Галина Гончарова - Тайяна. Раскрыть крылья
– Может, вам помочь?
– Да вы ж тростинка совсем, кана, куда вам коромысло?
– А не мне. Ааше.
Волк под коромыслом собрал еще больше взглядов, чем волк прогуливающийся. Яна могла спорить, что сплетен городку теперь на месяц жизни хватит.
В чистеньком домике кайта щедро плеснула Яне в чашку ягодного взвара и придвинула поближе блюдо с сырниками.
– Угощайтесь, кана. А то в чем и душа держится…
Яна откусила кусочек и зажмурилась от удовольствия.
С изюмом, да поджаристые, душистенькие… прелесть какая!
– Благодарю, кайта Лусия.
– Ну, а теперь рассказывайте, кана, почто вам Гетанро понадобились.
История у Яны была. Про то, как дед Аэлены когда-то оказал помощь ее отцу. И вот она приехала поблагодарить…
Кана Лусия выслушала не перебивая. Но… не поверила!
– Горазды вы, нелюди, брехать-то…
Яна чуть покраснела – и это не ускользнуло от цепкого взгляда городской сплетницы. Кайта Лусия прищурилась.
– Ты уж прости, кана… ничего, что я так запросто?
– Все в порядке, кайта Лусия. Вы старшая, вам и решать.
Это чуть смягчило женщину.
– А ты кушай сырнички-то, кана, кушай. У меня они особенные, на то семейный секретик есть. Почитай весь город его вызнать пытается, да только куда им… И не думай, что коли я стара да всю жизнь в этом городке прожила, так и ума у меня с гулькин ноготь. В маленьких городках оно еще и виднее бывает, жизнь-то вся словно на ладошке. Чего не разглядишь, то подскажут. А люди – они везде одинаковы. Что здесь, что в столице…
Яна кивнула. Сама виновата – недооценила. Но…
– Это не мой секрет, кайта Лусия. И это может стоить жизни одному человеку.
– Та-ак… – женщина прищурилась. – Аэлене, Вериоле или Лидасу?
И весело рассмеялась.
– Ясненько. Аэлене, да?
Отрицать было глупо. Яна коротко кивнула.
– Лайри Аэлену пытались убить. И мы не можем понять почему. А она молчит…
– И вы решили поискать в прошлом? Хм-м… неглупо. Уж если у кого и было желание убить Аэлену, так это у Гетанро. После той истории…
Яна вскинула голову.
– Той истории? Какой истории?
– Аэлена, значит, про нее молчит? Оно и понятно, я бы на ее месте тоже молчала.
– Она сделала что-то плохое?
– Да нет… просто, кана…
– Яна.
Кана Лусия подперла рукой подбородок.
– Бывают, Яна, такие дела, про которые и говорить-то… словно в дегте измажешься. И вроде не виноватая ты, а воняет, что ворота у гулящей девки.
Яна пожала плечами. Бывает, наверное. Вот как с ее теткой. Вроде и не виновата сама Яна, но ощущения гадостные. То ли она украла, то ли у нее украли… противно.
– Вижу, ты понимаешь, о чем речь. Это хорошо. Знаешь, хуже праведников никого и нету в нашей жизни. Все чистенькие, беленькие – и думают, что у них есть право судить. А нету его – права. В нашей жизни все, скорее, обязанности. И не всегда они людям по душе. А часто еще и не по карману.
– Я вас пока не понимаю, кайта Лусия.
– А ты кушай, кушай сырнички. А я расскажу потихоньку. История долгая будет… Я здесь постоянно живу, почитай с рождения. А вот Гетанро были из приезжих. Тарма да Митор. Хорошая такая семья: он высокий, красивый, она маленькая, ему чуть пониже плеча, но аж светятся, когда друг на друга смотрят. И детишки у них были. Двое. Старшая дочь – Витана и младший сын – Финар его звали. Дочь – копия отца, сын весь в мать пошел, но ребята хорошие, уважительные. Я в ту пору аккурат замуж вышла, а вот наши девки все за Митором бегали. А он шутник был, весельчак, балагур, но – надо отдать ему должное – на других не смотрел. Жена есть – баб не надо. Дочь любил до безумия, сына воспитывал. Тарма, та, наоборот, сына больше привечала, но дети себя обделенными не чувствовали. И друг друга любили. Хорошая семья?
– Разве плохая?
– Тут-то плохого нет. Но долго ли, коротко ли, а Митор умер. Случайно получилось, дом у человека загорелся, Митор помогал тушить, а когда поняли, что в доме ребенок остался, – бросился мальчишку из огня вытаскивать. Сам обгорел, мучился недолго, а ребенка спас. Мальчишка, кстати, начальником стражи у нас стал, не зря человек за него жизнь отдал, ой, не зря.
Яна прикусила губу. Ладно, хорошо хоть тетка не от исхода листэрр начала, и то хлеб.
– А ты слушай, Яна. Думаешь, мне поговорить не с кем, озверела тетка от тоски, вот и несет все вповалку? Э, нет. Тут дело такое… серьезное. Тогда та история и началась. Законы наследования ты знаешь?
