Вера Чиркова - Свадьба отменяется. Смотрины
А уж отец утром не забудет содрать с хитрого постояльца лишнюю монетку за доставку его в постельку на руках.
Магистр в этот момент уверенно шагал по мощённым камнем тротуарам, выбирая самые малолюдные переулки и лестницы. В отличие от своих воспитанников, он бывал тут много раз и отлично ориентировался в путанице улочек и переулков. Город был построен довольно хаотично: самые старинные постройки и магазинчики теснились вокруг целебных источников и бегущих из них ручейков, а дома и дворцы знати были вольготно разбросаны по пологим склонам. Все остальные строения, появившиеся позже, занимали оставленные пустоши и каменистые выползни, поэтому горожанам пришлось сооружать многочисленные лестницы и мириться с кривыми проулками.
Висевший под рубашкой магистра амулет становился всё теплее, появилось еле заметное покалывание – признак того, что объект поиска находится неподалёку, в одном из домов района для богатых квартирантов.
Однако по этим признакам можно было определить только общее направление и расстояние, но последнее – очень приблизительно. Вот и ходили усталые путники кругами, пока Гизелиус не уверился окончательно, в каком из ближайших домов находится его жена. И не только амулет магистра, но и замеченная им охранная сторожка, именно такая, какую всегда ставила Тренна, подтверждали окончание их путешествия.
Звать хозяйку магистр не стал, шепнул несколько слов сломанному прутику и бросил его через калитку. Сторожка, как нитка, потянулась за зачарованной веткой, а магистр тем временем, открыл калитку и шагнул внутрь. Девушки особого приглашения ждать не стали, проворно шмыгнули следом.
Подняв с земли свой прут, магистр приподнял его повыше и осторожно пропустил в невидимые ворота спутниц, настороженно наблюдавших за его манипуляциями.
– Зачем это? – шепнула Риселла, проследив, как магистр осторожно прикрыл калитку и воткнул прутик в щель.
– Должен же муж проверить, чем занимается жена, когда он далеко? – загадочно обронил маг, шагая на низкое крыльцо и лёгким взмахом руки отпирая все запоры.
В полутёмной прихожей, освещённой лишь попадающим с улицы через узкое оконце вечерним светом, магистр не задержался, широко распахнул ту дверь, к которой тянул его амулет и собственное ощущение полузабытого эмоционального фона Тренны.
И потрясённо замер, недоверчиво разглядывая чистенькую кухню, уютный жар угасающих в очаге угольков, тусклое поблёскивание начищенной посуды и мягкий свет свечи, играющий на лицах мирно ужинавшей за кухонным столом пары.
Женщину он узнал мгновенно, да и не мог не узнать несмотря на лёгкую иллюзию. Тренна была почти такой, какой он и представлял себе в мечтах. Ладная фигурка со слишком пышноватыми, на взгляд придворных жеманниц, формами, курносое лицо с живыми карими глазами и пухлыми губками и русые, с медным отливом локоны, свёрнутые на затылке в строгий узел.
А вот её сотрапезника видел впервые, в этом маг мог бы поклясться. Как и в том, что немолодой, плотный мужчина с грубоватыми чертами крупного лица носит очень мощный защитный амулет, полностью скрывающий все эмоции. И скорее всего, не только их.
Однако он больше не интересовал Гизелиуса, однозначно истолковавшего представшее перед ним зрелище. Теперь у магистра больше не было никаких сомнений в предательстве жены, и оставалось лишь поставить в их отношениях последнюю точку – он и так слишком затянул с этим поступком.
Магистру частенько приходилось слушать смешные анекдоты про мужей, внезапно вернувшихся с охоты, и он неизменно от души смеялся над простаками, верившими в верность жён и в бешенстве гонявшимися за застигнутыми врасплох соперниками.
Вот только даже в самом страшном сне магу не могло бы присниться, что он и сам может оказаться в роли такого же рогоносца. Магистр свято верил: его Тренна никогда не станет изменять мужу – не такой у неё характер. К тому же магам, имеющим возможность продлевать свою жизнь, официально разрешены разводы. Не каждый сможет выдержать брак, длящийся более столетия. И было бы смешно думать, будто магиня станет с кем-нибудь встречаться, не взяв предварительно развод. Но ещё больше магистр смеялся бы, если бы даже вчера кто-то рассказал, как он будет стоять и молча смотреть на эту идиллическую картинку, даже пальцем не пошевельнув, чтобы сжечь дотла всё и всех, на кого хватит силы.
Тренна, почувствовав, что в кухне что-то изменилось, неторопливо повернула голову, не переставая жевать, и застыла с не менее, чем у мужа, потрясённым выражением лица. По-видимому, она была совершенно уверена в поставленной защите и даже близко не ожидала появления нежданных гостей.
