Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки
В спальне царил полумрак, из-за опущенных штор даже царила легкая духота, но лежащим на большой кровати было все равно. Вернее, лежал только один он, а она сидела на нем верхом. Ее длинные рыжие вьющиеся волосы достигали поясницы и, когда она откидывала голову назад, касались белоснежных ягодиц.
– Ви, не поступай так со мной больше… – умоляюще протянул он.
В ответ женщина засмеялась и, прогнувшись, в очередной раз откинула голову назад и приподняла волосы руками. Упругие темные пряди цвета меди так красиво контрастировали с ее молочно-белой кожей.
– Ви?..
Она рассмеялась вновь, теперь принужденно. Ее смех, отдающий легким безумством и оттого так будоражащий воображение и подстегивающий без того безудержное желание лежащего под ней мужчины, разорвал тишину спальни.
Не выдержав, мужчина рванулся к ней:
– Вивьен, черт тебя подери! Ты слышишь, что я тебе говорю?!
Он схватил ее за волосы на макушке, заставляя выпрямиться. Но та, как кошка, податливая ласковой руке, плавным движением поднялась и, прижавшись к его груди, запустила шаловливые пальчики в его каштановую гриву.
– Слышу, – зашептала она, едва касаясь его губ своими губами. – Слышу… Но я свободная женщина, а значит, делаю все, что хочу…
– Тогда почему Хольгрим, этот старый пень?!
Мужчина сжал руку в кулак, сильно, можно даже сказать, болезненно дергая ее волосы на затылке. Но женщина, казалось, даже не заметила этого, разве что чуть подалась назад.
– Посмотри, какое ожерелье… – так же томно прошептала она, касаясь массивного золотого украшения, отягощавшего ее шею и так нелепо смотревшегося на белоснежной коже. – Да ради него одного стоило…
– Черт бы тебя побрал, Вивьен!!! – выкрикнул мужчина и в негодовании скинул женщину с себя.
Та, не стесняясь своей наготы, откатилась в сторону и довольно потянулась на шелковых простынях. Мужчина же, вскочив, резкими движениями, выдающими его злость, начал собирать разбросанные по комнате вещи. Одновременно с этим он продолжал ей выговаривать:
– Я смирился с твоими причудами! Принял, что ты не станешь моей! Получил наследство, как ты хотела! Стерпел твои развлечения!.. Но теперь ты переходишь все мыслимые границы! Неужели тебе мало того, что я тебе дал?! Я потратил на тебя почти все!
Женщина перевернулась на живот и, устроив подбородок на сложенных одна на другую ладошках, внимательно наблюдала за мужчиной. Но когда тот упомянул о тратах, раздраженно бросила:
– Я тебе не шлюха, Кларенс, чтобы продаваться за деньги! Теперь свою жену будешь за золото покупать!..
– Тогда это что?! – Он резко бросился к ней и, нащупав в распущенных волосах на шее ожерелье, дернул на себя.
Женщина взвизгнула и подалась вперед, однако мягкий металл не выдержал, одно из звеньев разорвалось, и в его руках осталась безвкусная, кричащая драгоценность.
– Подарок! – выкрикнула ему в лицо Вивьен.
– Подарок?! – Кларенс подкинул ожерелье на руке, словно взвешивая, а потом со всей силы швырнул его о стену. – Я мало тебе дарю?!
Вивьен вскочила на ноги и, обнаженная, уперев руки в бока, с вызовом смотрела на него:
– Я свободная женщина и…
Мужчина подскочил к ней и схватил рукой за горло, заставляя отклониться назад.
– Ты моя женщина! – угрожающе прорычал он.
Вопреки здравому смыслу и сложившейся ситуации, Вивьен довольно усмехнулась:
– Вот за это ты мне и нравишься…
Железная хватка стала нежной. Более смуглая рука на молочной коже… Он ласково провел большим пальцем по бьющейся жилке. Она замурлыкала, а потом, рванувшись вперед, жадно припала к его губам. Последовал жаркий поцелуй, завершившийся внезапным болезненным укусом.
– Вот так! – утвердительно выдохнула она в его приоткрытый рот.
Сглотнув, мужчина прошептал:
– Не смей больше спать…
– Не смей указывать… – последовало в ответ.
Кларенс оттолкнул ее от себя и начал спешно одеваться. Когда осталось лишь завязать шейный платок и надеть камзол, он произнес:
– Надеюсь, ты все же одумаешься и перестанешь вытворять черт знает что! – А потом рывком влез в камзол и молча покинул спальню, напоследок громко хлопнув дверью.
Едва его шаги стихли в коридоре, напускная бравада улетучилась. Женщина передернула плечами, словно замерзла, и пошла к окну. По-прежнему не одеваясь, она раздвинула шторы, и в комнату заглянуло уже неяркое по вечеру солнышко. Оглянувшись по сторонам в поисках драгоценности, Вивьен заметила на полу блеснувшие камни, подошла и подняла смятое мужской рукой ожерелье.
– Такую вещь испортил… – равнодушно протянула она, положив искалеченную драгоценность на туалетный столик.
А Хольгрим действительно старый пень. Да к тому же еще потный и жирный, но он так нужен! Как бы она ни желала избавиться от Кларенса, но он пока оставался ей необходим. Все ее дела требовали больших затрат, а деньги, кроме как от него, взять было негде. Хотя нет, конечно, можно попросить у Германа, увеличивая свой долг, а вот этого ей как раз не хотелось больше всего на свете. Лучше уж любовников растрясать, тем более что с маркизом Мейнмором так все хорошо вышло.
Хотя Кларенс не такой уж и неприятный. Как он хорош, когда злится! Особенно в тот самый момент, когда…
Она откинула тягостные размышления о задании и, зажмурившись, довольно потянулась, подняв руки и привстав при этом на цыпочки.
Боже, как же хорошо, когда просто можно жить, не заботясь ни о чем! Когда-нибудь у нее все получится и она станет свободной. Когда-нибудь, но не сейчас…
Женщина опустилась на пол и, подхватив халат с кресла, накинула его на плечи.
Ладно, подумаем, какие карты имеем на руках: Френсис – будущий консорт – ее сводный брат, а она всего лишь сводная сестра – это козырь. А любовник, содержащий ее, – Кларенс – это уже битая карта, потому что его средства на исходе, – все спустил на подарки и развлечения. Да и кредиторы, узнав, что он все-таки стал наследником, активизировались, спеша урвать свой кусок. Значит, Кларенсу даем отбой. Большущий просчет с ее стороны, что своими выходками она закрыла доступ во дворец. А все те дурные гвардейцы! И чего они за ней поперлись? Вели себя как спятившие, потащили ее в королевскую оранжерею… Но ладно, что было, то было, поздно сожалеть.
Однако в скором времени ей удастся компенсировать эту потерю. За ней решил приударить Хольгрим – главный советник его величества по торговым делам. Когда он станет ее любовником, перед ней вновь откроются все двери. Значит, нужно избавляться от Кларенса поскорее.
Недели сменялись неделями, один урожай другим. За жимолостью пошла клубника, но с ней мы разделались быстро. Как я жалела, что в этом мире не существовало морозильных камер! Ведь тогда можно было бы заморозить все это. И если жимолость достаточно обобрать, пересыпать немного сахаром и в контейнере поставить в морозилку, то клубнику можно было взбить миксером с сахаром и в тех же контейнерах… М-м-м! Как же вкусна свежая ягода зимой! От себя могу добавить одно: из всех мороженых ягод жимолость – королева, она нисколечко не теряет во вкусе, как, например, та же смородина, но… Ах, почему же в этом мире не изобрели морозильные камеры?!
Клубнику тоже пришлось пускать на варенье, а еще я решила попробовать поставить домашнее вино. И теперь оно бродило в герметичных емкостях с отводом газов через трубочку, опущенную в крынку с водой.
После клубники подоспела черная и красная смородина. И если урожай красной был так-сяк и я его тоже решила перевести на вино, то от черной аж ветки на кустах гнулись! Пришлось перегонять ее на пятиминутное желированное варенье. Что же может быть проще?!
Все это время, пока шли ягодные заготовки, нас пару раз в неделю, а порой и чаще посещали святой отец и баронет. И если поначалу они приезжали вместе, то уже пару недель как баронет стал наведываться один. Он выдержал все возможные приличия, дабы не скомпрометировать даму, и теперь мог позволить себе являться единолично.
Когда он приезжал, мы с ним просто гуляли по саду, пили чай (баронет преподнес мне приличный запас первосортного чая) или сидели в беседке и говорили о чем-нибудь. Постепенно мы сдружились, и я даже пару раз была в его доме.
Надо сказать, его особняк оказался не чета моему флигелю, где я только наводила порядок. У него дом был в хорошем состоянии, с качественной, неброской отделкой, добротной теплицей и даже небольшой оранжереей, доставшейся ему от прежних владельцев.
Уж не знаю, как относился ко мне Джонатан и чего ждал, показывая мне свои владения (ведь он прекрасно понимал, что женщина может стать маркизой, только состоя в браке), но я сама воспринимала его лишь как хорошего друга. Нет, конечно, он делал осторожные попытки сближения, но, видя мою сдержанность, тут же отступал. Порой, после таких вот ненавязчивых поползновений, я даже корила себя за то, что не уступила…
