Наталья Мазуркевич - Суровые будни невесты императора
На второй… Не заметить охранную сеть по периметру мог, пожалуй, только самый близорукий прохожий. Огоньки фонариков, что украшали забор, были не чем иным, как артефактами. Установленные через каждые четыре шага, они образовывали заслон, миновать который без последствий можно было бы, только пробив защиту. Для людей подобные меры были понятны, и прохожие обходили дом стороной, для животных все складывалось трагичнее. Птицы перелетали через невидимую стенку и падали мертвыми на неподстриженный газон. Крысы и прочая мелкая живность доползали чуть подальше. И только яркий белый кот важно разгуливал по участку, демонстрируя всем свое превосходство.
Девушка подошла к калитке и постучала. Это был самый быстрый способ оказаться внутри, да и почему-то не было у нее сомнений в том, что ее пустят по этому адресу. Даже если там обитал и не Кристофер, то описание Грея чересчур ясно напомнило ей о гостье своего недавнего похитителя.
Ждать пришлось недолго. Открылась дверь, и на крыльцо вышел немолодой мужчина с канделябром, взглянул на девушку, застывшую у ворот, и неторопливо, так, что даже пламя свечей не дрогнуло, отправился к ней.
– Цель визита? – Он застыл у калитки и поднял вверх канделябр, освещая ее лицо.
– Встреча с хозяйкой.
– Назначено?
– Вероятно, нет.
– В таком случае… – Мужчина уже принялся разворачиваться, чтобы уйти.
– Пусти ее, – каркающий хриплый голос едва слышался здесь, у ворот, но привратник поклонился и открыл перед девушкой калитку.
– Прошу.
Сайлейн сделала шаг, ощущая, как проходит через защитное поле, почувствовала, как оно вновь смыкается за ее спиной, отрезая пути отхода, но отступление не входило в ее планы. Пока. Глупая девочка сама шла навстречу своей гибели.
Поднявшись по ступенькам и оказавшись в доме, девушка в первый момент ослепла: яркий белый свет не оставлял ни одного уголка без своего внимания. После уличных сумерек такая смена заставила ее проморгаться, и только после этого Сайлейн смогла разглядеть широкий раздваивающийся коридор и лестницу, уходящую наверх.
За спиной послышались шаги.
– Вам туда, – подсказал привратник, указывая на лестницу. – Не забудьте разуться.
Больше он не сказал ей ни слова, безразличным взглядом наградил натертый до блеска паркет и удалился, как будто остальное было вне его обязанностей. Обладательницу каркающего голоса Сайлейн не смогла найти, как ни старалась.
Сняв обувь, девушка направилась к лестнице, но тихие стоны где-то впереди заставили ее несколько повременить. И раз уж ее оставили одну, предоставляя право самой решать, когда и куда идти, она прошла вперед к источнику звука.
Комнату освещал только камин. Перед ним, закутавшись в плед и протягивая костлявую руку к столику, что стоял близ кресла, сидела странная скрюченная фигура. Казалось, ее обладательница собиралась в последний путь с минуты на минуту, едва только в последний раз насладится своим напитком. Тяжелое дыхание ее рождало омерзительный запах, который быстро распространялся по комнате. Сайлейн пришлось зажать себе нос, чтобы не сбежать в первый момент. Создавалось впечатление, что здесь гниют чьи-то останки, но никого, кроме женщины, здесь не было.
– О, юная госпожа решила навестить старушку Фрею, – булькающе рассмеялась женщина. – Иди наверх, он ждет тебя.
– Что с вами? – отмахнулась от пожелания девушка.
– Сила уходит, – хрипло ответила старуха. – Он забрал почти все. Я не справилась – он наказал. Иди, я хочу умереть спокойно, пусть и недостойна такой милости.
Девушка сделала шаг назад. Последняя воля. Сайлейн быстро ушла, оставляя женщину наедине с самой собой.
Подниматься по узким ступенькам вверх было неудобно. То и дело скрипело старое дерево, и Сайлейн морщилась. Слух был напряжен до предела, и такой резкий звук воспринимался во сто крат сильнее, отдаваясь головной болью.
Второй этаж был полностью темен, только из-под одной двери ей виделись тонкие несмелые лучики света одинокой свечи. Вероятно, ее ждали именно там. Девушка коснулась сумки, на ощупь находя бутылек с ядом, закрыла глаза, медленно выдыхая, и уже твердым шагом миновала коридор.
В комнате действительно горела только одна свечка. С ее огнем то и дело играл человек, заставляя выгибаться, пытаясь обхватить пальцы нахала и неизменно проигрывая его спокойствию.
– Ты пришла ко мне. – Тихо, без эмоций, словно они сгорели в пламени, произнес Кристофер.
