Евгения Барбуца - Сказка для волка
Вы наверняка решите, что я слишком спокойно отношусь к происходящему. При подобном раскладе, когда знаешь, что тебя ожидает либо смерть, либо сумасшествие, нормальный человек вряд ли прохлаждался в автомобиле, размышляя на сторонние темы. Вы не правы. Существует пять стадий принятия неизбежного. Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие, выражаясь простым языком, — смирение. В своей жизни я так часто проходила через них, что некоторые стадии исключила вообще, а что-то поменяла местами. Так, торг с Богом для меня не уместен в принципе. Не вижу смысла напрягаться, все равно бесполезно. Стадии отрицания и депрессии предпочитаю совмещать, например, после убийства Маши. Потом наступает гнев. От него не избавиться, его не забить в самые дальние уголки души, его просто не стоит показывать окружающим. Гнев можно удовлетворить лишь одним способом — местью. А потом наступает то, что я ненавижу больше всего. Стадия смирения.
И сейчас, бесстрастно разглядывая дорогу, я мысленно убеждала себя, что в моей апатии нет ничего плохого. Я же с самого начала догадывалась, что вся эта история не закончится для меня ничем хорошим. Это только в сказке братьев Гримм глупую девочку спасают. В народных сказаниях добрые французы правды не скрывали. Бабушку волк приготовил на ужин, бабушкину кошку убил башмаком за слишком болтливый язык, а Шапочку… в общем, девочка тоже плохо кончила.
Я тихо засмеялась, увлекшись собственными размышлениями.
— Маленькая, поделись со мной причинами своего веселья, — посмотрел на меня Саша.
Сказать ему, что это из разряда «смех без причины»? Так рано еще, сам скоро поймет.
— Это нервное, — сделала я честные глаза. — Ты не передумал меня наказывать?
— Нет.
— А если я так больше не буду?
— Ты в любом случае так больше не будешь.
— Тогда давай после моего выздоровления, — подняла я перебинтованную стопу.
— Дитя дитем, — хмыкнул он.
— Да, да, я уже поняла, что ты у нас старый мудрый оборотень, — отмахнулась я. — Кстати, сколько тебе?
— Сто сорок три, — ответил он.
— Ой, — сказала я вслух. — А живете вы около двухсот лет. Ты даже по вашим меркам мужчина в возрасте.
— Немного не так, — бросил он на меня снисходительный взгляд. — Я проживу гораздо дольше обыкновенного оборотня.
— Это еще почему?
— Я Хорт.
Тоже мне, объяснил, называется!
— И что? У вас при вступлении в должность автоматом жизненный срок повышается? — скептически фыркнула я.
— Ру, — устало вздохнул Саша, — мы становимся Ведущими потому, что отличаемся от обычных оборотней. Мы сильнее, быстрее, умнее, и жизненный срок у нас длиннее. Мы генетически совершеннее рядовых членов Стаи, потому и способны победить действующего Хорта. Это естественный отбор, таким образом природа заботится о том, чтобы каждый Хорт оказывался лучше предыдущего. Именно наше генетическое превосходство не позволяет нам прогибаться под кого-либо, а высокий интеллект накладывает отпечаток на характер, что проявляется в лидерских качествах. Потом ты сама поймешь, тебе всего лишь стоит внимательно понаблюдать за поведением в Стае. Ты думаешь, иерархия у нас строится на страхе? Нет, это не так. Наша кровь распределяет за нас роли.
Так вот на чем у них завязан принцип передачи власти! Если следовать элементарным законам генетики, то вполне вероятно, что наследник превзойдет родителей. Но ведь случаются и моменты, когда среди простого люда рождаются гении, и тогда данный индивидуум имеет право занять свое место в правящей элите. Животный мир, однако.
— Вот это я понимаю, шикарный генофонд, — восхитилась я.
Остаток пути я предпочитала молчать, то и дело проваливаясь в липкую, тягучую дрему. Рядом с Сашей было спокойно и уютно, отчего хотелось расслабиться и поведать обо всех своих невзгодах. Вместо этого я кратко и сдержанно отвечала на его вопросы о моем побеге и времени, проведенном с Дмитрием.
Саша не дурак, понимает, что большую часть я утаила. Но у него своя философия, и вообще он парень терпеливый. Я ведь никуда теперь от него не денусь, по глазам вижу — не позволит.
Забавно. Моя сказка оказалась до жути реалистичной. Что ж, мне больше ничего не остается, кроме как следовать сценарию. Что там у нас было после того, как страшный Серый Волк убедил глупую Красную Шапочку в своей безобидности?
К Сашиному дому мы подъехали уже за полночь. При въезде на территорию коттеджного поселка я чуть не заорала в голос от испуга. Вдоль дороги сверкали сотни желтых огоньков. Волки, они стояли рядами на обочине, встречали нас невидимыми в ночи. Выдавал их лишь отблеск света фар в глазах. Воистину жутковатое зрелище. Особенно в антураже черного неба, на котором из-за облаков не было видно ни звезд, ни луны.
Сегодня явно будет дождь.
В полной тишине, нарушаемой лишь звуками работающего мотора, мы подъехали к дому. Саша заглушил двигатель, вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу с моей стороны и, взяв меня на руки, понес в дом.
К подобному способу передвижения можно привыкнуть.
Он принес меня в уже знакомую спальню, где усадил на кровать, не зажигая света, но вскоре оставил меня ненадолго и ушел в ванную комнату, откуда вскоре послышался звук льющейся воды. Вернувшись и встав на одно колено передо мной, он разбинтовал мои ноги, после чего принялся так же молча снимать одежду. И этому волку нравится играть в куклы. Меня вдруг опять начало морозить. Больно не было, просто холодно. Саша раздел меня, не меняясь в лице. С тем же каменным выражением он поднял обнаженную меня на руки и понес в ванную, где пар витал в воздухе.
Назаров включил свет локтем и посадил меня в горячую воду.
— Я сама, — запротестовала я, увидев, что он тянется за шампунем.
— Ну сама так сама, — спокойно ответил он и вышел, прикрыв за собой дверь.
Было ли мне стыдно? Одолело ли меня смущение в тот момент? Нет. Мне было холодно. Сидя в горячей воде, я не могла согреться. Я терла себя мочалкой, почти сдирая кожу, почему-то вспоминая прикосновения Димы. Я дергала волосы, пытаясь вымыть мусор, застрявший в них. Я давилась слезами, гадая, успею ли попрощаться с дядей. Я тихо смеялась, просто сходя с ума. Я добавляла обжигающе горячей воды, не чувствуя ее тепла.
Странно, сидя в ванне, наполненной водой, я вдруг подумала, что вернулась домой.
Мысли мои стали подобны пару, поднимающемуся из воды.
Поняв, что кожа на пальцах начала морщиться, я покинула ванную комнату, шлепая босыми ранеными ногами по кафелю и оставляя за собой маленькие лужицы, равнодушно игнорируя болезненные ощущения в области стоп. О полотенце я забыла. В голове мыслей не было, вплоть до пустого звона. Нужно было хоть как-то согреться.
Спальню освещал ночник, создавая приятный полумрак. Саша сидел на кровати по пояс голый и работал на ноутбуке. Волосы его были влажными, судя по всему, он также успел принять душ. Увидев меня, он вскочил.
— Ру?
Я ничего не ответила. Говорить не хотелось. Впрочем, он и не ждал от меня ответа. Нас устраивала тишина.
Вытащив из гардеробной огромное махровое полотенце, он подошел ко мне, укутал меня в него. Подхватив на руки, отнес на кровать и принялся растирать мои заледеневшие конечности и сушить полотенцем волосы. Пусть я и была обнажена, казалось, его это совершенно не волнует.
Саша был обжигающе горячим. Каждое его прикосновение отдавалось во мне теплом. А мне так хотелось согреться. Его ласка и осторожность будили щемящее чувство нежности. Господи, какая же я дура, почему именно сейчас все мои принципы, желания и мысли кажутся несущественными?
Знакомые запахи кружили голову. Его запах. Его руки. Мысли кончились.
— Саша, — прошептала я, неотрывно глядя на него.
Он замер, внимательно наблюдая за мной.
У каждого Волка должна быть своя Красная Шапочка. У каждой Красной Шапочки должен быть свой Волк. Завороженная бликами света на его плечах, я протянула руку, чтобы поймать их. Широкие плечи, гладкая кожа и такое необходимое тепло. Оно нужно мне. Он нужен мне.
Осторожно провела кончиками пальцев по его широкой груди. Горячо. Быстрый взгляд в его глаза, и я уже не могу отвести свои. Там было все. Огонь, время, понимание, желание и ожидание. Ему было интересно, что же я предприму дальше. Наверное, раньше подобный взгляд покоробил бы мою женскую гордость. Но не сейчас.
— Саша, — вновь прошептала я, — мне холодно.
Вышло жалобно, совсем не так, как я хотела. Плевать. Он хочет действий? Он их получит.
Пальцами исследую шрам на лице, от уха к подбородку. Руки дрожат, выдавая мое состояние. Страшно не было. И стыдно не было. Кончики пальцев перемещаются на его губы. Они тоже горячие. Он не понимает, насколько сильно я нуждаюсь в его тепле. Прижимаюсь к нему обнаженной грудью, несмело целую его шею. Он отстраняется от меня, пристально глядя в мои затуманенные глаза. Ему не нравится? Он не хочет меня? Его горячие пальцы находят мою кисть и с силой сжимают ее.
