Ирмата Арьяр - Телохранительница Его Темнейшества (сборник)
– О нем и речи нет, – поспешила согласиться Лойт.
– И его сын тоже ее не получит! Никаких темных, хватит!
– И это я слышу от демоницы?
– Не чистокровной, прошу заметить. Я еще и сельо. Ты все время это забываешь.
– У Сатарфа есть еще один сын. Славный мальчик.
– Бастард? Да ни за что! Никаких темных, я сказала! К демонам демонов!
– И что ты сделаешь?
– Я царица на этой земле. Закрою твои храмы по примеру соседей.
Лойт помолчала с минуту. Вздохнула.
– Ты же не пойдешь на это безумие, дорогая? Ты же первая лишишься всей лунной магии.
Вот она, оборотная сторона сделки с богами. Царица задумчиво оглядела посиневший кулак.
– Еще как пойду, если с моей дочерью что-нибудь случится. А сила… Магия сельо, повелительниц драконов смерти, была и до лунной богини, она от самих Серых Пределов, от земли нашей изначальной. Мне хватит и того, что останется, чтобы удержать царство. И, кроме того, я темный магистр. Забыла?
– Ты поклонишься Сатарфу? – приподнялась каменная бровь. – Иначе как ты вернешь себе благословение Тьмы?
– Все равно ты не держишь своих обязательств, Лойт. Оборотни сказали, что под моим носом, чуть ли не под стенами дворца, завелась хисса. Почему ты не сообщила мне? Она же была твоей девой, прежде чем превратилась.
Статуя, оживленная присутствием богини, опустила каменные веки слепых глаз. Сказала с грустью:
– Эльда, ты не понимаешь, что происходит. Этого даже моя верховная не понимает… Я слепну и глохну. Я перестаю слышать своих жриц. Только через посвященный мне селенис. А много ли их у нас? Потому и не сказала о хиссе, что услышала о ней только от тебя. Потому и не увела вовремя Лику от владыки.
Царица с сочувствием погладила каменное колено истукана.
– Что, так все плохо?
– С каждой новой жертвой злодея все хуже, – прошептала Лойт.
– Получается, моя девочка, ушедшая по твоему приказу в сердце Тьмы, там сейчас беззащитна?
Богиня не ответила.
– Молчишь?! – тут же вспыхнула Эльда. – Ты же знала, что не сможешь ей помочь, если понадобится, и все равно отправила ее туда! К убийце в лапы! Приманкой! Ты не богиня, Лойт. Ты кровожадное чудище!
Развернувшись на каблуках, царица выбежала из храма.
* * *Едва стих грохот ее каблуков, из боковой двери, скрытой за колонной, выскользнула женская фигура в белом плаще с низко надвинутым капюшоном, почтительно склонилась перед статуей. Затем придирчиво осмотрела мраморное колено – нет ли трещин.
– Какое кощунство! – проскрипел голос старой девы. – Эльда совсем теряет разум. Не пора ли нам сменить владычицу Серых Холмов, моя богиня?
– Уж не на тебя ли, верховная?
– Почему бы и нет? Мы объединим духовную власть с мирской, и это будет расцвет твоих храмов. Уж я-то никогда не поднимусь против тебя, богиня. Мои жизнь и сила полностью в твоих руках, – жрица подняла голову, чтобы взглянуть на бесценные селенисы, украшавшие голые груди статуи, и капюшон слетел, открыв моложавое, тщательно припудренное длинноносое лицо. Но никакая магия, никакие снадобья уже не могли скрыть ее старости.
Селенисы в ожерелье богини мягко осветились.
– Я подумаю, Вайра. Следи пока за каждым ее шагом.
– Непрерывно слежу, богиня. Но сегодня – самый подходящий момент. Эльда собирается устроить облаву на болотах. На молодую и голодную хиссу. Тварь может оказаться неожиданно сильна, если ты поможешь ей, как бывшей лунной деве, и одновременно лишишь Эльду своего благословения за кощунство. Пусть царица попробует сражаться без лунной магии. Тогда эта нахалка поймет, на кого посмела поднять руку, и ее гибель станет назиданием для остальных.
– Ты так боишься, что она станет верховной вместо тебя?
– Ей не стать, ее сердце давно мертво. Там нет места для любви, а значит, и для тебя, великая госпожа.
Смех Лойт раскатился по огромному храму чистым хрустальным звоном.
– Уж не читаешь ли ты в сердцах лучше меня, Вайра? Ты стала чересчур стара и завистлива. И твое сердце уже давно не радует меня. Позаботься лучше о своем, а не о чужом.
* * *Последней каплей для Эльды стало возвращение во дворец, где она обнаружила, что в ее защищенном стенами и заклинаниями кабинете, на ее собственном столе, обладавшем дополнительной защитой, лихорадочно мерцает белая лилия. Словно маяк в бурю.
– Какого Хурга! Опять любовное письмишко! Как он посмел?!
Царица брезгливо подняла цветок за кончик стебля и только собралась вышвырнуть, как белые лепестки осыпались, сложившись на лету в лист бумаги, испещренный рунами. Эльда, мгновенно выхватив взглядом слово «Лика», рухнула в кресло и вчиталась. Из дрогнувших в отчаянье губ вырвался стон:
– Боги! Этого и следовало ожидать. Мерзавец! Берра!
– Что случилось, госпожа? – стражница тут же явилась и замерла в изумлении, увидев слезы в уголках глаз царицы.
– Алиан прислал письмо.
– Да он каждый день достает то цветочками, то бабочками, не успеваем отлавливать, – смутилась начальница охраны.
– На этот раз счастье, что не уничтожили письмо. Алиан сообщает, что получил послание от Сатарфа. Владыка Темного Трона взял в заложницы нашу дочь. А Лойт, эта… рррр… даже не намекнула мне, дрянь бессмертная!
– И каковы требования Сатарфа? – осторожно поинтересовалась воительница.
– Алиан не написал. Та еще бестия! Ты не помнишь, куда я зашвырнула его слишком болтливый портрет?
Берра хмыкнула, почесала изящный носик.
– Помнится, в клочки порвали еще лет десять назад.
– Не может быть! Его и Хург не порвет. Он же магический. В воде не тонет, в огне не горит, дерьмо такое. Самовосстанавливающийся и, лихо его забери, самовозвращающийся из любой задницы!
– Тогда надо посмотреть в вашей заброшенной спальне под подушкой, – улыбнулась стражница.
Впервые портрет появился именно там, вспомнила царица. Потому и пришлось ей бежать из собственных комнат в собственном дворце. Выселил ее, гад такой.
– А в моих прежних покоях еще осталась подушка?
– Если не рассыпалась от старости. Там ничего не трогали. Вы же замуровали дверь, когда не смогли от портрета избавиться.
– Да… припоминаю… – Эльда нахмурила лоб, с ненавистью глянула на письмо, словно в нем и заключался источник всех ее бед. И носил этот источник имя Сатарф. – Что ж, пойдем ломать стену.
Обе отправились в замурованную спальню коротким путем: через купальню, куда прежде тоже был выход из заброшенного помещения. Долго спорили, где именно была дверь, пока Эльда в раздражении не снесла полстены заклинанием. Когда осело каменное крошево, открылись унылые, серые от пыли покои, заставленные резной мебелью. Резьбу уже было не видно под паутиной.
А ведь прежде они были волшебно прекрасными, как и полагалось царице Серых Холмов: серебристо-жемчужные, с нежнейшими лунными оттенками задрапированных узорным шелком стен и покрывал на ложе. Когда-то узоры на них были живыми – плавно меняющимися под взглядом пейзажами удивительной красоты. Теперь же в комнате все мертво застыло.
Эльда прошла к роскошному ложу под когда-то белоснежным кисейным балдахином, выглядевшим теперь, как картон.
– Откуда здесь столько пыли и паутины? И на кого тут охотятся пауки? На пыль? – удивилась Эльда и чихнула. Берра пожала плечами.
Царица, осторожно приподняв подушку в батистовой (теперь материал напоминал ржавый железный щит) наволочке, извлекла небольшой, с две сложенных ладони, портрет в тонкой светящейся рамке. Вот на нем не было ни пылинки. И голубые глаза изображенного светловолосого мужчины ярко блестели, как живые. Портрет улыбнулся, когда царица провела по нему кончиками пальцев, активируя заклинание.
– Здравствуй, возлюбленная моя Эльда, – проникновенным баритоном заговорил мужчина.
– Твоя? – фыркнула царица. – Никогда не была твоей, Алиан.
– Никогда?
– Один раз не в счет. И лучше не напоминай. Не начинай старую песню, иначе я отдам твой портрет на съедение дракону смерти. Уж тогда-то твоя магия не сможет его мне снова всучить.
– Хорошо, не буду, – Алиан смиренно опустил длинные ресницы. – Ты позволишь войти?
Эльда, кивнув, прислонила портрет к подушке и отошла к креслу. Но садиться побрезговала. Скрестила руки на груди, вздернула подбородок, наблюдая, как из портрета проливается поток света, как из лучей ткется и наливается осязаемой плотью фигура высокого немолодого воина – с мощными богатырскими плечами, узкой талией, перехваченной широким узорчатым поясом. Такие же узоры из переплетенных лилий виднелись на головном обруче, удерживавшем шапку светлых волос длиной ниже плеч.
Берра, топтавшаяся у входа, восхищенно вздохнула. Все-таки не понимала она царицу. Такой мужчина! Ну, светлый маг, и что? Для сельо неважно. Ну, староват. Так ведь по нему и не скажешь! Ну, лицо слегка женственное – красивое, большеглазое, с мягкой линией губ и тонким аристократическим носом. Зато какие плечи! Уж чем-чем, а силой и волей боги не обидели архимага Алиана. А Эльда нос воротит. Демоница она наполовину, видите ли. А ведь он, рискую жизнью, спас ее когда-то от гибели, и у царицы от него – единственная дочь.
