Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Смертельная оказия
Но как можно переусердствовать, если Сумерька уже мертва?
Занятый лишь этой мыслью, ощущая вину, он вернулся на место убийства, стянул мертвя… девчонку с кровати и, не замечая ее попыток вырваться, поднес распечатанную бутыль ко рту.
– Ге-е-ер!
Взгляды встретились, и ее серые лучистые глаза в эти мгновения не были полны белесого тумана, они искрились неподдельным испугом. Она смотрит, она говорит, она движется, дышит и пахнет как… Намина, она жива… Таррах ей в глотку! Всего за мгновение стойкий к стрессам разведчик и капитан Графитовых перешел из состояния ужаса – «ее убили!» – в фазу ярости – «я сам ее убью!».
Слов не хватало, чтобы передать весь спектр его злости, несчастные обрывки срывались с языка, а в голове звучал набатом колокол, заставляющий сжимать челюсти и кулаки. Успокоиться, как учил Могучий, взять себя в руки, как требовал Тагаш, уйти в Ничто, как советовала Сули, – ничего из этих практик не могло остановить многоликого сейчас. Встряхнуть некромантку, надавать по щекам, высечь пониже спины он мог, но вряд ли бы она подобное пережила.
И метаморф ушел, тихо закрыв двери в комнате, в домике и внутри себя – щель, продувающую душу. Несчастная Сумеречная, маленькая идиотка, недолговечная человечка и просто дура даже представить не может, как ей повезло. Он уже и забыл, что умеет так пугаться за других, давно похоронил в памяти свое бессилье и вот опять… Перед глазами всплывают горькие картины прошлого: как чуть не утонула в пруду трехлетняя Аннабель; как отец признается в болезни, подтачивающей его и без того скудные силы; как умирает мама…
Гер?
Никто не произнес его имени вслух, но многоликий возвращается в себя, чувствуя настороженный серый взгляд и присутствие подопечной. Явилась, ножницы принесла, испугалась не меньше, чем он всего лишь полчаса назад, а потому волосы острижены до плеч, во взгляде ожидание.
– Молодец.
Глава 8
Нет, все-таки зря я решила вести себя тихо, потому что ры… коротко стриженный совсем обнаглел. Мало того, что подстриг по своему вкусу и облагодетельствовал меня челкой, так еще по ходу дела отругал и поставил перед фактом – будешь зачитывать смертникам сведения из своей тетради. И вроде бы кто против, я только за – помочь, но эта помощь поставлена в наказание…
– За продолжение опытов с моим иммунитетом, – руками зарываясь в мои короткие локоны, сообщил Дао-дво.
А-а-а… Мурашки по спине ползут и от стоп к коленям. Плечами передернула, а он уже шипит:
– Не дергайся, я еще не сказал, что затребую за оторванный хвост и испорченные волосы.
– Слушай, если это касается команды, то требовать не стоит, и так сделаю, – сообщила гневно и вырвалась из его рук. – Закончил?
– Еще нет, сядь. – Меня рванули за руку обратно на стул и ехидно поддели: – И давай без одолжений, мы оба знаем, как долг влияет на твое участие: стоишь столбом и вызываешь зевоту не только у меня, но и у соглядатаев.
– Да неужели? – возмутилась я. – Что-то не припомню, чтобы в прошлый раз тебе было скучно. Забыл, сколько нетопырей мы привлекли?
– Прекрасно помню. И сгоревшие деревья, и Холодную звезду, и удавку… – Возле моего уха кровожадно щелкнули ножницы. – Но растормошил тебя я.
– Вернее, вскрыл мой потенциал.
– Вскрыла ты его сама. Но даже в этом случае я не вижу ничего плохого. Теперь я могу быть уверен, что тебя не убьют в первом же туре игры. – И не давая и слова против сказать, многоликая сволочь продолжила: – Вернемся к твоей отработке. В счет хвоста начнешь сама меня целовать, а в счет волос без гадливости отыграешь три постельные сцены.
– Это как? – спросила о сценах, но Дао-дво вопроса не понял.
– Три ночи против трех дней моего облысения, – огорошил он меня и убрал ножницы в сторону, чтобы, сложив руки на груди, с прищуром оценить мой новый вид. Посмотрел и справа, и слева, вдохнул-выдохнул и выдал: – Ладно, ночей будет две. Совсем забыл, с чем придется работать.
– В смысле?
– С суповым набором, – просиял наглый ры… лы… коротко стриженный и подмигнул. – А теперь давай проверим, как ты отвечаешь на поцелуй.
– Да ты!.. – Меня за плечи подняли вверх. – Ты… – Лишили возможности сплести что-нибудь из проклятий, а затем и наговор произнести.
Опалив дыханием кожу, он припал к моим губам в нежном поцелуе. А я стою столбом и не могу сообразить, как буря возмущения, вызванная Гером, тает в море нежности, коей полны его прикосновения. Да, мне было с чем сравнить этот ласковый бриз, например, со штормом, продемонстрированным мне в прошлый раз, или шквалом, дарованным давным-давно в тридцать пятой палате лекарского крыла. Именно поэтому я, не двигаясь, вбираю ласку в себя и боюсь спугнуть.
