Наталья Мазуркевич - Скандал – не повод жениться!
– А ночью обязательно спать? – задала я тревожащий меня вопрос. Если получится, то одну ночь на ногах я смогу вытерпеть, а после отосплюсь на корабле, Косичка же вернется домой и тоже отдохнет.
– Если найдете энергетического донора – нет.
Не заметить облегчения на моем лице Танар не мог и вопросительно вздернул бровь, требуя объяснений.
– У меня мало времени, а Танан хотел столько всего показать. Думаю, мы сможем посетить что-то и ночью? Если, конечно, ему разрешено выходить за пределы дома после десяти вечера?
– Разрешено. Но я бы не рекомендовал вам посещать Ночной город, там можно встретить и других ксиерцев, а для них вы сейчас как красная тряпка для быка. Более того, вы сами захотите пойти за ними – за любым из них.
– Вот же ж, – выругалась я, сжимая кулачки. Попадись мне еще раз этот Кики! Только сейчас я заметила, что крепко держу своего собеседника за руку, не давая отстраниться.
– Об этом я и говорю, – пояснил Танар. – Попробуйте меня отпустить.
Я честно хотела исполнить просьбу, но отпускать чужую теплую руку было до того тяжело, что я вцепилась в нее только крепче. Я попыталась убедить себя, что у меня очень скоро появится замена, более приятная в личном отношении, но руки так и не разжались. Отказываясь слушать свою хозяйку. Всегда знала, что в моей жизни произойдет что-то подобное. Тяжело вздохнув, я обреченно спросила:
– Ваша светлость, что вы делаете сегодня вечером?
В ответ на мои слова Танар прищурился и очень внимательно осмотрел меня с ног до головы, останавливаясь на красном, как свеколка, личике.
– Этим вечером я совершенно свободен, – медленно, чтобы заметить малейшие изменения в моей мимике, проговорил мужчина.
– А как же ваша встреча? – вспомнила я, о чем разговаривали между собой риентанцы.
– Пока вы принимали душ, она отменилась, – пояснил собеседник и прищурился: – Вы уверены, что хотите провести эти часы со мной?
– Да, – коря себя за малодушную слабость, ответила я, зажмуриваясь. – И с Тананом.
– Интересные предпочтения, – насмешливо фыркнул Анфатанар, а я разозлилась.
– Самые обычные! Меркантильные! Вместо одного гида получу двух, – выпалила я все, что успела придумать.
– Нерациональное использование ресурсов, – заметил риентанец и добавил, касаясь свободной рукой моих волос: – Вы высохли, мы можем присоединиться к брату и дяде.
И в этот момент, когда, казалось бы, проблема была уже решена, я вспомнила об одном немаловажном факте.
– Ваша светлость, а окружающие ничего не подумают, если увидят нас вот так?
– Не беспокойтесь. Сюда приходят не для того, чтобы следить за мной. К тому же я прямо сейчас подам жалобу на Альдоана. Для объяснения перед его величеством этого будет достаточно. К тому же на Риентане достаточно ксиерцев и что такое энергетическое выгорание, которое устроил вам Кароалан, знают почти все.
– Спасибо.
– Мари, я не делаю того, что было бы мне неприятно, – напомнил мужчина и открыл передо мной дверь. Освоение резиденции началось. Пусть и на пару часов позднее запланированного срока.
Зал Памяти больше напоминал филиал древнего храма, чем картинную галерею, про которую я подумала, услышав название. Да, здесь имелись картины, но не портреты – пейзажи, изображавшие горы. Множество вершин в различных тонах, как будто художникам заказали сделать целую серию рисунков одного и того же места. На восходе, закате, в сумраке или в полдень – здесь были все времена года и суток. Все нюансы, какие могут быть важны для очень придирчивого зрителя. Того зрителя, что будет сравнивать картины с собственными воспоминаниями.
– Где это? – спросила я, нарушая молчание. Ни дядя Лиран, ни Косичка не проронили ни слова с тех пор, как мы с Анфатанаром вошли сюда.
– Очень далеко, – тихо ответил мой спутник, сжимая ладонь и притягивая ближе. – Помолчите немного, Мари, здесь не принято разговаривать. Не бередите душу, дайте им хоть немного отдохнуть.
Я проглотила уже готовый вырваться вопрос. Помолчать – иногда единственный верный выход, и, судя по тоске, с которой риентанцы смотрели на эти горы, было в них что-то более ценное, нежели просто изображение снежных вершин.
Стараясь не шуметь, я медленно повернулась, чтобы взглянуть на другую стену. Но ничего, кроме гор, не было и там. Только картины, подставки для ароматических палочек и сами палочки различных цветов. Присмотревшись, я поняла, что перед Лираном уже лежит один только хвостик, а перед Косичкой еще медленно тлеет огонек.
Танар прошел дальше, к сумеречным полотнам, и раскрыл новую пачку, извлекая оттуда свой аромат. Дождавшись, пока потухнет огонек у Танана, риентанец зажег свою палочку и замер, вдыхая полной грудью и глядя в прямо в центр картины. Не удержавшись, я вдохнула вместе с ним.
Я никогда не была на вершине гор: страх не позволял записаться в группу альпинистов. Перед глазами всегда проносились картины неудачных попыток, распластанные тела, живые, но обреченные люди, зажатые между ледниками. И пусть все смеялись, говорили, что с нынешней страховкой упасть невозможно – я знала случаи, когда и страховка не спасала. Особенно в заповедных горах, где запрещено любое вмешательство в структуру великанов.
Но сейчас я стояла на вершине. Я видела мир, раскинувшийся внизу. Крошечные живые точки, с муравьиной скоростью расползающиеся по всей доступной им территории. Я чувствовала гнев, едва ли не животную ярость на этих бесполезных созданий, уродовавших мои земли. Мне хотелось уничтожить их всех, заставить перестать ходить, ползать по моей земле, заставить убраться оттуда, заставить заплатить…
– Нам пора возвращаться, Мари, – позвал меня кто-то, обнимая за плечи, заставляя шаг за шагом уходить от внезапной злости. – Разве большие девочки не знают, что нельзя примерять на себя чужих богов? – мягко упрекнул меня знакомый голос. Я моргнула, прогоняя видение, и с удивлением увидела Танара, стоявшего прямо передо мной и сжимавшего мои плечи.
– Что это было?
– Последствия вашей неосторожности, – спокойно заявил риентанец. – Танан, с Мари уже все в порядке, перестань нервничать. От твоих перемещений я не могу сосредоточиться.
– Прости. – Косичка мгновенно остановился, замерев в явно неудобной позе. Для человека. Танану, казалось, было неплохо и без надежной опоры.
– Полагаю, мы должны идти дальше, – предположил Анфатанар, бросая быстрый взгляд мне за спину. – В зал уже собралась целая очередь.
– Идемте, – поддержал предложение Лиран и встал за моим плечом. Теперь при всем желании я бы не увидела тех, кто должен был войти следом, чтобы понюхать какой-то психотроп.
Как под конвоем, я покинула помещение, но запах зажженного фитилька не покидал меня и после. Даже когда мы вышли в парк, выбираясь через открытое окно, как в старых приключениях, я все еще чувствовала его. Терпкий запах чего-то нового, что я не могу изменить, но так хочется запечатлеть в памяти.
Я рассмеялась. В первую очередь над собой и своими мыслями. Никогда не была столь эмоциональна, а сейчас и вовсе превращаюсь в синестетика. Какая жалость, сказали бы мои прежние друзья. Какая радость, сказала бы я, если бы кто-то спросил.
– Вернемся во дворец или осмотрим парк? – спросил Танар, останавливаясь и внимательно заглядывая мне прямо в глаза. Интересно, что он хотел там увидеть и что увидел, раз губы дернулись в подобии усмешки.
– Парк! – решительно заявила я, спрыгивая с тротуара на газон. Травка, к моему удивлению, почти не примялась, удерживая на себе весь мой вес.
– Что это? – спросила я, опускаясь на коленки и забывая, что заставляю повторить мой маневр другого человека, который был совсем не рад подобной необходимости.
– Трава, – хмыкнул риентанец, вздергивая меня на ноги. – Обычная трава, Мари. Ничего примечательного. – Лиран за его спиной хмыкнул, но от комментариев воздержался. – Идемте, где-то здесь должно идти представление.
Откуда он знал о выступлении, я не спрашивала. Было совершенно понятно, что, проводя в резиденции достаточно времени, даже не желая того, все равно запомнишь расписание представлений или хотя бы ту часть парка, где они должны проходить.
Небо стремительно темнело, будто кто-то всесильный размышлял, стоит ли накрывать свой мир куполом или пусть еще немного поиграет гранями на солнце. Но, видимо, дел у великого было невпроворот. Потемнело мгновенно, заставляя непривычных туристов громко вскрикивать и звать своих друзей.
Я тоже замерла, на пару секунд потеряв ориентацию. Если бы не Танар, возможно, и упала бы, ибо не умела держать равновесие столь же хорошо, как и Косичка.
– Тише, сейчас включится подсветка, – пообещал мне риентанец, прижимая к себе. Я не возражала: человек – существо дневное, и в темноте ему, как и всякому солнечному созданию, страшно и холодно. А потому разбрасываться грелками грех и нерациональное использование ресурсов. На последней мысли я улыбнулась и потерлась макушкой о чью-то грудь. Разумеется, в целях проверки.
