Анна Рассохина - Пламя для Снеженики
В данную минуту четко осознавала, что этот огневик, самый таинственный мужчина из всех встреченных на моем пути, принадлежит только мне одной. Понимала я также и то, что сама являюсь его собственностью. Вздохнула, так как догадывалась, что у нас нет будущего. Рон вздохнул в ответ, прижимая меня к себе еще крепче, и на мгновение мне почудилось, что я попала в сказку. Жаль только, что она скоро закончится…
— Мне пора, — прошептала я, делая попытку встать, но Эферон меня удержал:
— Для начала ты мне все расскажешь!
— Рон, — вздрогнула, погружаясь в воспоминания, — я видела древнего… Теперь мне известно, как убили других ведьм, и почему Элья не сопротивлялась. Он…
— Я понял, — Даров с хмурым видом откинулся на подушки и погрузился в раздумья, а мне на ум пришли мысли о Пустолае, батюшке и Солнышке, поэтому повторила:
— Мне пора.
Эферон резко приподнялся:
— Я все еще не слышал подробностей, Снежа! И мне это жутко не нравится! Как тебе удалось спастись от изменчивого?
— Изменчивого? — переспросила я, попутно припоминая, что именно так этих существ называли в древности. — А правда, что давным-давно ведьмы и маги…
— Правда! — Даров предугадал мой вопрос. — Изменчивые владеют всеми четырьмя стихиями, поэтому победить их можно только совместными усилиями магов и ведьм. Но не уходи от темы! Я все еще желаю знать о том, что с тобой случилось!
Принялась все ему рассказывать, захлебываясь словами, срываясь на крик. По мере моего повествования лицо Рона становилось все более и более мрачным, на скулах четко обозначились желваки, а в глазах запылали неукротимые языки пламени. В самом конце он бескомпромиссно объявил:
— Больше никаких самовольных отлучек и хождений по ночам в одиночестве! Ясно?
Спорить мне почему-то не хотелось, а мечталось остаться здесь, с ним, находясь под защитой, наслаждаясь его теплом и упиваясь ласками.
— Снежа, — Эферон, словно услышал эти мысли, снова обнял меня и промолвил. — Здесь я весь твой, но там… — он указал наверх, — правят другие…
И мне до умопомрачения захотелось узнать, кто они — эти другие! Или Даров сейчас подразумевал, что за пределами Подземья царят иные правила, которые запрещают нам быть вместе? А может… я отвлеклась, заметив, что огневик пристально смотрит на меня. И вновь, будто без помех прочитав мои мысли, он предостерег:
— Снежа, не вздумай лезть не в свое дело!
— Почему это не в свое? — обиделась я. — Ты хочешь сказать, что…
Договорить мне не дали, запечатав рот поцелуем, беззастенчиво прижимая к разгоряченному мужскому телу, без зазрения совести соблазняя и опрокидывая обратно на подушки.
Протесты мои сами собой иссякли, едва четыре стихии вновь закружились над нами…
— Рон, — взмолилась я, как только отдышалась после очередной любовной паузы.
— Что? — не моргнув глазом, поинтересовался он, наматывая мой локон на свой палец.
— У меня сложилось ощущение, что ты мной воспользовался! — сделала попытку вернуть пепельную прядь.
— Гм… ну, воспользуйся мной! Я протестовать не стану, — Даров перекатился на спину, привлекая меня к себе.
— Воспользуюсь! Не сомневайся! — убежденно проговорила я, рисуя воображаемые завитушки на его груди.
— В любое время, — выдохнул он. — Только скажи, и я перенесу тебя в Асодар!
Я умолкла, раздраженно обдумывая услышанное, а коварный маг все никак не унимался:
— Снежа, давай ты пообещаешь мне, что не станешь делать глупости, а я взамен объясню тебе, что тебя так заинтересовало!
— Меня многое интересует, — осторожно высказалась я.
— Одно твое обещание — один мой ответ! Согласна? — и взгляд на меня, такой нежный, просящий, чарующий.
Я кивнула и задала первый вопрос:
— Ну, и почему ты так свободно беседуешь с Ар'рцелиусом? Причем не только при личных встречах, но и мысленно!
Рон опять очень ласково улыбнулся, сплетая пальцы наших рук, и запросто поведал:
— Ар — мой брат.
— Брат? — я оторопела.
— По матушке! Она была последней высшей демоницей, поэтому не связывала себя узами брака, а жила с теми мужчинами, которые ей нравились. Здесь, помимо Ара, у меня есть еще три брата демона.
— А…
— И один дядюшка, братец матушки!
Я выдохнула, а Эферон снова притянул меня к себе и поцеловал, а в разгар ласк вкрадчиво попросил:
— Не рискуй понапрасну, иначе я сойду с ума…
По-быстрому покивала, но его не удовлетворил подобный ответ, и мне пришлось клятвенно пообещать Рону то, чего он так жаждал, потому что сейчас мне требовалось нечто иное, чем обычные разговоры. Хотя огневик особо и не протестовал, только обнимал сильнее, точно боялся, что я неожиданно передумаю…
Не ведаю, сколько бы еще так продолжалось. Но внезапно в дверь раздался настойчивый стук. Я всполошилась:
— Это кто?
— Ар! — скривился Даров, бросил на меня странный взгляд и добавил. — И Зиалея…
Я судорожно вцепилась в одеяло, а Эферон продолжил:
— Братец мне уже давно сообщил, что Зиалея желает побеседовать с тобой.
— О чем? — сильнее озадачилась я.
— Снежа, — Рон серьезно посмотрел на меня. — Поговори со своей матушкой, а я пока обсужу изменчивого с Аром и братьями! Кажется, кому-то сегодня все-таки придется побеспокоить архивариуса! — усмехнулся.
Едва я облачилась в предоставленную одежду и вышла из ванной, как увидела, что в комнате находится маменька. Она сидела в кресле с высокой спинкой и неотрывно глядела на меня. Непривычно было видеть матушку такой — сильно помолодевшей, превращенной в лару. В ее алых глазах плескалось беспокойство.
— Здравствуй, дочь, — нерешительно улыбнулась она, демонстрируя белоснежные клыки.
Я не сильно удивилась, но слов для ответа не нашла, поэтому просто поблагодарила:
— Спасибо, что откликнулась на мой зов, несмотря на свое нынешнее положение!
— Ягодка, хоть я и стала ларой и женой владыки Подземья, но от этого не перестала быть твоей матушкой!
— Однако, вспомнила ты об этом далеко не сразу! — не смогла сдержаться я.
— Так бывает, когда жительница Наземья принимает решение остаться здесь, — спокойно пояснила она.
Я отвернулась к окну, вновь не ведая, что ей отвечать, и матушка чуть тронула меня за плечо:
— Ягодка, пойми… я всю жизнь любила Ар'рцелиуса и…
— Значит, наверху тебя удерживал только долг? Значит, я была всего лишь досадной помехой на пути к твоему счастью с этим демоном? — обида клокотала в моей душе и говорила за меня.
— Ягодка, — с невиданной ранее силой она развернула меня к себе, взглянула в глаза и обняла, как раньше.
Мои руки поднялись, обнимая маменьку в ответ. Так, без лишних слов, мы простояли несколько минут. Это была безмолвная беседа между матерью и ее повзрослевшей дочерью, тоже успевшей родить свое дитя. Жесты, взгляды, крепкие объятия, биение двух сердец, которые когда-то давно стучали в одном ритме. Сейчас они вспоминали те далекие дни и заставляли нас погрузиться в воспоминания. У моих был запах матушкиной выпечки, свет ее доброй улыбки, мелодия колыбельных вперемежку с шепотом сказок, рассказанных на ночь. Маменька тоже вспоминала и тихо вздыхала, поглаживая меня по голове, а потом она произнесла:
— Ты береги себя и Солнышку…
— И ты будь здорова, — отозвалась я, подумала и прибавила. — И братишку моего сбереги, а еще расскажи ему о нас с Солнышкой.
— Я вас даже познакомлю, как время подойдет. Ару я уже сказала, что желаю чаще видеть вас в гостях. Ну, то есть, если ты захочешь приехать, — в ее очах вспыхнул огонек надежды.
Не стала ее разочаровывать и, улыбнувшись, кивнула в ответ.
Распрощавшись с маменькой, но так и не дождавшись Дарова, я запросилась наверх. Все мужья Эдгрейвы вызвались меня проводить. Очередной переполох в «Липках» был обеспечен!
Батюшка удивленным не выглядел, скорее он предстал передо мной мрачным и обеспокоенным. Заметив, что я вернулась без Пустолая, он лишь ссутулился еще больше и ушел в дальний угол кухни.
Солнышка недавно проснулась и теперь за обе щеки уплетала приготовленную дедом гречневую кашу с молоком и улыбалась. Я села напротив нее, и дочка, придирчиво изучив мой внешний вид, нахмурила светлые бровки:
— Ты побывала у кого-то в гостях?
— Угу! У владыки Подземья.
— А зачем? — Солнышка отложила ложку.
— Пришлось быстро бежать от врага, — призналась я, и Алийта бросилась ко мне.
Забралась на колени, обвила ручками мою шею и шепнула:
— Как хорошо, мама, что ты не ушла за Грани!
— И я рада этому, — погладила ее по голове, но тут же мое лицо омрачилось, потому что я услышала, как закашлялся папенька.
Приласкав дочурку, подошла к батюшке. Он старательно делал вид, что хлопочет по хозяйству. С укоризной поглядела на него и молвила:
