Марьяна Сурикова - Просто позови. Академия жизни
Я легла на жесткий-прежесткий матрас и поворочалась с боку на бок. Кровать пришлось самой себе застилать, и сейчас грубая ткань простыни колола нежную кожу. Спать легла прямо в нижнем белье, та ночная рубашка, что прилагалась к платьям, была на ощупь даже хуже, чем простыня. Эту, судя по всему, неоднократно стирали, вот она и стала мягче. Какой ужас! Условия попросту нечеловеческие! Тут даже еда совершенно отвратительная. Мясо слишком прожарено, на мой вкус, а овощи переварены! Я перевернулась на другой бок, громко выругавшись при этом:
— Мерзавец! Предатель! Низкий, подлый человек!
Ректор все-таки приходил, чтобы поставить защиту. И я заявила ему прямо в лицо, что никакой помощи от него не приму. Амир даже глазом не моргнул, просто молча развернулся и ушел.
Я сама запечатала дверь и окно всеми известными мне заклинаниями. Теперь же пыталась уснуть, но тщетно. У меня болели спина, руки и голова, кожа чесалась нещадно, плечи и шея ныли. Я продолжала на чем свет ругать ужасного Амиральда. Ведь не зря выбрал имя, созвучное своему настоящему, когда надумал пробраться в Академию аристократии. Явно затем, чтобы случайно не выдать себя. Какой же все-таки мерзавец! Как это унизительно, быть похищенной столь отвратительным человеком!
Я не так давно изучала современный раздел в истории виерского движения и была очень удивлена, что оно существует до сих пор. Этот Амиральд Сенсарро был представителем не слишком знатного и богатого рода, но, когда он внезапно открыто присоединился к виерам, еще и принял участие в демонстрационных выступлениях, его тотчас же изгнали из нашего круга.
Я очень хорошо запомнила это имя и лицо с портрета в учебнике, меня до глубины души поразило, что аристократ мог примкнуть к виерам. А теперь он еще и ректор их академии! Мне было известно, что главой виерского учебного заведения становились сильные маги из числа плебеев по результатам очень строгого отбора. Король не имел права назначать своего ставленника, как, впрочем, и вмешиваться в здешние внутренние дела. Это было одно из условий перемирия (как и создание отдельного учебного заведения для виеров), заключенного много лет назад после окончания войн с плебеями. Но чтобы они выбрали главой аристократа по происхождению! Это просто невообразимо.
Гнусный предатель! Пойти против своих, присоединиться к этим представителям низов общества, еще и обучать их магии… как же он мерзок! Хотелось бы знать, чему такому важному я помешала в день визита короля. Что они там затевали?
Повернувшись на другой бок, я попыталась устроиться поудобнее, но безуспешно. Пришлось встать и достать из сундука плащ, чтобы подложить под слишком низкую подушку. Уснуть смогла лишь под утро, но лучше бы я не засыпала совсем.
С трудом разлепив тяжелые веки и потянувшись, застонала от боли, пронзившей все тело. Этот невероятно жесткий матрас и жуткая деревянная кровать были самыми неудобными из постелей, на каких когда-либо мне приходилось спать. Я посмотрела в окно, за которым только забрезжил рассвет, и попыталась понять, что же меня разбудило.
Руки сами потянулись к голове, она невероятно чесалась. Запустив пальцы в кудрявые пряди, я громко завизжала, мигом соскочила с кровати и затрясла головой, пытаясь скинуть на пол мелких букашек, которые копошились в волосах. Бросившись к сундуку, распахнула его, чтобы достать платье и быстро бежать к душевым, — сундук оказался совершенно пуст.
Я беспомощно заозиралась по сторонам, но вещи как сквозь землю провалились, дверь была заперта, все осталось на своих местах, но платья исчезли. Схватив подушку, отбросила ее в сторону и увидела, что плащ на месте. У меня совершенно не было времени выяснять, куда подевалась одежда, ухватив мыло и полотенце, побежала по скрипучей деревянной лестнице наверх.
Мне пришлось мыться в кошмарной виерской душевой, мылиться ужасным мылом с жутким запахом, а еще самой стирать нижнее белье, которое почему-то все пошло пятнами ржавчины. Вот только это были мелочи по сравнению с тем, что мои волосы на ощупь казались значительно короче. Пытаясь сдержать крик ужаса, я выбежала намыленная из кабинки, чтобы увидеть в зеркале, как по голове ползают мелкие красные жучки, грызут мои волосы и оставляют позади себя ржавый порошок.
— А-а-а! — Я хватала противных букашек прямо пальцами, которые тотчас же окрашивались в оранжевый цвет, и бросала в раковину. Когда ни одного насекомого не осталось, я вернулась в душевую и еще старательней намылила голову, пытаясь смыть весь порошок. Руки дрожали, я пыталась не впасть в отчаяние оттого, что мои потрясающие роскошные кудри были съедены отвратительными жучками.
Уже в чулане, куда я вернулась, закутавшись в единственный оставшийся предмет одежды, я просушила прическу выученным наизусть заклинанием, посмотрела в зеркало и в ужасе прижала руки ко рту. Волосы все так же вились локонами, но только на уровне лопаток, лишь отдельные пряди остались длинными и по-прежнему касались талии. Изумительный и такой благородный золотистый оттенок совершенно исчез, скрывшись под вульгарно-рыжим.
В большом холле академии еще царила тишина, хотя за окном уже разгоралось яркое утро. Я тихо ступала по мраморным ступенькам, ведущим в ректорский кабинет. Ему положено быть на месте раньше всех, если он считает себя ответственным руководителем. Уверенности в собственных действиях здорово добавляло охватившее душу бешенство. Стукнув пару раз, я отворила дверь и вошла в пустую комнату. Разочарованно оглядевшись по сторонам, хотела повернуть обратно, когда до слуха донеслись чьи-то негромкие голоса.
Внимательно присмотревшись к стене с правой стороны, заметила, что среди деревянных панелей видна небольшая щель — вход в соседнюю комнату. Я тихо приблизилась и прислушалась, пытаясь разобрать слова.
— Зачем тебе понадобилось притаскивать сюда эту девку? Она может навредить нам.
— Даже если она начнет болтать здесь, в стенах академии, ей никто не поверит.
— Я не понимаю, как ты вообще в состоянии выносить ее присутствие? Она сломала все наши планы! Сколько времени было потрачено, сколько людей приложили усилия, а эта… (далее следовал отборный поток ругательств) все разрушила дурацким розыгрышем! Если бы не она, мы бы уже сейчас вернули себе…
— Эди, время вспять не повернешь. Какой теперь смысл кричать?
— Но ты потратил на это больше года, Амир! Из-за этой Лавальеро усилия пошли прахом, а ты поселил ее в академии, чтобы она тут жила на всем готовом!
— Ты прав. Пойдем убьем ее, только медленно, чтобы она помучилась.
— Амир, я серьезно.
— Себя послушай. Предлагаешь запрятать девчонку куда? В подвал? Пусть там полгодика посидит? Если ты соберешься разделаться с ней, это также приведет к ненужному вниманию, к детальному расследованию. Лучший вариант — оставить ее здесь.
— От нее никакого толка, один вред.
— Я сам это буду решать.
— Ну, как знаешь!
Собеседник пнул что-то в комнате, а потом послышался шум шагов, и я бросилась к окну, быстро спрятавшись за занавеской. Раздался скрип сдвигаемой панели, а затем Эди покинул кабинет, громко хлопнув дверью. Я осталась в своем укрытии, опасаясь, что Амир тоже сейчас вернется в комнату, но ректор не выходил.
Когда прошло достаточно времени, чтобы меня не заподозрили в подслушивании, я вышла из-за шторы и направилась к полусдвинутой панели, которую никто не потрудился закрыть. Постучав для вида, вошла внутрь и оглядела небольшое, но светлое пространство. Судя по всему, ректор использовал эту комнату для отдыха или завтракал здесь, поскольку возле камина стояли два больших кресла, а между ними круглый столик с красивой чашей, наполненной фруктами. Амир поднял голову, увидел меня и очень медленно окинул взглядом с ног до головы.
— Доброе утро, — произнесла холодным тоном, а ректор лишь кивнул и отвернулся к окну. Я готова была поклясться, что он с трудом сдерживает смех. Вот ведь мерзавец! Смеет смеяться надо мной! Этот факт настолько разозлил, что я тотчас же позабыла о подслушанном разговоре и о том, что Амир отговорил Эди меня убивать.
— У меня сегодня ночью украли все вещи! Единственное, что не унесли, это плащ, потому что он был под подушкой. В вашей академии учатся воры! Они подсыпали мне каких-то жуков в кровать, которые сожрали мои волосы. А еще эти жуки выделяют омерзительный порошок, из-за чего я теперь стала рыжей, будто продажная уличная девка! Вы поселили меня в нечеловеческих условиях! Здесь все отвратительно, даже еда! Не знаю, что вы задумали, но как только я отсюда выберусь, то заставлю вас пожалеть о том, что вообще появились на свет!
Амир медленно повернулся в мою сторону, и на сей раз улыбки на его лице не было. Очень спокойно, я бы даже сказала, подчеркнуто сдержанно он проговорил:
