыскарь знал только двух таких женщин, и одна из них точно не стала бы плести мерзкие интриги, подбивая людей на убийства. А вот вторая – вполне!
– Алекс, ты там не уснул, часом? – вырвал бьерна из воспоминаний голос подруги. – Мы почти на месте. В лес я не поеду, машину жалко. Так что придется тебе топать пешком до озера. Уверен, что хочешь этого?
– Да, – отозвался мужчина, вглядываясь в очертания раскинувшегося за окном пейзажа.
Попрощавшись с «кошкой», Александр отправился по знакомому маршруту к установленному над самой водой порталу, который пропускал только тех, кто знал магический код доступа. Для всех остальных озеро являлось просто озером, и в нем вполне можно было купаться, не опасаясь, что, нырнув, попадешь в подпространство. Хотя бояться того, чего не знаешь, глупо. А о невидимом для посторонних глаз зеркале перехода были проинформированы только члены семьи да пара доверенных бьернов, которые могли войти в избушку, защищенную десятым уровнем чар, лишь в сопровождении одного из Нечаевых, и одна непутевая ведьма, собиравшая на свою голову проблемы, как иные грибники опята.
Шагая по лесу, мужчина думал об Ане. О том, что скажет ей, когда разбудит. Или как будет извиняться, если девушка не спит, а ждет его. Мысль позвонить ей и предупредить о своем скором приходе сыскарь отбросил, в очередной раз придя к выводу, что общаться лучше, глядя в лицо друг друга. А то кто эту ведьмочку знает, еще накрутит чего лишнего, пока он до нее доберется, и доказывай потом, что хотел как лучше.
Но мужчина никак не ожидал, что, войдя в охотничий домик с букетом полевых цветов, собранных по дороге, обнаружит вместо любимой короткую записку. Он ведь лично договорился с близнецом и его женой, чтобы они на ближайшие пару суток отдали избушку в их с Аней распоряжение. Эта ночь и последующий день должны были принадлежать только им. Но беда не желала оставлять пару, вгрызаясь острыми зубьями всевозможных проблем в их хрупкое счастье. То, что убийца «невест» пойман, безусловно, радовало, но… Северьян заболел, и его встревоженная мама умчалась к сыну, прибегнув к помощи единственного Нечаева, до которого смогла дозвониться, о чем и написала в своем коротком послании на обратной стороне записки, оставленной ей сыскарем.
– Я идиот, – простонал бьерн, швырнув на кухонный стол влажные от росы цветы. – Идиот и трус, – скрипнув зубами, обругал он себя за то, что боялся звонить ведьмочке, запертой в избушке, и, придумывая себе оправдания, откладывал разговор до личной встречи. Достав из кармана мобильный, Александр принялся набирать номер Ани, мысленно решая, как будет выбираться из подпространства. Отсутствие байка оказалось сейчас особенно некстати, как и приступ головной боли, напомнившей ему о недавнем сотрясении. Но бьерн, в отличие от ведьмы, мог покинуть охотничий дом в любой момент, даже если придется идти пешком до ближайшего таксофона. А что пережила она, оказавшись в ловушке и не имея возможности быстро попасть к больному ребенку? – Драный бес-с-с! – прошипел «кот», слушая длинные гудки в трубке и ненавидя себя в этот момент.
– Саша, ты? – спросили на том конце, и напряжение, тугим узлом стянувшее его нервы, ослабило тиски.
– Прости, – выдохнул бьерн, – я…
– Саш, я в дороге, – перебила девушка. – У нас с Графом авиарейс через несколько часов.
– Куда?!
– Спокойно, Нечаев, с-с-спокойно, – с нажимом проговорила Аня. – Сначала выслушай, а потом уже будешь бушевать… – и, после короткой запинки добавила: – Любимый.
В доме Юлиана Броуди…
Диана мерила шагами комнату, не в силах успокоиться. Ее мало волновала судьба Северьяна, хотя смерти ему она не желала, зато поездка Анны в Океанию занимала все мысли сирены. Перед тем как проститься с ведьмой, Броуди рассказала ей слезливую историю о бедах, преследующих ее после побега из общины морских дев, и попросила Вельскую об одолжении. Избавить беглянку от несчастий мог только специальный обряд в храме морской богини, где стояли две статуи: Сиренити и ее сестры-близнеца Нуариш. Чтобы убедить обитательниц подводного мира его провести, Диана отправила в дар их королеве Оникс статуэтку божественных сестер и попросила передать Оракулу, что Лазурная оплатила свой долг и просит избавить ее от проклятия. Естественно, Аня не отказала в услуге своей новой знакомой, примчавшейся ночью спасать ее сына, и взяла с собой небольшую скульптуру из черного металла.
Что именно означала фраза, прилагавшаяся к подарку, Вельская, конечно же, не поняла, но послушно записала ее, чтобы ничего не забыть и не перепутать. В том, что озабоченная выздоровлением ребенка девушка ничего странного в подобной просьбе не заподозрит, Диана не сомневалась, а вот спутник ведьмы беспокоил ее, и сильно. Граф-тьма-знает-как-его-там-зовут был слишком умным, опытным и прозорливым, а еще он демонстративно не доверял госпоже Броуди, несмотря на все ее попытки проявить себя с положительной стороны. И, мучаясь предчувствием, что маг сорвет весь ее план, сирена решилась на обряд вызова сестер, о котором боялась даже думать раньше.
