Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
Не заблудилась?! Как же! Сейчас я вам так… заблужусь! Уроды! С утра шарахались как от прокаженной, а теперь согласны до комнаты провести?! Западня, точно западня. Ну, уж нет, не попадусь!
Я ворвалась к себе, запрыгнула на кровать и принялась тормошить спящего Гера в надежде узнать:
– Дао-дво, где твоя конфетка?
– М-м-м, тебя потянуло на сладкое? – сонно прокомментировал он, поймал мои руки и рванул на себя. – Десерта в столовой не хватило?
А-а-а! Сжала зубы и кулаки. Если он сейчас не заткнется, я его убью, повторно.
– Рыжий, Таррах тебя разорви! Мне нужна твоя помощь!
Он напрягся, глаза распахнул, прищурился и, посмотрев на меня внимательно, процедил:
– А ты молодец, держишься, при четвертой-то стадии опьянения. – И с сожалением в голосе: – Да, мало я ему врезал…
Он знал?! Знал с момента моей постановки в лаборатории и ничего не сказал, лишь всю тренировку глазами блестел. Это известие вызвало во мне бурю восторга и в то же время шквал негодования. Понимаю, умный гад, но неужели так трудно было предупредить? Намекнуть, сказать пару-тройку слов!
– Сиди здесь. – Меня сгрузили на кровать, он вышел, слегка пошатываясь, но достаточно резво.
И я ждала, стараясь не обращать внимания на кипящие во мне страсти и рвущиеся с языка проклятия. Казалось, черное нутро дара разверзлось в моей груди и теперь накатывает обжигающими волнами на стенки то ли ребер, то ли самоконтроля. Пьянящее чувство силы и желание убивать медленно заполняло меня до краев. Заставляя вздрагивать при каждом шорохе с радостью, ожидая нападения, чтобы ответить, направить волну разрушения и подпитать дар Смерти первой кровью. Когда Гер вошел, я не знаю, что остановило меня от нанесения смертельного удара по рыжему. Мягкий взгляд карих глаз, усталая улыбка или ласковое:
– Сумерька… прости за задержку, спешил, как мог.
В одной руке он держал поднос с едой, в другой пачку знакомых мне конфет, а за его спиной стояли Бруг и Равэсс, удерживающие наготове плотную, многократно усиленную сеть некроманта. Милостивый боже, такие плетения используются лишь для усмирения чудовища вроде почившего спрута Хаггвара!
– Гер? – настороженно позвал капитан команды.
– Все хорошо, – ответил многоликий. – Ваше Высочество, Кардинал, все обошлось. Свободны.
– Справишься сам? – Оборотень искренне удивился.
– Да, не беспокойтесь и не беспокойте до утра.
Дверь закрылась, мы остались тет-а-тет.
Я была уверена, рыжий сейчас постарается не делать резких движений, не говорить гадостей и не смотреть на меня, но ошиблась. Кое-кто решил наглядно продемонстрировать, чем заслужил звание капитана Графитовых, уважение смертников и командира Могучего, а также любовь Симпатяшки и заботу Сули. Без лишних расшаркиваний и разговоров он деловито разложил еду на столе, придвинул столик ко мне и сел напротив.
– Ешь.
Мой поздний завтрак-обедо-ужин прошел в его компании и под его пристальным взглядом. Я думала – боится, а оказалось, наблюдает и анализирует.
– Так, уровень снизился, – заключил он спустя пять минут. – Теперь десерт.
Дао-дво вручил мне конфету, проследил за тем, чтобы я ее разжевала и проглотила, после протянул весь пакет сластей со словами:
– Одну после еды, до конца месяца, вместо твоего успокоительного состава. – Я кивнула, а метаморф продолжил все тем же сухим тоном наставника: – И вот еще что, завязывай с экспериментом над моим иммунитетом.
И вроде бы всего лишь просьба, ненавязчивое предложение, но волна протеста уже поднялась во мне и рванула навстречу «преграде».
– Ты не понимаешь!
И рядом что-то вздыбилось и разорвалось, наполняя комнату горелым пухом. Ой! Кажется, я только что непроизвольно наслала Черное наветрие на подушку… Что сейчас будет?
Но ничего не произошло. Гер не разозлился и не испугался, остался сидеть на своем месте, пристально глядя на меня.
– Понимаю. – Он сдунул горелое перышко с плеча и широко улыбнулся. Улыбнулся? – Поэтому по завершении игр я сам с радостью тебе помогу и в экспериментах, так и быть, поучаствую. Не от доброты душевной, – хмыкнул, поняв мой ошарашенный взгляд, – просто мне совсем не хочется до конца жизни бегать за тобой по играм, войнам и прочим соревнованиям на жизнь.
Я мимо ушей пропустила его колкость, спросила тихо:
– Клянешься?
– Клянусь. А теперь марш в ванную комнату.
Рыжий сам убрал стол и вынес поднос, сам собрал перьевой беспредел, перестелил кровать, а едва я вышла, сообщил, что уничтожил всю одежду, в которой я ходила сегодня.
– И перчатки? – Я остановилась, с недоумением взирая на многоликого. Ладно, платье, корсет, штаны, жакет, белье, платок – все это можно найти где угодно, к тому же кое-что у меня еще осталось, но перчатки, преподнесенные Октованом Кворгом, – нет.
– Не переживай. Ведьмак уже пообещал прислать к утру новые перчатки. – И, словно бы забыв об участи подушки и войдя во вкус наставлений, рыжий продолжил и далее одергивать меня по ходу дела: – Не трясись…
– Не стесняйся, располагайся…
– Не тяни одеяло…
– Не отстраняйся.
– Не вертись! – На этом требовании он сдернул с моей головы тонкий покров, придвинулся ближе и обнял, преодолевая мою попытку к бегству на другую сторону кровати. – Хм! Спокойной как удав ты мне нравилась больше.
– Ну, знаешь ли! – Я постаралась выкрутиться, но, не добившись результата, лишь злобно прошипела: – Холоднокровным и хвостатым ты меня тоже больше устраивал!
– Договорились, – шепнул Дао-дво, и в следующее мгновение я оказалась в захвате широких колец стального змея, ласково улыбающегося мне во всю свою пасть. – Тепер-р-рь усне-еш-ш-ш-шь?
– А…
– Вот видишь, – тихий хмык, – все познается в сравнении. – На моей талии вновь оказалась мужская рука, шею овеяло теплым дыханием. – Спи.
Глава 10
Нужно было послушаться Равэсса и скормить ей три конфеты или внять словам Бруга и, скормив пять конфет, скрутить девчонку сетью некроманта. Уж страдальцу оборотню на примере с Олли Крэббас достоверно известно, что следует делать с девицами, временно пребывающими не в себе. Но нет! Гер, как заботливый опекающий, пожалел Сумеречную и ее психику, а в итоге не выспался. Знал бы, что ее без перчаток потянет на исследовательские подвиги, ни за что бы, никогда бы… Хотя что греха таить, когда она, скрываясь под одеялом, начала формировать простенькое плетение сна, многоликий мог догадаться, что к чему, и позволить себя усыпить. Но выработанный за годы учебы инстинкт не дал расслабиться. Дао-дво легко расплел накинутую сеть и приготовился к бою, а ощутил… Да, маленькие, чуть дрожащие пальчики, прикоснувшиеся к его лицу, стали неожиданностью, а чуть позже и наваждением.
Смертьнесущая, не боясь навредить своим даром, робко и очень бережно оглаживала каждую черточку его лица. Начала со щек, но куда больше ее привлекали губы, даже дыхание затаила и, словно бы устыдившись своего интереса, тут же переключилась на брови и лоб, затем на глаза и уши. Искренне удивилась длине ресниц и вздохнула, явно рассматривая нос. Иначе с чего бы ему тут же захотелось чихнуть?
Это была пытка. И разведчик подвергался ей с изощренным чувством удовлетворения, а может, и самодовольства. Им любовались! В жизни многоликого не раз и не два случались мгновения, когда разомлевшая от любви красотка, прильнув к задремавшему Дао-дво, касалась его лица. И неизменно в глазах каждой мелькала легкая гордость, ведь такого индивида отхватили: лучший в потоке, лучший на курсе, лучший из взвода или первый равный, как говорила Амидд. С Сумеречной же все иначе, он был просто собой, избитым, уставшим, опустошенным, временно не способным к регенерации. И дорвавшаяся до тела девчонка, задерживая дыхание, медленно исследовала его, а он с замирающим сердцем на собственной шкуре испытывал развитие ее интереса. В голове то и дело крутилось: «Поцелует! Нет. Пощупает… Оценит достоинство? Нет? Что, и даже упругость хвостовой области не проверит? Но тоже нет». Девчонке куда больше нравилась щетина на его щеках, огрубевшая кожа на подбородке, волосы – короткий ежик на затылке и кудрявая поросль на груди. Она прощупала пресс, ткнула пальчиком в бедро и улыбнулась.
– Да, не зря девчонки с ума по нему сходили. Достойный экземпляр.
Достойный чего? И почему экземпляр, если он метаморф? Пусть и не из старшей ветви рода Дао-дво, но и не безродный. И, наплевав на конспирацию, он уже хотел пресечь ее последующие рассуждения вслух, но Сумерька сама замолчала, вздохнув:
– Достойный, хоть и упрямая сволочь.
Повернулась на бок, спиной к многоликому, подложила ладошку под щеку и затихла. Таррах!
Да, он впервые пожалел о своей выдержке и умении ждать, а ведь как было бы здорово поймать ее на моменте разглядывания, подмигнуть и ввести в полное смущение. Но Гер сдержался и теперь… теперь… Теперь он может под видом спящего творить все, что угодно! Сказано – сделано. Одна рука крепче перехватила Сумерьку поперек живота, вторая медленно, но неотвратимо потянулась к груди. Некромантка заворочалась, почти легла на живот. Но разве это преграда для настойчивого?
