Ольга Романовская - Лед и пламень
– Наиви и есть наиви! – вздохнул навсей, усадил меня к себе на колени и влил в рот остатки остывшего чая. – Не убью я тебя. Думаешь, для чего нож бросил? Чтобы ты поняла: если бы хотел, что угодно бы сотворил. Во всех позах, Дария.
– Вы уже сотворили, – мрачно напомнила я.
– Ты долг отдала, только и всего. Ничего не делается бесплатно, Дария, а тебе, кроме тела, предложить было нечего. Но и сама в накладе не осталась, раз я с утра проснулся.
Подмигнув, Филипп щелкнул меня по губе и отпустил. Ненормальный! Одно слово – одержимый!
На кухне повисло тяжелое молчание. Вопреки ожиданиям, его прервал Филипп. Он хлопнул себя по бедру и встал, нависнув надо мной. Я сжалась и зажмурилась, приготовившись к худшему, но брюнет всего лишь положил ладонь мне на плечо и поинтересовался:
– Я такой страшный? Рога, копыта и слюна до пола?
Удивленно подняла на него глаза и встретилась со смеющимся взглядом.
– А все так хорошо начиналось. Хорошенькая блондинка краснеет, смущается, пытается играть в бильярд, – с ностальгией вспоминал Филипп, поглаживая меня по плечу. – Робкие взгляды, чувственные фантазии – и зубки наиви. Ты тогда меня рассердила, если бы не Геральт, худо бы тебе пришлось. Но я не об этом. Давай не возвращаться к ролям охотника и жертвы. Мы ведь теперь близко знакомы. – Голос брюнета понизился до интимного шепота. – И совсем не так, как в книжках.
Я отодвинулась: близость Филиппа смущала. Знаю, у навсеев так принято, мужчины открыто предлагают женщинам ласки, стремятся доказать, как они хороши, но мне это неприятно. У меня уже есть любовник, который, надеюсь, станет мужем, и другой не нужен.
– Не надо, милорд. – Я отгородилась от Филиппа ладонью. – Геральт ваш друг, ухаживать за его женщиной, по крайней мере, непорядочно.
Брюнет фыркнул.
– Ничегошеньки ты в наших традициях не смыслишь! Пробуй, выбирай, чтобы стать госпожой, а она, как последняя ланга, бежит за первым встречным. Ну Геральт, ну друг, так именно поэтому мне можно ухаживать.
Филипп замялся, хотя никогда не отличался стыдливостью, и покосился на меня. В ответ я уставилась на него. Пусть хоть подскажет! Увы, брюнет продолжал смотреть и молчать, а потом и вовсе торопливо свернул тему:
– Эм… ладно, потом узнаешь, не стану пугать. Передумаешь – я к твоим услугам. В первый раз плохо вышло, знаю, поспешил, во второй исправлюсь. Разумеется, если захочешь. А пока пошли наверх, убираться. Это все-таки женская работа.
Поправив сползавшие штаны, я поплелась за брюнетом. Грязные чашки остались сиротливо стоять на столе.
Захочу! Как бы не так, никогда не дождется! Хватит, напробовалась, тошнит. Придет Геральт, попрошу, чтобы отказал Филиппу от дома. Мужчины прекрасно могут общаться в других местах, тех же бильярдных клубах. Я слышала, существуют такие. В них допускают только мужчин. Они пьют, играют, общаются, будто девушки на кухне.
Запустение давно захватило замок. Повсюду пыль, грязь, паутина, разный хлам. Филипп шел впереди, проверяя, не обвалится ли кладка или перекрытия, не осталось ли ловушек на память от хозяев. Он оправился от утреннего приступа, двигался так же уверенно, как вчера в лесу. Боль, несомненно, никуда не делась, но с моей скромной помощью и благодаря природному стержню темных незаметна.
– А знаешь, ты вполне могла тут родиться, – простучав очередную плиту, задумчиво протянул брюнет.
– В землях темных?
– Это лишь формально темные земли, – отделался туманной отговоркой брюнет. – Сопределье. Мирок, в который лучше не соваться. Порталы сюда строили светлые. Давным-давно, когда еще надеялись выжить. Но и тут не повезло. Погляди, может, екнет сердце? Тебя ведь в замке нашли, по описанию похоже. Да и ланги тут бывали. Правда, – Филипп оскалился, – их самих сожрали. Тварюшек в Сопределье много, только темные выживают.
Хотела спросить, откуда ему известна нехитрая история моей жизни, но потом поняла: Геральт рассказал. Прислушалась к собственным ощущениям: ничего. Потрогала пыльные камни: вдруг воскреснут воспоминания? Но то ли кровь спала, то ли мои предки никогда в замке не жили – я ничего не почувствовала.
Филипп лениво наблюдал за моими тщетными попытками. Подперев стену, он прищелкивал пальцами, гася и вновь зажигая магический огонек. Потом вздохнул, ухватил меня за руку и потащил дальше. На вопрос «куда?» лишь таинственно улыбнулся.
