Svetlana Gamayunova - Птицедева
– Я так чувствую, – только и говорила она.
Мне было непонятно. Жаль, что нельзя опять побывать у нее в голове, как раньше, узнать, и проанализировать. Впрочем, ребята действительно были приятными, солнечными. Много семейных пар или пар, которые собирались пожениться. Молодые, романтичные, веселые, оптимистичные, здоровые. Большинство любит мастерить что-то своими руками. Нашлось даже двое с почти абсолютной памятью, будут, если что, вместо энциклопедии или Викепедии. С отобранными сразу начинал работать Слава и его ребята. Отправляли в лагерь для обучения выживанию в диких условиях. Они не ныли, хотя гоняли их как сидоровых коз. Там же они проходили курсы, которые вел Кощей и еще один психолог по умению разрешать конфликты и жить в тесном содружестве. Я называла их курсами кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно».
А меня занимал вопрос, что за личности поедут на новый континент и что будет с ними, когда все обустроится? Сейчас они рядом, все хорошие, но большое видится на расстоянии, как они будут там на необжитом континенте?
Как-то ко мне в компьютерную заглянула Лилит и я пристала к ней с вопросом, как она относится к людям, что отобрала Лотта, какими они ей кажутся?
Лилит посмотрела на меня своими бездонными вечными глазами, такой взгляд можно было у нее заметить крайне редко, только когда она не прячет свою сущность за игрой в ехидную и стервозную даму.
– Вероника, ты молода, но в тебе теперь древняя кровь, я чувствую тебя извечно своей. Но ты мне нравишься не только поэтому. Ты умеешь задумываться и любишь думать, хотя и страдаешь чрезмерной рефлексией, но одно без другого не бывает. Тебе нужно знать и понять то, что обычному человеку знать неинтересно и необязательно. Необязательно в смысле, чтобы быть счастливым и успешным. А лучше вообще не знать, если хочешь быть успешным по понятиям этой земли.
– Это плохо?
– Нет, что-ты, но это не делает человека счастливее. Понимание того, что происходит вокруг, не радует меня, но я на многие тысячелетия научилась смотреть на это как на погодные явления: если идет грозовой фронт, то дождь неизбежен. Если раздувают ненависть, истерию и человеконенавистничество, то быть войне. Иисус говорил: «Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам…» Матф. 24: 6-7. Так и сейчас.
– Так ты не веришь в то, что Лотта отберет людей, которые создадут новую, менее жестокую цивилизацию, и она сможет долго существовать без войн и ненависти?
– Исходя из своего опыта, я могу сказать: в травоядность человечества я не особо верю. Но ты посмотри на Лотту. Она светлая, простая, свято верующая в добро. Кого может отобрать такой человек? Таких же, как она. Простых светлых людей, комплементарных ей самой. Людей, которым нравится путешествовать, растить сады, цветы и тыквы, ловить рыбу, смотреть, как живут животные, любоваться и любить природу, фотографировать, как рождаются и растут котята, щенята и умиляться этому.
– Разве это плохо? – опять спросила я
– А я разве говорю, что плохо? Отлично. Этот мир сможет просуществовать долго и счастливо, радуясь трудовым успехам и успехам своих детей. Пусть только подольше в нем не будет зависти. Помнишь, мы пытались разработать кодекс коммуны и у нас не получилось – слишком много нельзя, а где тогда свобода? Но некоторые извечные заповеди я бы оставила.
Не убий.
Не укради.
Не сотвори себе кумира.
Не судите, да не судимы будете.
Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ним.
Почитай отца твоего и мать твою, заботься о них.
Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
Не завидуй и желай ничего, что есть у ближнего твоего.
Возлюби ближнего своего как самого себя.
Это девять заповедей. Наверное, и что-то другое, пусть уже сами придумывают.
Я молчала и была оптимистична как пессимист, который принимает антидепрессанты.
– И ты знаешь, что радует? Пока Лотте удается отбирать людей с наименьшим количеством ущербных, порочных генов. Я немного чувствую это.
– Как это? – удивилась я.
– После проклятья в райском саду у Адама и Евы несколько нарушился геном, и проявлением этого нарушения было появление Каина. Ущербные гены, они выплывают неожиданно, и от этого нет спасения, только если Господь очистит ЧТО? /землюили начнет все сначала.
– А ты как, ведь ты не была проклята, твой геном чист первозданно? Почему тогда от тебя нет идеального потомства?
– Ты шутишь? Я же не клонируюсь, а отцы каковы? Они-то с грехом.
– Значит, выхода нет совсем?
– Пока это только отсрочка, может, длительная. Да, думаю, очень длительная, но отсрочка. По-хорошему, наверное, если меня клонируют, а это невозможно, то появятся новые люди с истинным, сотворенным Господом геномом. А пока…
– Но ты не ангел, Лилит, и характер у тебя не сахар.
– То, что я стерва – так это жизнь меня такой сделала, иначе бы психика развалилась, и была бы сумасшедшая полностью бессмертная я.
– А если ты родишь от Чейнджа, Ветра Перемен, то какими будут ваши дети?
– Умненькая ты, Вероника, говорю, умненькая, умеешь задавать непростые вопросы.
Она помолчала.
– Этого я и боюсь. У него тоже геном первородного, но не человека, вот я и не знаю, что получится, хотя мне он нравится, и очень. Мы бы давно были вместе, но страх разочарования не пускает меня к нему, я бегу уже много лет, рожаю от сиюминутно привлекших мое внимание мужчин, часто действительно выдающихся, иногда ошибаюсь в их неординарности, но мне страшно начинать новую ветвь человечества, вдруг все не так, как хочет Господь, а он молчит. Я жду, когда он подскажет. Он экспериментатор, Вероника. Великий экспериментатор: с Адамом и Евой, с Ноем и его сыновьями, Второй землей, теперь с Лоттой и этим переселением. Мы посмотрим, а пока будем делать все, чтобы получилось переселение.
В марте на переселение отправилась первая тысяча человек. Лотта уже должна была отправляться на Буян, готовиться к восстановлению нормального хода беременности. Устали все, но она была просто молодец, выложилась на все двести. Нам нравились отобранные ей люди, отличные ребята. Девушки тоже были, наверное, около трети в каждой партии, те, которые не захотели отставлять своих мужей. Слава хорошо всех поднатаскал. Они сам отправлялся на Вторую Землю подстраховать и выяснить, что нужно для жизни еще большего количества людей. Все-таки планировали переселить около двадцати тысяч человек, не сразу, партиями, но никто ведь не знал сроков приостановки переселения, поэтому спешили и не хотели расслабляться. Сейчас отправляли две партии: пятьсот человек во Флориду и пятьсот в Вирджинию. Как уже они потом назовут свои место поселения, не знаю. В качестве оператора на первом этапе ехал Михел, я тоже отправлялась ненадолго, сама хотела поучаствовать в начале жизни на новой Земле, хотя решено было меня быстро вернуть для подготовки следующих этапов. Есения и Себастьян оставались на Первой Земле. Поток желающих все увеличивался, и Себастьяну приходилось с ними работать и производить первичный отсев среди желающих. Нелегко, очень нелегко ему приходилось. К счастью, он научился ставить блоки на свое восприятие грехов и в свободное от работы время ходил по улицам, как обычный человек.
За неделю до переселения в Вирджинии и Флориде на земле обозначили большой круг, стащили туда тщательно упакованные оборудование, медикаменты и животных, разместили людей, и круг с такими же координатами расчистили на Второй Земле. В перемещении участвовали все, кто мог попадать самостоятельно с одной планеты на другую: и Кощей, и Лилит, и наши друзья Ветры, и тетушки, и даже Макошь с Мораной. Переместить нужно было много, ну очень много. Момент должна была прочувствовать Лотта, как-никак она путница.
Люди были готовы к перемещению, прощались С КЕМ??? / с родныминавсегда. У меня в мозгу крутилось любимое стихотворение Блока, очень грустное, нонемного видоизмененное в моем сознании, оно подходило к моменту и меняло его настроение.
Девушка пела в церковном хоре
О всех живущих в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, оставивших землю свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине смелые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,– плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
«Девушка пела в церковном хоре…» Александр Блок
А зачем возвращаться? Все получится, я верила, без этого нельзя.
