Кристина Юраш - Селфи на фоне дракона
Вдоволь насмеявшись над мутновидящими и целюлителями, мы с эльфом отправились домой. Точнее, он проводил меня до дома, а сам решил в кое-то веков переночевать у себя.
— Помни, завтра генеральная репетиция! Послезавтра — конкурс! И если в этот раз ты снова захочешь отлынивать — пеняй на себя! — заявил мой учитель.
Я кивнула, понимая, что даже генеральная репетиция не спасет моих зрителей и слушателей от ужаса, поэтому впервые ушла спать с чистой совестью.
Глава 22
Призрак Ёперного балета
Утром я проснулась, полная решимости победить. Мой поросячий задор заставил меня одеться как можно быстрее и спуститься вниз, чтобы получить свой завтрак. Пока я ела, чувствуя, что после эльфийской пищи мой желудок сворачивается в трубочку и сжимается в комочек от наслаждения нормальной едой. Слуга принес письма, а я краем глаза прочитала, что одно из них адресуется мне. Я схватила его, распечатала и…
Вы когда-нибудь получали письма с угрозами? Я, например, нет. Это у меня впервые.
«Я порежу тебя на части, скормлю свиньям и буду долго глумиться над твоими останками…»
А дальше шла картинка, нарисованная от руки, со всеми кровавыми подробностями, которая и являлась инструкцией по моему расчленению. Все было сделано в классике жанра. Буквы были вырезаны из газеты «Вечерняя Империя» и приклеены, я так понимаю, на чьи-то сопли. Почему сопли? Да потому, что я в продаже нигде не видела клея. Я сразу представила Фредди Крюгера, который бережно вырезает буквы из газеты своими руками-крюками и клеит, как первоклассник аппликацию.
— Вы это видели? — спросила я, бледнея от столь неожиданного сюрприза, — Это же кошмар какой-то! Брррр…
— Да ладно… Это всего лишь какой-то сумасшедший фанат, который не знает, как ему выразить свою любовь… — махнул рукой Джио, — Я, например, коллекционирую такие письма. Хочешь, покажу?
Я кивнула, холодея от ужаса.
Джио попросил слугу принести его письма, чтобы показать всю глубину «любви и обожания». Я быстренько пробежала глазами парочку писем. Особенно меня впечатлили рисунки с колом и отрубанием рук и ног. Были и откровенные рисунки с каннибальским уклоном с подписями «я тебя съем». Это меня успокоило. Коллекцию писем унесли.
— Сегодня мы будем репетировать в Королевском Театре Оперы и Балета. Там и будет проходить «Империовидение», — сказал Джио, жуя булочку, — Декорации туда отвезли, пони сейчас туда направляется, а после завтрака туда направимся и мы…
И мы направились. Прямо у входа стояло несколько ларьков по продаже билетов. Спекулянты всех мастей требовали купить билет на событие года немедленно, ибо билетов уже нет, но только для нас и только за десять золотых найдется билет на галерку.
Основная касса была расположена прямо в коридоре, украшенном резными колоннами и зеркалами.
— А билеты кто брать будет? — спросила женщина с синдромом вахтера, — Вход без билетов строго воспрещен!
— Мы — участники, а не зрители! — отмахнулся эльф, проходя в зал.
— Ну и что? — возмутилась вахтерша, — Это не освобождает Вас от покупки билета!
— Не обращайте внимания, — махнул рукой Джио, — Здесь даже уборщицы покупают билет для того, чтобы прибраться!
И мы прошли мимо возмущенной вахтерши-билетерши в телогрейке. Поднявшись по огромной лестнице, мы попали в роскошный зал, украшенный огромной люстрой и гобеленами, украшавшими ложи. Помимо обычного зрительного зала, по размерам превосходящее футбольное поле, по бокам располагались ложи, украшенные гербами их владельцев. Императорская ложа находилось слева от сцены, на которой свободно и главное, что незаметно, могло пастись стадо бегемотов.
— Ничего себе! — произнесла я, глядя на огромную люстру, которая на свету блестела хрустальными отблесками. Даже моя тушка терялась на столь огромной сцене, где уже были расставлены какие-то кристаллы.
— Это что еще за выставка полудрагоценных камней? — спросила я, прикасаясь к одному из них.
— Не трогай руками! Это — ретрансляторы. На центральной площади города и на центральных площадях всех населенных пунктов будут стоять огромные зеркала, куда будет передаваться звук и изображение. Их только что магически зарядили, поэтому могут биться магией! — пояснил Джио, осматривая декорации. На сцене были размещены огромные зеркала и большущая рамка, правда, без картины.
— А рамка для чего? — поинтересовалась я, помня, что руками трогать ничего нельзя.
— Там, под сценой находится механизм, который будет менять декорации для каждого участника. Сейчас, я спущусь и попробую узнать у гномов, установили ли нашу декорацию, или как обычно сделают это в последний момент, — сказал Джио, спускаясь в оркестровую яму.
— А я пока что попробую договориться с осветителями, чтобы они правильно дали свет… — сказал Андоримэль, направляясь в сторону скрытой двери. Эльфийский хор уже прибыл в полном составе и занят свои места на сцене.
Я присела на край сцены и вдруг почувствовала, как моей руки коснулась какая-то бумажка, приколотая к розе. Я осмотрелась вокруг, но никого рядом не было. Я была точно уверена, что ни розы, ни бумажки я раньше не заметила. Ммм! Цветы, это так приятно! Я еще и петь не начала, а мне уже подарили розу! Я даже взглянула наверх, чтобы понять, откуда ее принесло, но никакой подсказки я не нашла.
Развернув бумажку, закрепленную печатью с изображением черепа, я стала читать:
«Преподаватель по вокалу. Индивидуальный подход, репетиторство на дому, подбор репертуара. В случае отказа возможен летальный исход.
Призрак».
Пам! Па-па-па-па-пам! Ту-дум! Я сразу прикинула, насколько хорошо крепится люстра к потолку, прикинула, что из декораций может упасть мне на голову, вспоминая все, что может быть связано с Призраком Оперы, немного успокоилась, ведь скорее все это — шутка очередного больного на голову фаната. С тяжелым скрипом в рамку встало мое звездное небо и колоски. Я снова перечитала содержимое бумажки и собралась ее выбросить вместе с розой, но потом решила уточнить у эльфов, чья это злая шутка? Почему-то мне казалось, что кто-то из ушастых должен что-то знать.
— Письмо! — ахнула одна эльфийка, показывая пальцем на мою бумажку, — Это письмо от призрака! Мамочки! В последний раз я видела такое пять лет назад, когда мы пели вместе с покойной Дивой Соль мон Эллой. Это было ее последнее выступление! Призрак утащил ее и больше ее никто не видел!
— Не может быть! Ты говоришь о том самом случае? — перепугано зашептались эльфы, — Это действительно было просто ужасно! Сначала письмо-предупреждение, приколотое к розе, потом странные совпадения, а потом, прямо во время исполнения арии «Моя плешивая любовь» из оперы «Парикмахер», призрак утащил ее со сцены…
Тут на шум и галдеж пришел Андоримэль, вопросительно глядя на хор. Те наперебой начали объяснять все, требуя, чтобы хор исключили из концертного номера, мол, за такой риск для жизни им никто не платит!
— Побесится и успокоится! — заявил эльф, присаживаясь в первый ряд, — Быстро по местам! Начали!
К нему присоединился Джио. Я, все еще сжимая в руке бумажку и розу, заняла свое место рядом с понем.
— Выйду ночью в поле с понем… — запела я, чувствуя, что подобными вещами меня уже не удивишь. Эхо было таким сильным, что мне даже не нужен был микрофон. Это было круче, чем петь в душе или туалете! Акустика была просто великолепной, поэтому я чувствовала себя минимум Монсерат Кабалье.
И тут прямо рядом со мной одно из огромных зеркал дало страшную трещину. Меня это ничуть не смутило. Я же слышала, как оперные дивы силой голоса заставляли лопаться хрустальные бокалы! А я чем хуже! Трещина поползла вверх, и тут из зеркала вылетело стекло, нарушая все законы физики.
Я успела отпрыгнуть в сторону поня, и ни один из осколков меня не зацепил.
— Пережали! — вынес свой вердикт Джио, — До завтра все исправят. Нужно сказать техникам.
Ваша покорная слуга опасливо стала коситься на битые стекла, а потом на бледный хор, у которых, судя по их виду «в зобу дыханье сперло».
Я, как ни в чем не бывало, продолжила пение, а потом услышала странный скрип. Я медленно подняла глаза наверх и увидела, что на меня падает занавес. Понь сориентировался быстрее меня и потащил куда-то влево. Я едва успела пригнуться и почувствовала, как меня накрывает пыльной, но очень тяжелой тканью. Выпутавшись из нее и чихнув пару раз, я встала на ноги.
— Может быть, как-нибудь в другой раз? — взмолилась я, глядя на своих менторов.
— Я так и знал, что занавес плохо закрепят! — мрачно заметил Джио, — В прошлый раз он упал прямо на исполнителя… Пришлось делать срочную замену…
— Занавеса или исполнителя? — спросила я, дуя на столп пыли.