– Вот твои ученицы, – внезапно охрипшим голосом пробормотал маг и, развернувшись, размеренно зашагал прочь.
Его душили нахлынувшие лавиной острая боль и обида, и больше всего Гизелиус боялся лишь одного – сорваться на бег или выдать себя нечаянным всхлипом.
Девушки, успевшие ещё в прихожей снять браслеты и распутать ненавистные платки, испуганно отшатнулись от магистра, шедшего на них с окаменевшим от горя лицом и словно ничего не видящим взглядом.
– Зелик! – Магиня вскочила из-за стола, роняя вилки и салфетки. – Ты всё неправильно понял! Зелик! Вернись, умоляю…
Она выбежала за магом на крыльцо, прыгнула со ступеньки и почти догнала, но магистр с неожиданной яростью вывернулся из уцепившихся за него рук и ринулся прочь, снося сторожку, взвывшую в ушах магини истошным воем. Через несколько секунд его силуэт растаял в сгущающейся темноте, и Тренна, поняв бессмысленность погони, пошатываясь, побрела назад к дому.
Глава 9
Некоторое время магистр бежал, не разбирая дороги, ведомый лишь чувством обиды на подлое предательство, и ничуть не удивился, выскочив к освещённому фонарями пространству. Посредине мощённой брусчаткой площадки в выложенной из камня высокой чаше мирно бормотал вечную песенку светлый пузыристый родничок. Самый любимый Гизелиусом изо всех здешних источников и потому посещаемый им чаще всего. Видимо, ноги привычно принесли его сюда, когда пылающая от раздирающих её мыслей голова перестала выдавать телу разумные указания.
Почти безотчётно магистр достал из кармана медную монетку и принял из рук запоздалой торговки завёрнутую в чистую салфетку кружечку. Шагнул к источнику, подставил кружку под струйку и через несколько мгновений уже пил остро покалывающую горло солоноватую воду. Выпив одну кружку, подставил посудину ещё раз и ещё.
– Господин… сразу много нельзя, – деликатно предостерегла торговка, собирая непроданные кружки в корзинку и с интересом поглядывая на позднего покупателя. – Небось даже не успел переодеться, сразу побежал пить из источника молодости.
Эх! Старым-то быть никому неохота, это уж точно.
– Забери кружку, мне все равно некуда её девать, – расслышав жалость в её чувствах, хмуро буркнул магистр, не хватало ещё, чтобы его жалели вот такие торговки! Дожил!
Он оставил посудину на скамье и решительно зашагал в сторону королевской резиденции, прикидывая, успеет или нет попасть во дворец до прибытия герцогского обоза.
По всему выходило – успеет, и Гизелиус прибавил шагу – дворец находился в западной части города и напротив главного въезда. И хотя лошади передвигаются намного быстрее, чем люди, им нужна достаточно широкая дорога, пробитая по склону в объезд густо застроенного центра. Зато человек может свободно пройти между домами по лесенкам и проулочкам, известным только местным жителям и частым гостям города.
Замок на садовой калиточке, через которую разносчики приносили по утрам молоко и зелень, магистр открыл тем же заклинанием, что и дверь в дом Тренны, и горько усмехнулся совпадению. Второй раз за день он уверенно входит в дом, считая, будто его тут ждут, и второй раз не знает, чем это закончится. Можно даже не сомневаться, как сильно будет рассержен его поступком герцог. Впрочем, метр знал это ещё на баркасе, когда продумывал, как увести девушек от неожиданно свалившейся на них толпы поклонников. Ведь ясно было, что Тренну вовсе не обрадует толпа гвардейцев, явившихся к её дому вслед за ученицами.
Вот же проклятье, снова он думает об этой женщине, решает её проблемы, а она даже не попыталась ничего объяснить…
И тут вдруг сквозь горькие мысли магистра пробился только сейчас дошедший до него смысл выкрика жены… и её эмоции, отчаянные, истовые. «Зелик, умоляю!»
«Дурак, ну какой же я дурак!» – костерил себя маг, вот куда он так бежал?! Почему не постоял, не успокоился, представив себе голубое небо и лёгкие облака, почему не начал их считать, как сам всегда советует импульсивному Райту?
Он повернул было назад, но в этот момент обнаружил, что почти дошёл до стены здания, и, секунду посомневавшись, направился вдоль неё. Ведь можно значительно сократить путь, если выйти на подъездную аллею и добраться по ней до центральных ворот. В том, что ему легко удастся ненадолго отвлечь внимание скучающих охранников, магистр не сомневался ни на секунду.
