Екатерина Богданова - Правила поведения под столом
«Пусть посидит, подумает о своем поведении!» Тори не произнесла ни слова, но я ее услышала. И не возникло вопроса, как она это делает, потому что я и сама так могла. Теперь я могла многое, очень многое, ведь я ведала. Мне стали известны все тайны мироздания и подвластны все мыслимые процессы этого мира. Но где-то на границе, казалось бы, безграничных знаний зияла абсолютная, гнетущая чернота – бездна невежества и непонимания. Эйфория всесилия схлынула так же неожиданно, как и пришла. Я всего лишь песчинка, мелкий камушек в бескрайней пустыне миров и вселенных. Да, только что я получила огранку, позволяющую занять достойное место в своем маленьком мирке, но там, за пределами своего мира, я ничто, пустой невежественный сосуд. И та черная бездна способна поглотить мой мир, стоит ему только ослабеть и дать трещину. Естественный отбор во всей своей красе – слабых убирают с дороги, освобождая место для сильных. И если мы, семь ограненных камушков, не встанем на свои места в этом мироздании, наш мир прекратит свое существование, погаснут все огоньки жизни, и наступит полная мгла, которая тоже имеет своих обитателей. Казалось бы, что может быть проще, только протянуть руку и смять, уничтожить пульсирующие искорки наших врагов. Но теперь я ведала, что любое вмешательство в мироздание на таком уровне приведет к еще большему разлому, и на мой мир обрушится вселенская чернота, сминая, поглощая его и давая место для чего-то нового и, возможно, более совершенного. А что может быть совершеннее новой жизни? Так, вероятно, нужно позволить вселенной самой решить судьбу этого мира, отступить и не бороться? Но ведь и эти пылающие вокруг огоньки тоже совершенны. «Я буду бороться!», «Мы будем бороться!» – вторили мне мои друзья.
Огонь больше не рвался наружу из моего тела, он нежно и бережно обволакивал. Я видела будто со стороны, как шесть пылающих силуэтов медленно опускаются на землю.
– Фу-у-ух, пронесло, – донеслось сзади. Оззи высунул голову из воды и опасливо озирался по сторонам.
– А я еще злая, – меланхолично проговорила Торинье, разглядывая свою объятую пламенем руку.
Рыжая макушка мгновенно скрылась под водой. И как только он уместился в этой небольшой, по сути, бочке?
– А знаете, все не так уж и страшно, как казалось, – тихо проговорил Тэр, задумчиво глядя вдаль.
Было по-прежнему темно, но это не мешало видеть. Теперь я могла различить даже мелкие травинки у самой кромки леса, и эти травинки тоже оказались живыми. Они дышали, и в них, как кровь по венам, циркулировал сок. Это было завораживающее зрелище.
– Вы должны успокоиться и обуздать пламя, иначе не сможете одеться. – Крафт и Эрингор спустились с холма, но остановились в нескольких метрах от нас.
Я посмотрела на друзей, мы действительно были полностью обнажены, но ни стеснения, ни интереса к их наготе я не чувствовала. И, судя по безразличным взглядам друзей, они также не смущались своей наготы.
Первым перестал пылать Дьярэк, и в него тут же полетел брошенный Родэром халат. Потом и остальные уняли свой огонь, а я все смотрела на ласкающие мое тело язычки пламени и не хотела расставаться с этими ощущениями.
– Арика, милая, ты выжжешь себя, – тихо проговорил Энрод, подходя ко мне с халатом в руках. – Погаси огонь.
– Не выжгу, – уверенно ответила я, уверенно потому, что точно знала: это пламя не ослабляет, а, напротив, усиливает мои возможности. – Посмотри, это прекрасно, – прошептала, протягивая руку и демонстрируя свой огонь, свою суть, свою душу.
– Не смей! – почему-то прокричал вынырнувший из воды Озрэн.
Но я уже не могла, да и не хотела останавливаться, я желала поделиться этим чудом с любимым и прикоснулась полыхающей рукой к его щеке.
Энрод отшатнулся, но пламя успело лизнуть кожу, и он упал, захрипел, выгнув спину от боли. Мне тоже стало очень больно, как в тумане отметила, что тоже упала, было холодно и очень страшно.
Кто-то что-то кричал, нас куда-то несли, а я смотрела на звезды и задавалась вопросом: «Кто и почему скрыл от меня эту часть ведения?»
Энрод кричал, ему было очень больно. Из глаз его непрерывно катились кровавые слезы. Я сидела рядом и выла от бессилия, а Оззи и Родэр в панике пролистывали какие-то книги и тетради.
– Говорю же, нет здесь ничего похожего! – Озрэн отбросил очередной дневник, подбежал к кровати и, схватив Энрода за руку, попытался исцелить его. Ничего не получилось, как, впрочем, и в предыдущие несколько раз.
– Он меняется. – Губы не желали слушаться, и слова получались малопонятными, но я говорила то, что видела. – Он становится другим, и я чувствую его боль как свою.
По щеке скатилась очередная слезинка, раздраженно смахнула ее и поняла – это не слезы, мои глаза тоже начали кровоточить.
– Взгляните на его жизнь, – тихо проговорила Зида.
Я моментально перестроилась, и весь мир опять превратился в монолитную картину с огоньками миллиардов жизней. Огонь Энрода пульсировал хаотично, то почти угасал, то загорался в разы ярче обычного или растягивался, практически разделяясь надвое.
– Это из-за вашей связи. Он должен был умереть, но ты теперь бессмертна и не отпускаешь его. – Дьярэк говорил спокойно и даже безразлично, будто его не касалось то, что здесь происходило.
«А какой смысл паниковать, он либо умрет, либо станет одним из нас. Ваши метания ничего не изменят!» – прозвучало у меня в голове.
– Откуда ты знаешь? – пристально посмотрела на парня.
– Мы ведающие, Арика, – усмехнулся он. – Теперь я знаю многое, но не знаю того, что знаешь ты. Я хранитель и ведаю принципы распределения сил. Мы равны, но ведение было не дано каждому в полной мере, а разделено между нами. Вот почему погибли наши предшественники. Они не послушали своего хранителя и разделились на два лагеря. Вместе мы всеведущи и неуязвимы, а по отдельности ведаем только частью мирового порядка.
– Твою ж мать! – выругался Оззи. – Ну раз ты такой умный, так скажи, как спасти Крафта!
– Никак, он сам должен сделать выбор, и если его потенциал будет достаточным, у нас появится еще один ведающий, судя по его огню, это будет охотник. Ну или, в крайнем случае, он станет чем-то вроде кровного. А если окажется слишком слабым, то просто сгорит в момент пробуждения пламени ведения.
Огонь жизни Энрода вспыхнул ярче, растянулся, разрываясь на две части, которые опять соединились, взорвавшись белым пламенем. Энрод в последний раз вскрикнул и затих. А его жизнь засияла ярким, намного большим, чем раньше, сгустком переливающегося пламени.
– Вот и все, – резюмировал Дьяр. – У нас теперь есть свой кровный, ну или равный ему по способностям маг. И да, Арика, вы больше не связаны, можешь смело прибить его, если будет плохо себя вести. Вы как хотите, а я пойду спать. Уже рассвет, а нам еще с перерожденными разбираться и глупых девчонок спасать.
Все разошлись по своим комнатам, отдохнуть действительно было необходимо. Эрингор собирал разбросанные по комнате записи, а я отерла кровь с лица любимого, с помощью Родэра перестелила испачканные простыни (пока я меняла белье, он держал так и не пришедшего в себя Энрода на руках) и прилегла рядом, вслушиваясь в спокойное, ровное дыхание мужчины. Задремала и не заметила, как Эрингор ушел. Проснулась от влажного прикосновения к щеке, открыла глаза и едва не закричала от неожиданности. Рядом со мной лежал огромный, черный как смоль волк с такими знакомыми кроваво-карими глазами.
– Энрод? – спросила, и так зная, что это он.
Волк снова ткнулся носом в мою щеку и шумно выдохнул, а я почувствовала, как глубоко во мне что-то встрепенулось и потянулось к волку. Моя волчица! Она просилась на волю, к своему волку.
– Но сейчас же день, мы напугаем людей, – попыталась объяснить, что не время.
Волк уткнулся в мою шею, забрался носом под распущенные волосы и лизнул за ухом. И я потеряла контроль, волчица вырвалась на волю и прильнула к своему волку, ластясь и порыкивая от удовольствия.
Как мы выбирались из замка – помню смутно, кто-то визжал, а потом бросал в нас тапочками и громко бранился, кажется, это Тори. Меня пообещали оттаскать за хвост, а Энроду поотрывать уши, это, кажется, уже Оззи.
А дальше были ветер в лицо и ощущение полной свободы. И дыхание любимого рядом, и запахи прелой листвы, земли и счастья.
Проснулись мы одновременно, обнаженные, испачканные в траве и абсолютно счастливые.
– Ты подарила мне новую жизнь, – прошептал мне на ухо Энрод, зарываясь рукой в волосы и намереваясь поцеловать.
– А я вам одежду подарю, – бесцеремонно прервали наше единение.
Альри протянул нам сверток с одеждой и деликатно отвернулся.
– Вы бы поторопились, а то там сельчане с рогатинами уже на подходе, монстров-перевертышей загоняют, – усмехнулся парень. – Приметные такие монстры, на волков похожи, один черный, а другой белый с дымчатыми подпалинами.
