Маргарита Блинова - Демон. Одиночка
Это — что-то на грани безумия и удовольствия. Мне так нравится его вкус, его запах. Черт! Мне нравится весь он.
Рири пытается мягко меня отстранить, но я грозно рычу и кусаю его за подбородок. Торопливо скидываю перчатки, погружаюсь руками в мягкую шерсть на спине демона, выпускаю коготки.
Интересно, как он отреагирует, если провести рукой чуть ниже и коснуться того заветного местечка между крыльями.
— Эва! — хрипло стонет Рири, прикрыв глаза, но попыток отстраниться больше не делает. — Эва, ты еще маленькая…
Ну уж нет! Второй раз эта отговорка не прокатит.
Решив отомстить, вонзаю коготки в одно из самых чувствительных мест между крыльями и одновременно впиваюсь в губы демона.
Он снова стонет, и этот стон пробирает меня до глубин души, прокатывается жаркой волной по всему телу и сжимает в сладком спазме мышцы внизу живота.
— Эва, нет! — рычит Рири.
Ничего не слышу…
— Эва, остановись, — уже менее уверенно добавляет демон.
Остановиться? Как можно остановиться, когда здесь такие вкусные губы и язык?
— Эва, нам нельзя, — хрипло стонет он.
А если нельзя, то почему твои руки только что скользнули на мою попу и так нетерпеливо сжали ее?
Я на миг отрываюсь от губ демона, чтобы перевести дыхание и хоть немного вдохнуть. Его руки мягко мнут мои бедра, забираются под свитер и касаются голой кожи спины.
— М-м-м…
Сквозь ресницы вижу, как в темноте ночи сверкают волшебной синевой его глаза, и, поддавшись еще раз велению инстинктов, двигаю бедрами, ощущаю его желание и издаю требовательный рык.
Вот сейчас все настолько правильно, настолько уместно…
— Нет! — твердо говорит лаэрд, и строгость его голоса на этот раз удивляет меня так, что я замираю и с удивлением смотрю в синие глаза Рири. — Нет, — качает он головой. — Эва очень маленькая. Мы с Куртом не можем…
Не сдержавшись, я издаю громкий жалобный стон, тянусь к его губам в надежде, что он передумает, но Рири отстраняется и хмурит брови.
— Рири не привык сдерживаться, — хрипло, но строго говорит он. — Эва не умеет останавливать кровь, ей будет больно…
Он вновь качает головой, словно пытается отогнать какую-то навязчивую мысль.
— Нет, — меня мягко, но непреклонно ссаживают на землю.
Опять! Да что не так с этим демоном! Или со мной?
— Рири не хочет, чтобы Эве было больно. Мы не простим себе этого.
Я громко и обиженно рычу на Рири, на Курта, резко разворачиваюсь, глазами нахожу дверцу в дом и… спасаюсь бегством.
Бет
Сопя от негодования и обиды, как чайник на плите, я быстрым шагом пересекаю весь дом, в гостиной сталкиваюсь с главой семейства Дамиров, сквозь зубы желаю задумчивому мужчине приятного вечера и пулей поднимаюсь по ступенькам.
Второй раз! Он бортанул меня уже второй раз!
Козлина. Тиран. Демонюка недоделанный!
Девке двадцать три, а он ее маленькой считает! Может, просветить Курта и Рири насчет педофилов? Вот там действительно все ненормально.
— Красавица, ты чего такая недовольная?
Я притормаживаю около дверей в предоставленную мне комнату и оглядываюсь.
Микаэль, в одних серых спортивных штанах, сидит прямо на полу в уголке, прислонившись спиной к стеночке, и хитро улыбается, глядя на меня.
— А ты чего здесь забыл? — с наездом интересуюсь у парня, изображающего напольную вазу.
— Тебя, — Мика легко поднимается, показушно потягивается, демонстрируя развитую мускулатуру и два… четыре… восемь…
Да, точно! Все восемь кубиков пресса.
Пока я с задумчивым выражением на лице веду подсчеты, Мика умудряется подойти, закинуть меня на плечо и шутливо шлепнуть по заднице.
— Мика!
— А теперь в постель! — ну очень довольным голосом заявил парень, разворачиваясь в противоположную сторону.
Его призывный клич мне, в принципе, нравился. Против постели я ничего не имела, даже наоборот. Вот только не с этим братом…
Принеся в свою комнату и тщательно закрыв двери, Мика скидывает меня на кровать и заваливается рядом.
— Ты чего такая злая? — ложась на бок и подпирая голову рукой, интересуется он.
— Потому что твой брат — идиот! — рявкаю я.
Микаэль сочувственно улыбается.
— Как быстро он тебя задолбал, — фыркает Мика, легонько щелкая меня по носу. — Зато теперь ты понимаешь, каково приходится мне.
Привычным движением скидываю кроссы, стягиваю порванный на спине свитер. Мокрая от пота майка липнет к телу, но вместо того, чтобы маршировать в душ, я лениво потягиваюсь всем телом.
— Вот скажи, Мажор, — секунду спустя интересуюсь у парня, — Курт всегда был таким правильным отморозком или и у него были светлые полосы?
Губы Микаэля расплываются в улыбке, а в глазах мелькает задор. Он быстро скатывается с кровати и торопливо идет к небольшому письменному столу в углу.
— Ой, что я тебе сейчас покажу… — интригующе тянет он, роясь на книжной полке. — Ага! — возбужденно восклицает он, вытаскивая старенький фотоальбом.
Невзирая на приятную усталость в теле, я переворачиваюсь и сажусь на краешек кровати в ожидании чего-то особенного.
Микаэль идет нарочито медленно, чтобы еще больше подогреть мое любопытство. Затем, когда до кровати остается пара метров, не выдерживает и, разбежавшись, прыгает, утягивая меня за собой.
Я громко смеюсь от неожиданности и тяну руки к потрепанному, видавшему виды альбому.
— Показывай скорее! — молю в нетерпении.
Мика со смехом отодвигает руку с зажатым в ней альбомом как можно дальше от меня.
— Сначала пообещай, что используешь полученную информацию против Курта, — веселится он.
— Обещаю! — я чуть ли не подпрыгиваю от разбирающего любопытства.
Одним движением парень умудряется перевернуться сам и заодно перевернуть еще и меня. Поудобнее устроившись на животе, подпираю подбородок ладонями и с вожделением смотрю в сторону фотоальбома.
— Дорогая мисс Райт, — шутливо начинает Мика, — позвольте познакомить вас со «светлой» стороной моего достопочтенного братца.
Молодой лаэрд открывает первую страничку альбома, и я с любопытством оглядываю мальчишку лет пяти, сидящего на стуле перед черным пианино.
Ути-пути! Какая милота…
— Пардон! — быстро прикрывает руками фотку парень. — Это не Курт… — он торопливо пролистывает первые пять страниц альбома и наконец находит нужное.
— Смотри!
На развороте фотоальбома уместилось аж четыре фотографии, сделанных, судя по качеству снимков, в разное время.
На первой, не самого хорошего качества, фотограф попытался поймать молодого — лет девятнадцати — парня, скользящего по изумрудным волнам на доске для серфа. На второй была изображена какая-то растаманская тусовка, где среди сизых клубов дыма с большим трудом можно было различить смазанные черты лиц людей.
Третье фото — и тоже какое-то непонятное сборище, но уже на фоне дремучего леса, в окружении палаток и костра. На четвертом снимке опять люди, но на этот раз спортсмены. Судя по белым кимоно — дзюдоисты или каратисты.
— Микусь, а при чем тут наш Курт-правильный? — хмурю лоб, безуспешно пытаясь определить, где бы тут мог спрятаться мой опекун. — Или ты хочешь сказать…
Замерев от восторга, еще раз смотрю на снимки, особенно на тот, где весело угорает компашка растаманов.
Значит, сам в молодости отрывался как хотел, а мне, видите ли, надо жить по расписанию?
Ну, я ему завтра устрою веселую жизнь…
— Мика, дай снимки, — прошу я. — Буду завтра твоего братца ностальгии предавать, а то раскомандовался тут, понимаешь!
Парень громко хохочет и наклоняется ближе.
— А теперь настало время тебе узнать страшную правду — на этих снимках нет Курта…
Я оборачиваюсь, пристально смотрю Мике в глаза, не оглядываясь, тяну руку за подушкой и от души начинаю лупить этого гада по лицу.
— Ева, уймись! Прошу тебя! — громко ржет парень, закрывая лицо руками. — Ну, пожалуйста!
Куда там!
Я была зла, я была неудовлетворена, я была обманута. Гремучий коктейль!
— Е-ва-а-а! — загоготал Микаэль, когда я, отбросив подушку на пол, принялась щекотать парня. — Ева, я боюсь щекотки!
— А кто ее не боится! — рычу в ответ страшным голосом и усиливаю интенсивность карательных мер.
Микаэль ужом сползает с кровати, откатывается по ковролину в сторону и поднимает руки.
— Сдаюсь, только больше не бей меня!
Громко фыркнув, захлопываю, как оказалось, совершенно неинтересный фотоальбом и встаю.
— Раз ты мне ничего захватывающего не показываешь, то я пошла в душ!
— Ну, как это ничего… — подмигивает парень и медленно-медленно тянет завязки спортивных штанов.
Батюшки! А Мажор все никак не оставит попыток. Вот она, сила открытых гештальтов в действии.