– Да, – шепотом ответила Сайлейн, делая шаг вперед.
В тишине ее шаги прозвучали неуместно громко, и она остановилась на полпути, сглотнула. Задеревеневшие пальцы вновь коснулись сумки, но она уже сомневалась, что у нее хватит сил достать приготовленный яд.
– У тебя подарок для меня? – скучающе поинтересовался мужчина, глядя в окно. И пусть он не мог различить, что происходит по ту сторону, тихий стук капель слышал и здесь.
– Нет.
Он рассмеялся.
– Ты пришла ко мне и без подарка? Неужели я ошибся?! – горько задал он вопрос самому себе.
– Вы… правы, – тихо ответила девушка, делая шаг вперед. – У меня есть подарок, но он не для вас.
– Не для меня?
Мужчина поднялся со своего места, обошел его, оказавшись прямо перед ней. Сайлейн с тоской взглянула в его глаза.
– И для кого же он?
Кристофер подошел ближе, снял перекинутую через плечо сумку, открыл ее и быстро извлек пузырек.
– Лгунья, – усмехнулся он, приподнимая ее подбородок.
– Не трогайте чужое.
– Чужое?
– Оно для меня – не для вас.
– Для тебя? Ты думаешь, я позволю?!
– Вы любите меня? – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Значит, примете мой выбор.
– А Вильгельм?
– Он не примет, – безучастно ответила девушка, протягивая руку. – Отдайте.
– Я так противен?
– Что? – В ее глазах мелькнуло удивление. – Нет…
– Тогда почему?
– Я так решила. И если вы любите меня…
– Ради любви поступают иначе.
– Как?
Кристофер рассмеялся, бутылек отлетел куда-то в угол и, судя по звуку, разбился. А герцог все смеялся.
– Хорошая попытка, – оценил он, отсмеявшись, хлопнул в ладоши пару раз и присел на подлокотник кресла. – Но играть со мной бессмысленно. Ты можешь просто попросить.
– Попросить? И вы сделаете это?
– Ведь я люблю, – вернул ей ее слова Кристофер. – Скажи, чего ты хочешь. Ведь ты пришла не умирать. Нет, твоя цель иная. И передумать я тебе не позволю. Так что я должен сделать?
– Умереть, – очень тихо сказала девочка. – Потому что…
Он не дал ей договорить, поднялся, коснулся пальцами ее губ.
– Без оправданий. Последствия своего решения нужно принимать стойко. И, вынося приговор, нельзя оправдываться. Это неуважение. И оскорбление.
– Прост…
– И извиняться поздно. Если хочешь убить – глупо просить прощение. Тебя не простят.
– Вы говорите, словно вас это совсем не беспокоит! – не выдержала Сайлейн, отступила на пару шагов, отвела взгляд.
– Нет, не беспокоит. Вердикт уже вынесен. Я лишь выберу исполнение.
– Исполнение?
– Из твоих рук. Ведь я же… – он усмехнулся, – люблю.
– Не…
– Из твоих рук.
Он порывисто развернулся, прошел куда-то к стене и вернулся с бокалом, вложил в ее негнущиеся пальцы. Повторил маневр и протянул совсем иной флакон.
– Ты знаешь, что делать.
Он отошел к окну, провел пальцами по подоконнику, коснулся лбом холодного стекла. А по ту сторону текли ручейки дождя, заменяя его слова и его чувства. А он ждал, ждал ее решения, какое бы оно ни было. Ведь… он любил. Любил ее, жил памятью о ней, ждал ее и был готов умереть, если потребуется. Потребовалось.
Со звоном разбилась крышечка флакона. Тихо журча, жидкость стекала по стенке бокала, медленно наполняя его.
Когда она протянула его Кристоферу, руки дрожали.
– За здоровье моей принцессы.
Он неторопливо пригубил напиток, не отрывая взгляда от девушки, глядя ей прямо в глаза. И она не могла не смотреть: видела, как судорога сжимает все тело, как медленно разжимается рука, державшая бокал, как стекленеют его глаза, все еще обращенные к ней, как падает безвольное тело и как соленые капли стекают по его лицу.
Вильгельм был один. Отослав Манкольма заняться делами, он лежал, глядя в потолок и слушая песню ночного дождя. Он начался уже давно, но с четверть часа назад обрел невероятную силу. По стеклу тек поток, смывая всю пыль, грязь, что налипли за многие дни перед этим. Столица очищалась: верхний, средний, нижний город и наконец река. Таков был маршрут водной массы, что обрушилась на Лейос с неба.
Император уже сейчас понимал, сколько разрушений принесет вырвавшаяся стихия, но точно так же он был уверен и в том, что они выстоят и отстроят все вновь. Ведь на руинах всегда проще возводить новый храм, нежели перестраивать его.