– Ты опять просто присутствуешь, – прошептал Дао-дво.
– Мугу, – ответила тихо, не желая открывать глаза и сталкиваться с насмешливым карим взглядом.
– А кто участвовать будет? – пожурил он и дунул на челку. – Глаза открой.
– Зачем? – На самом деле хотелось сказать, что мне и так хорошо. Но он ведь тот самый рыжий, зачем ему знать, что мне всю жизнь не хватало вот таких крепких объятий и нежных губ.
– Спросить хочу, – произнес интригующе.
– Что? – с неохотой посмотрела на него. Море нежности истаяло, на меня смотрели свысока, то бишь с высоты опыта, да еще с иронией.
– Да просто интересно, ты целоваться умеешь? – Он поймал мой взгляд, оценил смысл сказанного и усмехнулся: – И у кого я это спрашиваю?!
Я отвернулась. Действительно, у кого. У той, кто своим поцелуем чуть не убила троих.
– Намин? Обиделась? – Он ослабил хватку, и я рванулась из его объятий. Хотелось крикнуть «нет!» и убежать, но коротко стриженный не пустил, удержал за локоть. – Я не хотел тебя обидеть. Правда. Не подумал, прежде чем… Прости.
Нет, я его не понимаю, совсем. То орет, вернее, орал до «подписания» пакта, то рычит и грубо целует, то сдерживает ругань и тихо уходит прочь. А вот теперь еще и дружеское участие разыгрывает, но так достоверно, что за душу берет. Милостивый боже, да как он так может?
– Знаешь, будь моя воля, давно бы вышла замуж и родила. А может, просто замуж. Или хотя бы встречаться начала, но ведь воля не моя. – Последнее произнесла почти беззвучно, но он расслышал.
– Знаю. Ладно, не кисни, мы что-нибудь придумаем.
– Что… придумаем?.. – постаралась внять совету и взять себя в руки.
– Есть варианты.
– Какие? – Лучше заблаговременно спрошу, чтобы это не стало очередным сюрпризом.
– Начнем с азов, затем перейдем к профессиональным поцелуям, – заверили меня с самым серьезным видом и потянули назад. – Иди ко мне.
– Я не…
– Иди. Ко. Мне, – повторил он, разделяя каждое слово. – Не укушу. – Кусать не будет, это точно. Но что-то мне совсем не нравится этот его теплый карий взгляд.
– А давай через час? Я как раз морально подготовлюсь, приду в себя… Соберусь с силами…
– Сбежишь и спрячешься, только в этот раз вряд ли ответишь на вызов, – разгадал Гер мою уловку. Кажется, передо мной отнюдь не многоликий, а хорошо маскирующийся грифон, интуит.
– Но…
– Не бойся, все просто. А не сможешь расслабиться, вспомни о долге. – И он мягко погладил плечи, наклоняясь ко мне и заверяя: – Все равно ведущим буду я.
Ведущим? Три хи-хи-хя, как говорит теневая, стоило мне назло ему расслабиться, уловить такт движений его губ и повторить разученное с мыслью «это не наглый Гер, а милый, добрый, нежный…», как этот самый наглый сжал меня крепче. Ага! Не одна я в процесс вовлечена, и так называемый Ведущий – тоже. Подожди, наставничек, сейчас я на тебе все твои приемчики испробую. И как он когда-то целовал дарителя, так я сейчас ответила, то бишь рукой попыталась ухватить за волосы и, оттянув назад, попутно прикусить губу. Правда, я забыла о его короткой стрижке, а потому поцелуй получился с кровью.
Многоликий замер, глаза закрыты, на нижней губе алая капля, дышит тяжело. Почему-то появилось ощущение, что он меня сейчас убьет. Ну, а как еще объяснить стальные тиски на моей талии и невозможность от него ни отойти, ни отстраниться.
– Гра-фи-то-вый… – позвала тихо и под пристальным взглядом карих глаз проглотила предложение отложить урок. Или вообще забыть о лобызаниях – уж лучше я от него еще побегаю, или пусть Дао-дво от моих проклятий поуворачивается, зрелище должно быть еще то.
– Хорошо, – прошептал Гер с явным хрипом. Слизнул капельку и шепотом же похвалил: – Очень хорошо. – Рана на его губе затянулась мгновенно, глаза стали темнее, а на щеках заходили желваки, пока он с минуту рассматривал меня, а я обдумывала план побега.
– У-у-у ме-ня-я есть пре-предложение, – решилась я все-таки озвучить оборвавшуюся мысль. – А давай мы…
– Продолжим, – по-своему завершил предложение метаморф и потянулся ко мне с таким взглядом… Мамочки! Что происходит?
А дальше стук в дверь, тихий скрип поворачиваемой ручки и немного смущенное:
