Катерина Снежинская - Пилюли для феи
— Живу я здесь, — буркнула Каро.
— Давно?! — кажется, Мастерс испугался — откинулся назад, едва не свалившись с табурета.
— Тебя одного оставить можно? — вместо ответа огрызнулась тега. — Больше никому лица бить не станешь?
— А кому я уже набил?
Оборотень, осознав, что пассаж про «живу» оказался очередным проявлением странноватого тегского юмора, моментально успокоился и заинтересовался бутылкой.
— Никому. Не успел. Я тебя увела.
— Ты за мной следишь, что ли? — подозрительно прищурился Мастерс.
Хотя вполне возможно, что щурился он не от избытка подозрительности — просто с фокусировкой всё-таки проблемы были.
— Да ты и не скрывался, — пожала плечами Курой, — что за тобой следить? Вылетел, как ошпаренный. И прямой наводкой помчался в ближайший кабак погрязнее.
— И ты за мной пошла?
Тега опять неопределённо пожала плечами. Ну, пошла. Между прочим, за напарника беспокоилась. Но потом-то честно уехать хотела. Три раза кеб ловила. И три раза возвращалась обратно. Правда, зайти в забегаловку решилась только когда внутри грохотать начало. Вот как чувствовала — найдёт оборотень приключений себе под хвост. И водку эту дрянную купила, что б он, если душа так просит, тихонечко дома нализался, не лез больше никуда.
— Выпьешь?
— Да нет, спасибо, — покачала головой теург.
— А я с твоего позволения…
— Да ты и без моего позволения.
Мастерс с ней даже спорить не стал. Выудил откуда-то грязноватый стакан, набулькал половину и выдул, только крякнув и шеей крутанув. Не с первого раза, но всё же выудил мятую папиросную пачку, закурил глубокомысленно.
— Рон, может, скажешь, что с тобой происходит, а? — решилась-таки Каро.
Даже на грязную табуретку села, руки на коленях сложила, всем своим видом пытаясь выразить участие и готовность слушать.
— А что со мной? — ухмыльнулся Мастерс. — Со мной всё просто отлично. В смысле, в норме. Слышала когда-нибудь про солдатский синдром? Ну, что у тех, кто воевал, крыша едет? Во-от, еде-ет.
Сыщик развёл руками.
— И с чего она у тебя… поехала?
— Да с тебя, — брякнул Мастерс, щурясь теперь на дым.
— Ну, конечно, я во всём виновата. Кто бы сомневался, — вздохнула Каро. — Ладно, ты тут напивайся, а я пойду. А то ещё посередь Элизия вулкан рванёт. Тоже окажется, что по моей милости.
— Ну, естественно, — пьяно обиделся Рон, булькая бутылкой. — На кой тебе такое счастье, да? Бабник, истерик, да ещё и пьяница.
— Мы с тобой завтра поговорим, ладно? — ласково попросила Курой.
— Да нет, ты права, — у оборотня внезапно прорезался выборочный слух. — Я такой и другим быть не собираюсь. Ну это всё к Седьмому! Так вот встретишь кого-нибудь, душой прикипишь. Женишься там, хозяйство, дом. Детей нарожаешь. А потом придёт кто-нибудь… правильный — и привет! Дом на угли, детей в окошко, тебя ножичком по горлу. И жену… ну, тоже ножичком. Только потом.
— Ну да, точно, — фыркнула Курой. — Как раз такого и бояться. Уж ты не защитишь!
— А от меня защитили?
Оборотень совсем один глаз закрыл, прищурившись. И физиономия у него стала неприятная. Не то, чтобы угрожающая, но какая-то такая, что Курой моментально вспомнила, чем прославилось подразделение Росса. И за что сам альв медали получал. Наверняка ведь за душой милого парня Мастерса и дома сожжённые есть, и глотки вскрытые, и женщины… Ну, тоже мёртвые. Потом. А детей в окошко?
— Да что ты чушь городишь? — упрямо мотнула головой тега. — Тебя же вон, корёжит всего, и там, в борделе, и с этой феечкой. И не забыл, я знаю, как ты к приютским мальчишкам бегаешь, опекаешь их? Ну и чего сейчас пугалки рассказывать взялся?
— А есть две крайности, детка, — ухмыльнулся Рон. — Или становится так всё равно, что уже разницы между мусором, собакой и каким-нибудь тегом не видишь. Или каяться начинаешь, искупать. Я, видишь, из раскаявшихся. Только что это меняет? Да ни-че-го! Так что, держись-ка ты от меня подальше. Найдёшь ещё себе…
— Мужа богатого, детишек с ним нарожаешь! — огрызнулась Каро. — Да ты просто трус, Мастерс. Вот уж не ожидала!
— Интересный вывод, — хмыкнул оборотень, вливая в глотку новую порцию пойла. — Но пусть будет так. Меня всё устраивает.
— Ну а меня тем более! Встретимся в конторе. Только учти, что от господина Алекса я тебя прикрывать не собираюсь.
Курой очень понадеялась, что удар дверью, едва не сорвавший створку с петель, оборотень расценит как доказательство решительности намерений теурга. А не как подтверждение обиды брошенной дамочки.
Глава девятая
Деньги никого не делают счастливым. Но они очень стараются.
Погода не подкачала. Словно сама природа с Курой полностью солидарна была. С утра зарядил снег с дождём. И непонятно, чего в сыплющей с неба каше больше: воды или льда. Небо набрякло тяжёлыми ватными тучами. Под ногами — болото хлюпающее. И как не прыгала, как не выбирала тега местечко по суше, а ботинки всё равно промокли насквозь и подол тоже, став раза в два тяжелее.
Но когда и на душе, и на улице одинаковая хмарь, становится даже и легче.
Всё ведь наперекосяк идёт, всё неладно. Как будто ей мало проблем с Мастерсом, так ещё и фат в покое не оставляет. Точнее, как раз оставляет, но это только сильнее раздражает. Что ему стоило не быть таким уж понимающим? Развернулся бы да ушёл. Так нет же, вчера вечером дождался тегу у её дома. И на невнятное лепетание, что, мол: сейчас всё сложно, проблемы накопились и работы много, только поинтересовался, чем помочь в силах. Да не с облегчением это сказал, а будто бы сожалея. Но смиренно принимая её решение сделать перерыв в свиданиях. Вроде того, что готов ждать, когда обратно позовут.
Насколько всё-таки проще жить, когда окружающие понимают твоё желание расскандалиться всласть и решить хоть одну проблему! Вот даже Мастерс не дуется и не злиться. Медиком быть не нужно, чтобы понять: плохо ему и тошно. Голова, наверное, раскалывается. Оборотень её даже руками придерживал, будто боялся, что она укатится. И всё равно поздоровался вежливо. Хоть и отстранённо, как с чужой.
Это тоже настроения не улучшало. А уж слабенькое чириканье феечки за стенкой — в ятевой лаборатории — густо сдобренное страдальческими стонами, и вовсе понижало стремление жить до горячего желания повеситься. Ну, или придушить кого.
Да нет, жалко её, очень жалко! Но раздражает.
— Госпожа Каро, вы записали? — поинтересовался Росс.
Ну, вот что такое, а?
— Простите, господин Алекс, я задумалась, — покаялась теург.
А что остаётся, если чистый лист без единой строчки и от стола видно прекрасно, как его не прячь.
— Просто эпидемия какая-то, — посетовал альв, откидываясь на спинку кресла. Иди речь не об управляющем «Следом», а о другом существе, то Каро бы сказала: посетовал он раздражённо. А с ним и не поймёшь, что с тоном не так. — В последнее время все исключительно задумчивы. И что-то мне подсказывает: не по делу.
— Простите, — пролепетала теург, зачем-то суетливо переставляя чернильницу с одного подлокотника на другой и вырывая из блокнота совершенно чистый лист, — я сейчас всё…
— Речь не только о вас, госпожа Каро, — отмахнулся Росс. — С вами как раз всё понятно. Хотя меня и так и подмывает поговорить об этике. Например, о допустимости личных отношений с женихом заказчицы. Всё-таки у нас тут детективное агентство а не…, - альв прицокнул языком, — … дом свиданий. Но ведь вы не одиноки в своей задумчивости. Рон!
Оборотень поднял голову, глянув на альва не слишком дружелюбно.
— Я могу понять твоё состояние. И даже разделить его за бутылочкой коньяка. Но не в рабочее время. Давай отложим плач по погибшим и неожиданно непогибшим друзьям на вечер. Это невероятно мужественно и очень в духе… — Росс снова цыкнул. Словарный запас у него резко сократился, что ли? Или просто временные трудности с подбором эпитетов начались? — … настоящих ветеранов. Только несвоевременно.
Каро принялась складывать из вырванного листа лягушку. Только бы не смотреть на судорожно сжатые кулаки Рона и его же побелевшую физиономию с перекатывающимися камешками желваков. Лучше отвлечься, иначе желание запустить в Алекса чернильницей может пересилить доводы разума.
— Яте, — продолжал препарировать Росс, не обращая ни малейшего внимания на душевные страдания сотрудников. — Могу я надеяться, что блаженная улыбка, время от времени появляющаяся на твоём лице, связана со слишком сильным ударом по голове? Или это всё же влияние близкой весны?
Кажется, желающих объяснить альву, что душевная чёрствость негативно сказывается на репутации начальства, в кабинете прибавилось.
— Отлично, — удовлетворённо заключил Алекс, — теперь вижу, что смог привлечь ваше внимание. Тогда приступим к делу. Серьёзно изучить документы, которые мы изъяли у отца нашей клиентки, я ещё не успел…