– Кажется, если один из супругов умирает, ему полностью наследует другой. А за ним уж и дети… нет? Или вы имели в виду частные случаи?
Законодательство Интара Яна читала в свое время, но скучно было – аж до зубовного скрежета. Вот и пролетело кое-что мимо памяти.
– Да нет. Именно это. У Митора кое-какие денежки были, домик был неплохой, с садиком, чуть ли не в центре города – он старателем был. Вот и наработал себе на безбедную старость. И еще бы поработал, да чудом спасся, когда их в забое завалило. Уехал подальше от гор, сказал, что второй раз не помилует. Так что все отошло Тарме, только она была хоть в гроб клади. Мужа она любила, тосковала страшно, если б Витка Эленку не родила… то есть Витана – Аэлену, уж и не знаю, что бы с ней сталось. Витана ведь за Карна замуж вышла, не подводит меня память?
– Нет, не подводит.
– Они тогда еще здесь жили. Карн тоже местный, это потом он уехал удачи искать. А так… поженились они с Виткой – и через год после свадьбы та ребенка принесла. Ну и куда им было ехать с малявкой, да еще такой болезненной? Остались тут примерно лет на пять. Тарма малышку с рук не спускала, от смерти спасла, выходила… ну и привязались они друг к другу. Аэлена за бабушкой хвостиком ходила, мать с отцом так не любила, как ее…
– Аэлена про бабушку молчит.
– Иногда молчат и потому, что больно.
Яна подумала, что это тоже могло быть. Ох как могло. Кто другой кричал бы, а Аэлена молчать будет до последнего, уж когда вовсе прижмет, выскажется.
– Вижу, понимаешь. Но уехали. Тарма опять затосковала, но тут Финар женился. Выбрал… знаешь, вот чего плохого, а хорошего о Льяне Мерес сказать мало можно было. Дрянь девка. И родители ее дрянь людишки, из тех, кто выгоду везде ищет, а поработать никогда не пожелает. Льяна шалава та еще была, сестра ее Альма – и того хуже. Первая-то похитрее была, пряталась, а вот вторая всех парней в округе перебрала, замуж потом за такого обмылка вышла, что смотреть больно. А Льяна вот…
Яна помотала головой, укладывая в памяти имена. Были Митор и Тарма. У них дети – Финар и Витана. Финар женился на Льяне. А родился у них кто?
– Это вопрос хороший, правильный. Льяна, конечно, тут же затяжелела и родила. Сначала парня, а потом и девку. Лидаса и Вериолу. Но Аэлена тут все равно каждое лето жила, к бабушке приезжала. У Льяны, вишь ты, здоровье оказалось слабенькое, ее надо было каждое лето на воды вывозить, ну, Финар и старался. Хотя как по мне – ее о крепостную стену не расшибешь, гадину.
– У вас к ней что-то личное?
– Да уж… было личное, да сплыло. Льяна к моему сыну подкатывалась, пусть ничего у нее не вышло, да невестка узнала. Семья чуть не порушилась, а из-за кого?
Яна кивнула.
– Финар не знал, надо полагать?
– Так лопухи ж все узнают последними. Он даже не знал, что Вериолу не от него прижили.
– В смысле…
– Рогами оброс по самое это самое. Хоть и две шалавы в семье было, хоть Льяна все на сестру и сваливала, да люди не слепые. Разобрались. Опять же, подумай. У Гетанро в роду все темные, что те вороны, сероглазые, что Тарма с Митором, что дети. Порода такая. Льяна тоже темненькая, а девка у нее уродилась беленькая и голубоглазая. А главное, что вся Льянина семейка в голос пела, что Вериолка – копия Тармы. Хотя верь не верь, похожи они были, как черное и белое.
– Да я верю, – пожала плечами Яна, – просто не понимаю пока, как это связано.
– А ты слушай. Вот Финар – на воды с женой, детей оставляют на Тарму, ну и на Аэлену. Она, кстати, тогда уже рисовала, у меня даже ее портрет сохранился. И наброски она всем дарила… потом поищу, если понадобится. Но ты, наверное, видела?
– Видела. Рисует она… волшебно.
– Вот-вот, правильное слово. Вроде бы и ничего сложного, и угольком иногда черкала, а все одно – красота.
– Нархи-ро говорят, что она свои творения душой оживляет.
– Наверное, оно и правильно. Красиво… И знаешь, Яна, вот верь, не верь, Аэлену в городке любили. Тихая, скромная, лишний раз слова не скажет, ну, странноватая, но за рисунки ей все прощали. Понимали, что кому талант дан, от того стоит ждать странностей. Перерастет. А вот что Лидас, что Вериола… дрянные сопляки получились. Тарма с ними билась, билась, а потом рукой махнула. В материнскую породу пошли, не иначе.
– Не любите вы их, кайта.
– А любить и не за что было. Где гадость, так жди, рядом окажутся.
Яна подумала, что надо бы поделить ее слова натрое. Слишком много в них личного – ох и насолила кайте эта самая Льяна, и наперчить не забыла. Раз уж столько лет спустя…
