Мария Сакрытина - Слушаю и повинуюсь
Амин подошел ближе. Наклонился, заглядывая воришке в глаза.
– С кем?
– Возьми меня с собой – скажу, – тут же отозвался мальчик.
Амин смерил его задумчивым взглядом.
– Не будешь мешать мне работать и на склад больше не полезешь. Договорились? И сладости не тронешь.
– Ладно, не трону, – упавшим голосом откликнулся мальчик.
Некоторое время они шли молча. Потом воришка вдруг ехидно поинтересовался:
– Что, решил с моей помощью эти самые жемчуга стащить?
Амин, не оглядываясь, промолчал.
– Все вы такие, о богатстве мечтаете, – вздохнул мальчик. – И ты мечтаешь.
Амин, не останавливаясь, бросил через плечо:
– И что?
– А представь, – вдруг вкрадчиво произнес мальчик, – я знаю пещеру с несметным богатством, золотом там, драгоценными камнями, серебром…
– А ты правда знаешь? – торопливо перебил Амин, все-таки оборачиваясь и сбавляя шаг.
Мальчик скрестил руки на груди.
– Допустим. Что ты со всем этим будешь делать?
Амин тяжело вздохнул и промолчал. Мальчик понятливо улыбнулся.
– Может, я и скажу тебе, где эта пещера.
Амин красноречиво оглядел потрепанную одежду воришки, усмехнулся.
– Тебя как зовут-то, богач?
Мальчик задумался на мгновение.
– Валид.
– Имечко-то какое выбрал, птенчик, – пробормотал себе под нос Амин. И уже громче добавил: – Ну, идем. Только сайеду на глаза не попадайся. Тебе же хуже будет.
– Ваш сайед – жирный бурдюк, – с чувством сообщил мальчик.
Амин только тихо рассмеялся.
* * *Это утро напоминало десятки предыдущих – палящее солнце, сумрак рынка, гул и тяжелый запах пряностей.
Фарах, отгоняя жадных до сладостей ос, переводил взгляд с гнущего спину под мешком Амина на сидящего на прилавке и беззаботно болтающего ногами мальчика.
– А так сразу и не скажешь, что вы родственники…
Амин только усмехнулся. С его-то примечательной внешностью – светловолосых в Бахре отродясь было раз-два и обчелся – Фарах явно ждал подобной экзотики и от «племянника». Но темнокожий, с черными, точно южная ночь, вьющимися волосами мальчишка напоминал сотни других детей, играющих на улицах столицы. Даже одеждой нисколько не отличался – разве что у иных ребят она почище и добротнее будет.
– На сына твоего он точно не похож, – строил предположения Фарах. – Слишком взрослый… разве что… Эй, сайед! – тут же переключившись на покупателя, заголосил бахрец. – Мимо не проходите, на пахлаву посмотрите! Сладкая, не оторвешься! Глядите, как мальчишка уплетает.
Амин, поставив очередной мешок, бросил на Валида сердитый взгляд. Мальчик как ни в чем не бывало запихал в рот остатки пахлавы и невинно глянул в ответ.
– Что-то сайед нынче припозднился, – заметил Фарах, освободившись. – Эй, малыш, возьми лукум.
– Фарах! – простонал Амин, хватая бахрца за руку. – Прекрати! Мне Ясар потом каждый кусок посчитает.
– Да ладно тебе, – отмахнулся Фарах, подвигая к мальчишке блюдо, – пусть побалуется. А то будет такой же тощий, как ты. Пожалей дите. Тем более с ним торговля лучше идет.
Мальчишка причмокнул от удовольствия и состроил умильную рожицу проходящему мимо караванщику. Тот задумчиво проводил взглядом исчезающий с блюда лукум и, степенно подойдя к прилавку, стал расспрашивать о товаре.
– Вот, – весело кивнул Фарах, закончив с покупателем. – Да Ясар тебе еще и приплатить должен. Спорим, кто-нибудь из этих угрюмых пустынников еще придет сегодня договариваться с нашим бурдюком о крупной сделке. У них же, в их скалах, тоже дети остались.
Амин недоверчиво изогнул бровь, наклоняясь за мешком.
По рынку прокатился гулкий звук гонга.
Все, как один, и продавцы, и покупатели упали на колени, прижав лбы к полу. Амин, спохватившись, потянул изумленно озирающегося мальчишку, заставляя пасть ниц рядом.
– Великолепный, одаренный милостью Манат…
– А зачем мы это делаем? – громким шепотом поинтересовался Валид.
Амин шикнул на него, с трудом удерживаясь от желания отвесить паршивцу подзатыльник. Мальчик в ответ округлил глаза, но послушно ткнулся в пол и затих.
Как обычно стучали «пятками» копий стражи, как обычно мимо проплывали расшитые золотыми и серебряными нитями туфли евнухов… А вот черные, из хорошо выделанной кожи вдруг остановились прямо у Амина перед глазами.
И вся процессия тут же замерла.
Повисла звонкая, напряженная тишина.
– Скажи, Фарук, – медленно, лениво произнес тихий голос. – Ты вроде искал светловолосого?
Амин похолодел.
– О, Сиятельный, это так, – почтительно ответил скрипучий. – Но я должен осмотреть его, чтобы понять, подходит ли.
Черные туфли задумчиво шагнули ближе. Загнутый носок уткнулся Амину в лоб.
– Поднимись, раб, – велел первый голос.
Амин зажмурился, чувствуя, как по шее к лопаткам течет холодный пот.
– Сиятельный приказал тебе встать! – пропищал кто-то из евнухов, хватая юношу за волосы и вздергивая вверх.
Амин стиснул зубы и, дрожа, попытался сесть прямо. Почтительно опустил глаза долу, тут же заметив, как рядом порывается выпрямиться мальчишка, и Фарах – с явным трудом – его удерживает.
Сухопарый, сгорбленный старик отодвинул обряженных в цветастые одежды евнухов, подошел к Амину. Бесцеремонно ткнул клюкой ему в подбородок, приподнимая.
На мгновение Амин встретился взглядом со стоящим посреди евнухов юношей в черном – и тут же снова попытался уставиться в пол.
– Ну что? – поинтересовался юноша, равнодушно глядя на Амина.
Старик расцвел беззубой улыбкой.
– Подходит, о, Сиятельный, он – то, что нам нужно.
Юноша махнул в ответ рукой, и к Амину кинулись стражники.
– Мы возвращаемся, – зевнул Сиятельный, искоса глядя на бледного, как полотно, Амина. – Мне снова ску-у-учно.
Опять прогудел гонг, и вся процессия двинулась к воротам рынка, таща за собой Амина.
– О, Аллат! – выдохнул Фарах, отпуская, наконец, мальчишку. Рядом поднимались остальные, отряхивая пыль с одежд. – Ясар будет в ярости…
– Куда его увели?! – подскочил к нему Валид. – Что это значит?
– Что значит? – грустно повторил бахрец, становясь за прилавок. – Что нет у тебя больше дяди, малыш. Эх, Аллат…
– То есть? – изумился Валид. – Его убьют? Но за что?
– Как Манат распорядится… за то и убьют, – покачал головой Фарах. – Нет, возьму я сегодня выходной. Пусть этот бурдюк сам торгует!
– Что ты сказал? – пропыхтел рядом сайед. – О, пусть смилуется Аллат, хочешь меня совсем без работников оставить?!
Валид, широко раскрытыми глазами наблюдал разгорающуюся ссору. И медленно отступал, пока не наткнулся на другой прилавок.
– Эй, а ну дуй отсюда, мальчишка! – прикрикнули на него.
Валид машинально шагнул в сторону.
– Его – в клетку, и вам все равно? – тихо пробормотал он.
Когда Фарах, так и не отвоевавший себе выходной, огляделся, мальчишка давно растворился в толпе.
* * *Амин натянул цепь до предела, с силой дернул. Звенья смешливо звякнули. Вздохнув, юноша опустил руки и вгляделся в темноту. Ничего, совсем ничего, даже проблеска света.
Глупо… Как же глупо после всего умирать вот так!
Стиснув зубы, Амин снова рванул цепь. Железные браслеты лишь сильнее врезались в запястья.
На полу рядом зашуршали. Юноша прислушался и брезгливо отпихнул крысу. Та ощерилась в ответ, но в темноте этого никто не заметил.
И метнулась в маленькую трещину в камнях, когда вдалеке яркой звездочкой замерцал свет.
Амин напрягся, щурясь.
Свет медленно приближался, превращаясь в небольшой односвечный фонарик. Амин зажмурился и почувствовал, как его знакомо ткнули клюкой в подбородок.
– Вставай, – приказал старик.
Амин и не подумал повиноваться.
– Вставай, ибни, имей уважение к старости.
Амин прикусил губу изнутри и неторопливо поднялся. Цепи оказались слишком короткими, руки пришлось держать опущенными.
Старик поставил фонарь на пол, спугнув еще одну крысу, и вытащил из-за пояса короткий загнутый кинжал.
Амин молча смотрел на блики, скачущие по клинку. А, когда старик шагнул ближе, не выдержал.
– Что вы со мной сделаете?
Старик отодвинул рукав абаи, прижал клинок к внутренней стороне локтя Амина.
– Пока только капля крови, ибни, я должен знать наверняка, что ты – тот, кто мне нужен. Последняя проверка. Но, – старик надавил, и кончик клинка окрасился алым, – ты все равно умрешь. Так или иначе. Однако если станешь меня слушаться, смерть будет быстрой.
Амин усмехнулся и выдохнул:
– Для чего это?
– О, – улыбнулся старик, убирая кинжал. – Конечно, чтобы исполнить желание Сиятельного.
Амин сомневался, что если бы Сиятельный видел своего колдуна сейчас, он бы ему поверил.
Но Сиятельный Шакир и не думал спускаться в подземелья – он с тоской глядел на танцующих пышногрудых наложниц, и зевал. Когда мелькание разноцветных одежд и блеск драгоценностей его утомили, шехзаде неспешно поднялся. Засуетились евнухи, разгоняя девушек – ни одной из них Сиятельный не приказывал явиться в его покои. А значит, нынче ночью в гареме будет царить печаль.
