Александра Черчень - Разное счастье нам выпадает
– Как?!
– Думай, – невозмутимо отозвался Хранитель.
– Хорош-ш-шо! – прошипела в ответ.
Так… Мы висим в гамаке из зафиксированных нитей. Гамак, значит… Если отцепить один край, то я полечу к другому.
– Лир! – крикнула я. – Кинь мне тот порошок, чтобы руки не скользили!
– Он магнезией называется, – пояснил волшебник. – Зачем тебе? – спросил водник, но мешочек все же отцепил и скинул вниз.
– Да так, надо. – Мешочек с порошком упал как раз мне на живот.
Развязала тесемочки и погрузила туда пальцы обеих рук поочередно, растерла и прицепила мешочек на пояс. Глянула на Хранителя, который с любопытством наблюдал за мной, и едва удержалась от того, чтобы не показать ему язык.
Перевернулась на живот, выдохнула и развязала несколько нитей. Прикусив губу, чтобы не завизжать, полетела навстречу стенке. Чувствительно в нее впечаталась, но взяла себя в руки, ухватилась за зацепы и быстро перелезла на стену.
Посмотрела вверх. До Лира метра два по «отрицаловке» и все пять, если ползти обходным путем. М-да. Нормальные герои всегда идут в обход? Уподобимся этим умным людям!
Магнезия очень пригодилась, но даже с ней пальцы скользили, и несколько раз нужно было останавливаться и снова окунать руки в мешочек.
Приходилось как можно плотнее приникать к стене и давать поочередно отдых рукам, по одной опуская их вниз и снова позволяя крови свободно циркулировать. Но, несмотря на все вычитанные в книгах премудрости, у меня начинали дрожать ноги и руки. Конкретно так дрожать. Дыхание становилось все более тяжелым, и наконец, всего в метре от уступа, я застыла, не в силах отпустить то, за что держалась. Колени теперь не просто дрожали, а ходуном ходили. Сделать еще шаг я была неспособна. Вдобавок посмотрела вниз и некстати вспомнила, что я без страховки и нахожусь на довольно приличной высоте. Про такой фактор, как Лирвейн, забыла напрочь. Как оказалось, зря.
Я уже не воспринимала окружающую действительность, слыша только грохот крови в ушах и свое тяжелое дыхание. Ощущала, как немеют руки, когда за талию меня обхватила сильная рука, чем-то обвязала и защелкнула карабин. Лир.
– Тихо, маленькая. Успокойся, – послышался ласковый голос мужчины. – Ты просто умничка. Не бойся, все будет хорошо. Я не позволю тебе упасть. Теперь выдохни, расслабься и поползли. Тут всего ничего осталось. Поверь, мы справимся. Вместе мы со всем справимся.
Под такие мерные уговоры я послушно карабкалась наверх. Правда, один раз все же почти сорвалась, не удержавшись на ненадежной опоре, но Лир меня подхватил.
Когда наконец выбралась на уступ, без сил растянулась на неровной поверхности. Рядом опустился Лир.
– Ну вот, – умиротворенно улыбнулся блондин. – А ты боялась. Все будет хорошо, Аля. Главное, верь в это, и все будет хорошо.
Я ничего не ответила, продолжая разглядывать лежащего рядом Лирвейна. Такой близкий… Ближе, чем обычно. И не только на физическом уровне. Сегодня что-то изменилось.
Как забавно… Он меня втравливает в неприятности, а я потом преисполняюсь к нему чувством благодарности. И ведь не за то, что вытаскивает. За то, что каждой ситуацией Лир помогает что-то понять. Каждый раз обнажает мои недостатки и гордыню. Это неприятно, иногда больно, но от этого не менее необходимо. Парадокс.
Глава 15
О пользе прогулок и ценных наблюдениях
Каждый из нас сам вычеканивает цену своей личности; человек бывает велик или мал в зависимости от собственной воли.
Сэмюэл СмайлсВремя шло. События сменяли друг друга. И у меня, и у подруги нагрузки были такие, что спать некогда. К сожалению, в личных отношениях тоже было не все хорошо.
Мари от Лиса натурально выла и грозилась «случайно» перепутать бутылочки и наклеить на них иные названия. Похоже, Тьма решил сотворить из Мариоль химика-биолога, и если знать, что за бесперспективный материал Лис браться бы не стал, то у подруги есть все шансы им стать.
Еще Мари жаловалась, что если на Хранителя Тьмы в его человеческом виде у нее была стойкая «непереносимость вещества в больших количествах», то от кота все так же уносило крышу. Во всяком случае, если с Аэрлисом она цапалась, только если тот совсем выходил за рамки, то с котом скандалила постоянно, но и тянуло ее к нему со страшной силой.
Один раз она все же не удержалась и схватила в объятия расслабленно разлегшегося рядом с ней чернулю, который не ожидал такой подлости судьбы. Маришка быстро перетащила его к себе на колени. Зеленые глазищи кота потрясенно округлились, он вздыбил шерсть, но выпустить когти или зашипеть просто не успел. Мари запустила руки в густую черную шерсть и начала осторожно почесывать своего «Чучу» за ухом. Кот на несколько мгновений замер, и все присутствующие в этот момент в гостиной, хоть и старательно имитировали оживленный разговор между собой, напряженно наблюдали за разворачивающейся ситуацией.
На лице Мариоль было какое-то совершенно непонятное выражение. Подруга смотрела на свои руки так, будто понятия не имела, как же они без ее присмотра ухитрились такое натворить. Но Аэрлиса не отпускала…
Кот же немного подумал и лег. Поудобнее устроился на коленях подруги и чуть прищурил зеленые глаза.
Все присутствующие старательно делали вид, что нет картины обыденней, чем возлежащий на коленях у Мариоль блаженно жмурящий кошачьи глаза Хранитель Тьмы.
Дни бежали. Я все больше осваивалась как во дворце с его зубастыми обитателями, так и в резиденции Хранителей. Хотя еще неизвестно, что далось мне тяжелее. В Золотом дворце царили логика и расчет. Там любой поступок был сто раз просчитанным и выверенным ходом, и мне с ними было… понятнее, что ли. Примерно представляла себе их цели и стремления, теоретически знала, чего от них ожидать. А вот Хранители все еще оставались закрытой книгой, которая иногда открывалась на таких страницах, что слов не было. Невероятные люди. И нелюди.
Вполне можно было выйти к завтраку и застать там строгого и серьезного Мидьяра и несдержанного в выражениях Лирвейна. Несдержанного просто-таки до нервной трясучки и желания чем-нибудь кинуть в мерзавца!
А через неделю Ярр мог опять с громким стуком распахнуть дверь и, сияя обаятельной улыбкой, танцующей походкой пройти к своему любимому насесту-подоконнику. А на физиономии водного Хранителя снова застывало ледяное безразличие, и уловить на невозмутимом лице хоть одну эмоцию, кроме сдержанного неодобрения или снисхождения, было невозможно.
Правда, однажды Лир сделал то, за что я была готова многое ему простить. Он показал мне море… Ведь я никогда его не видела раньше.
В свете того, что легла спать во втором часу ночи, ранней побудкой была недовольна. Но зато наконец начали получаться эти треклятые иллюзии! Правда, вспоминать, какой морок я навела на подопытную Мари, как-то не хотелось. Особенно неприятно то, что меня, как творца сего нестандартного шедевра, после лицезрения результата побили подушкой.
Поэтому, когда Лир поднял меня не в шесть, как обычно, а в полпятого, я была весьма недовольна. Но когда вышла из телепорта, волосы растрепал холодный соленый ветер, и я услышала шелест волн где-то внизу.
Поежилась от закравшихся под одежду холодных прикосновений норд-оста, но тут на плечи опустилась тяжелая ткань. Машинально запахнула плащ и оглянулась на Хранителя Воды, собираясь спросить, не будет ли ему холодно в камзоле, но Лир только прижал палец к губам, призывая к молчанию.
Пожала плечами и, когда Лирвейн взял меня за руку и потянул в сторону скал, послушно пошла за ним. Тут ветер дул не так сильно, да и вид открывался потрясающий.
Вы когда-нибудь видели, как занимается рассвет над холодным морем?
Северная природа восхитительна. С того места, где мы стояли, открывалась панорама на бухту, которую обнимали горы со спускающимися с них лесами. Деревья по берегам уже были одеты в багрянец и золото, но вечнозеленые хвойные разбавляли краски осени тонким намеком на то, что лето еще не окончательно попрощалось с этими краями.
Обманчивый призрак лета. Иллюзия тепла. Как будто не золотая госпожа шагает по земле, а все еще делит трон со своей зеленой сестрой.
Солнце… То, что мы видим каждый день, и уже даже не замечаем те чудесные метаморфозы, которые происходят с появлением светила. Мир оживает. Сверкает красками, радуется новому дню. Он любит солнце…
Оно вставало из-за гор, разгоняя предрассветный туман, заставляя вершины сверкать голубым серебром, заливало прозрачным янтарным светом леса, отчего краски становились все ярче, и их буйство заставляло замирать от восхищения. Скользило золотыми лучами по темной воде, рождая искристую дорожку, по которой, казалось, можно пересечь пролив. Солнце. Такое красивое… и холодное.
За созерцанием пролетело какое-то время, и теперь я стала мерзнуть даже в теплом плаще Лира. Почувствовав, что я начинаю дрожать, блондин тихо спросил:
