Галина Гончарова - Средневековая история. Первые уроки
Лиля чертыхнулась. Явно ее тоже пытались усыпить. Это плохо. Зачем?
Черт его знает. Надо бы пойти к Али и попросить у него охрану. Или вообще переночевать в его комнате. Там еще две жены, так что ее не скомпрометируют.
Да и на компромат плевать! Лучше быть опозоренной, чем мертвой. Живая – она всяко отбрешется.
Лиля прошла по коридору и выругалась во второй раз. Охрана Али дрыхла еще более безнадежно.
Лиля выругалась и бросилась в комнату к пациенту. Вот уж на что ей было наплевать, так это на безопасность.
А если опоили?! Отравили?
У него же организм ослаблен!
Али спал. И даже похрапывал. Рядом с кроватью на подушках дремали его жены.
Ставни были приоткрыты, и на подоконнике горела свеча.
Лиля сдвинула брови.
Убрать. Пожар устроит, если упадет…
Черт!!!
Показался ей какой-то шорох за окном?
Или мишенью была не она, а Али?
Лиля раздумывала не больше секунды. Она схватила ночной горшок, кажется, с содержимым, и метнулась к окну. Встала сбоку.
Кто бы ни полез – держитесь! Наши врачи пациентов без боя не отдадут.
Вот и все. Сожрал, тварь!
Спи теперь.
А я – через забор. И вперед! Перелезть – дело минуты. И к трактиру. К окну, в котором горит призывная свеча.
Вперед.
Вогнать кинжал в стену, подтянуться, поставить ногу… это несложно.
И ставня распахнулась без скрипа.
Мужчина оглядел комнату. Все спят. Дядюшка шевелил чревом под дорогим шелковым одеялом. Жены прикорнули рядом на полу.
Вперед…
И в следующий миг голова взорвалась дикой болью…
Чика, обсыпанный глиной, полетел вниз. Ночной горшок – вещь многофункциональная. Главное – вдохновение.
Лиля почествовала незваного гостя горшком, но наружу не высунулась. Не успела. Потому что сзади на нее налетело что-то визжащее и царапающееся.
Спасибо школе армейского рукопашного боя. Дяде Паше, Саше, Сереже, Вите…
Если ты легче – это твое преимущество. Если ты тяжелее – тем более. Эффективно драться Лиля не могла. Но сто кило – тоже оружие. Если упасть со всей дури прямо на нападающего.
Лиля и упала. Да так, что внизу только пискнуло. А вот не фиг графинь за косы драть! Мы и сдачи дадим – не поморщимся. Наши предки воевали.
М-да. Ладно. Мои личные, не графские.
Лиля как следует двинула локтями в то, что под ней трепыхалось. И даже поерзала для верности. Судя по всхлипу – нормально. Можно вставать и разбираться, кому тут графья не понравились.
На полу скорчилась Нилей. М-да.
– Чем я тебе не угодила?
Судя по сверканию черных глаз, диалога не ожидалось.
Лиля плюнула. Пнула девушку ногой и махнула рукой на дверь. Оставлять эту заразу с беспомощным пациентом?
Нилей замотала головой.
Лиля пнула посильнее. Потом отошла к окну, закрыла его, сняла чудом уцелевшую свечу и вернулась к девице. Той определенно было невесело. Еще бы! На вас сто кило хлопнутся – вам тоже мир сахарным не покажется…
Лиля еще раз пнула девицу и опять махнула на дверь. Она помотала головой и прошипела что-то злое.
Ладно. Сама напросилась.
Воск – штука горячая. И когда он начинает капать тебе на шею, поневоле вскочишь. Взлетишь! Пока на лицо не перешли.
Девица и взлетела. Но тут уж Лиля не сплоховала. И вцепилась свободной левой рукой в пук черных косичек так, что та взвыла не своим голосом. Ага, а как меня – так можно было?
Вой прекратился, когда Нилей увидела в трех сантиметрах от своего носа пламя свечи. И как-то сразу осознала, что лучше слушаться и не дергаться.
А то ведь добавят. Будет жареная наложница.
Лиля бы и добавила. Но – завтра. А до завтра…
Слава богу, на первом этаже отыскался хоть кто-то неспящий. А именно служанка, которая долго не могла понять, какого лешего нужно графине. Но потом-таки разбудила хозяина.
Тот выполз, зевая и почесываясь, выслушал все, что высказала взбешенная Лиля, и помог запереть рыдающую Нилей в погребе. Туда же отправился и неизвестный из-под окна, благо он был один.
Утром разберемся.
А сейчас… Может, хоть часа два удастся поспать?
Учитывая, что служители Альдоная предпочитали проводить службу на рассвете, надежды было мало. Ну, хоть просто полежать.
Утром Лиля нацепила бело-зеленые обновки, благо для этого даже служанки не требовалось, и отправилась на службу. Тихо радуясь, что тут не нужно покрывать волосы.
Все продолжали спать, поэтому графине Иртон пришлось идти с семьей хозяина трактира. То есть с женой, двумя дочерями и тремя сыновьями. Старшей лет пятнадцать, младшему – не больше пяти. И такого кроху в церковь?
Вот уж чего Лиля не одобряла! Ее бы воля, она бы вообще запретила и крестины, и посещение церкви до двадцати одного года. Вот включится у тебя головной мозг, станешь совершеннолетним – тогда и решай, к какой конфессии тебе принадлежать. И нужна ли она тебе вообще? Или на фиг. Влияние религии на подростковые мозги она наблюдала сама, и ей это резко не нравилось.
Туда же, на службу, отправились и Лилины крестьяне. Совершенно неожиданно для нее. И поглядывали на свою госпожу как-то… свойски?
Лиля не могла подобрать правильного определения. Глядели так, словно она делает что-то правильное. Логичное.
М-да. Дома она в храм не ходила… Дома? Иртон уже стал ее домом? Забавно…
А может, надо было бы? Лиля вздохнула. Не хотелось. До изжоги. Но соответствовать надо. И так проблем может быть выше ушей. Медицина, новые знания, вирмане опять же… А церковь оказывала большое влияние на людей раньше. Она что-то такое читала. Вот! Анжелика! Ее супруга засудил какой-то псих-монах по обвинению в колдовстве. Кстати – тоже графа. Но там король еще лапку приложил… А ей не пофиг? У нее связей вообще ноль. Натурой – и то взятку не дашь с такой фигурой. Разве что найдется сумоист-маньяк.
Нет, ходить придется. И молиться. Или делать вид. Вытерпим.
Единственное, что себе позволила Лиля – подозвала Треза Матти и приказала рысью лететь на корабль к вирманам и сообщить Лейфу, что случилось ночью. Так и так, усыпили, покусились – все в красках.
Судя по искрам в карих глазах, парень понял, чего от него хотят. И умчался так, словно его собаки за пятки кусали.
А вот в церкви неожиданно было – уютно? Высокий потолок, расписанные белыми и голубыми красками стены, зеленый пол, никаких икон… Только солнце, и на его фоне белая птица. Голубь?
Похоже…
И скамейки. В отличие от обычной церкви, где сидеть не получается. А вот запах… Фу!
Благовония и здесь уважали. А с учетом нелюбви к мытью получались просто вония.
– Ваше сиятельство?
– Достопочтенный Торий. – Лиле даже оборачиваться не надо было, чтобы узнать этот вкрадчивый голос.
– Я рад вас видеть на службе, в нашем убогом храме.
– Не скромничайте, не такой уж он убогий, – ухмыльнулась Лиля. – Здесь очень мило и уютно. И тут же решила воспользоваться ситуацией: – Как ваш сынок поживает?
Судя по злобной гримасе отца, жилось товарищу плохо.
Лиля похлопала ресницами и начала жаловаться:
– А вот мне так грустно, так грустно…
– Что случилось, ваше сиятельство?
Намек явно был понят.
Лиля провела руками по бархату.
– Вы же видите… У меня совершенно нет новых платьев. Хотела нанять пару мастериц, а оказалось, что они никак мастерицами не станут. Все еще подмастерья.
Фраза получилась корявенькая, но в пять утра не до риторики, было бы доходчиво.
– И кто же это?
– Подручные некоей Марион Альси. Марсия, Лидия, Ирэна…
Судя по лицу мэра, ему стало скучно.
– Если они до сих пор не мастерицы, значит, не заслужили. Марион свое дело знает.
– А о пользе честности она знает? – завелась Лиля. – Эта старая выжига девчонок держит в лохмотьях и впроголодь, работать заставляет от рассвета до рассвета, и никто ничего не делает!
– Ваше сиятельство… – Барон явно мямлил.
Лиля сверкнула глазами.
– Достопочтенный Торий, я рассчитываю, что вы поговорите с Марион.
– О чем, ваше сиятельство?
– О том, что надо всегда и во всем быть справедливой, – Лиля смотрела безмятежными зелеными глазами.
Общага – тот еще бордель, быстро научишься и заводиться по желанию, и остывать по нему же.
Рядом кто-то громко ахнул. Лиля ухмыльнулась. Да видела она Марион. Видела… Но говорить с ней? Не много ль для портнихи чести, чтобы с ней графиня торговалась?
– Разве она несправедлива? Кто вам рассказал подобную гнусную ложь, ваше сиятельство?
Торий старался не показать, что портниха ему глубоко безразлична. Марион закатывала глаза, прижимая ладони к тому месту, где должна быть грудь. Но Лилю патетикой было не смутить. После мексиканских сериалов-то…
– Да уж нашлось кому, – и неожиданно в тему напомнила ему: – Альдонай в неизречимой милости своей помогает добрым и праведным и наказывает тех, кому нашептывает Мальдоная… Например, светлая Диллиона была служанкой, которую несправедливо притеснял хозяин. И что?