Брюнет остановился на пороге огромного зала. Оттуда веяло смертью. Я кожей ощущала чужие души, их муки, предсмертные крики умиравших. Не выдержав пытки, я вырвалась и закрыла уши руками.
– Ты Видящая? – удивился Филипп. Он вертел головой, пытаясь вычислить источник моих страхов. Неужели не слышит? Похоже, нет. – Пусто тут, один источник. Даже привидения не облюбовали. Сам удивился, когда набрел. Вычистили некроманты!
– Они есть. – Я всхлипнула. – Я чувствую. Много душ, которые не обрели покоя.
– Еще и Чувствующая! – Брюнет с трудом сдержал рвавшееся с губ ругательство. – Давай уж сразу Шепчущая. Только почему душу не забрала? Это ж просто: высосала через глаза, и твой раб навеки.
Наваждение отступило. На негнущихся ногах я робко сделала шаг и уставилась на камин.
– Верно, – шепнул Филипп, обняв сзади за плечи, – источник именно там. Нейтральный. Пошли, вдруг сможешь попить. Мне-то не помешает подпитаться. Тяжело лишаться силы, – пожаловался брюнет.
И я решилась. Раз уж Филипп разоткровенничался, может, удовлетворит любопытство?
– А каково это – делить тело с демоном?
Медленно, след в след, я ступала за брюнетом по выщербленным плитам. Судя по всему, некогда тут развернулась борьба не на жизнь, а на смерть. Отсюда и холод, волнами пробегавший по коже. Закрой глаза – увидишь сцену магической битвы, перекошенные агонией лица. Ох! То ли фантазия у меня богатая, то ли с залом что-то не так. Я по неведомой причине превратилась в приемник чужих эмоций. А Филипп ничего не чувствовал.
– Занятно, – удивил ответом брюнет. – Новые ощущения. Повторять не советую: первые опыты болезненны.
– А как давно?..
Камин все ближе, а звуки в ушах все громче. Пусть Филипп говорит, пусть заглушит стоны!
– Так, мне это не нравится, – нахмурился брюнет и влепил пощечину, да такую, что я взвыла от боли.
Приложив прохладную ладонь к горевшей скуле, я расплакалась. Он мне чуть челюсть не вывихнул! За что?!
– Прости! – Филипп утер слезинки с моих щек. – У тебя глаза потемнели, а зрачки перестали реагировать на свет. Другого способа спасти не придумал. Синяк уберем, лед сделаю.
– Спасти от кого?
Я не верила брюнету и на всякий случай отошла подальше. Кто знает, что еще взбредет в голову одержимому?
– От Шепчущего. Накликали на свою голову! – скривился Филипп. – Поэтому всякое и мерещилось. Тварь нужно скорее найти и убить, пока она нас не пришибла. Во мне осталось немного от демона, а вот ты – легкая добыча. Как не вовремя-то! – с досадой пробормотал брюнет и материализовал меч. – Главное, не бойся!
Филипп обернулся бесполым духом. Он все рос и рос, пока грозовой тучей не распластался под потолком. Такой же облик Филипп принимал в холле загородного дома Геральта. У каждого темного мага существует боевая ипостась. Кто-то отращивает когти, кто-то обретает крылья. Я испуганно вжалась в стену, не сводя взгляда с Филиппа. Не бояться… Легко сказать! Казалось, будто дух съест меня, проглотит.
– В первый раз видишь? – издевался брюнет в боевом облике. – Ну, протяни руку.
Видимо, я рисковая, раз послушалась. Руки коснулась вязкая теплая субстанция – тело брюнета. Он легко подхватил меня, оторвал от пола и перенес к камину. Кожу защипало, сердце учащенно забилось.
– Где оно? – Филипп бережно поддерживал подмышки. – У тебя есть какой-то дар, почувствуешь.
Я сосредоточилась, пытаясь уловить отголоски чужих эмоций: опять боль, слезы. Не хочу, но надо. Руки потянулись к камину. Филипп отпустил и позволил коснуться древних камней. От них по коже разбежались искорки огня. От страха я завизжала. Показалось, будто сгорю заживо, но потом поняла: огонь – это энергия. Она наполняла каждую клеточку тела, заставляла дышать глубже. Забылись все печали, будто давний кошмар, даже ссадина исчезла! Я обернулась к Филиппу и указала на камин:
– Дотроньтесь, вам нужно.
Но брюнет не спешил воспользоваться советом. Он подозрительно косился на меня и поглаживал рукоять меча. Странно. Наиви – существа беззлобные, обманывать не умеют, я не смогла бы причинить вред, даже если бы хотела. Филипп ранен, источник исцелил бы его.
Внезапно засосало под ложечкой. Я резко обернулась и краем глаза уловила тень. Показалось, или она подмигнула? Завизжав, я кинулась к Филиппу – какой-никакой, а защитник. С учетом расы и вовсе дружелюбный. Да, вчерашний поступок его не красил, но брюнет действительно меня спас, приходилось расплачиваться. При желании мог проделать все в лесочке и вернуть «добрым» сестричкам.
