Вера Чиркова - Цвет победы
Согласно этикету перекусывать между трапезами почему-то считалось дурным тоном, и от завтрака до обеда весь третий этаж дружно грыз засахаренные фрукты, орешки, изюм, пил чаи и настойки с крошечными печеньями и пирожными и хрустел подсоленными фисташками и миндалём.
Испортить перед обедом аппетит квартерону не дал ворвавшийся как вихрь Стан, одетый в тёмно-синие узкие штаны из занийской замши, белоснежную рубаху с широким отложным воротом и роскошный колет, доходящий до середины бедра. На его ногах красовались изящные сапожки. Отросшие волосы, блестевшие после хорошего мыла, были зачёсаны назад и уложены умелыми руками кого-то из слуг.
– Тина встала?
– Умывается, – рассматривая принарядившегося родича, кивнул Тарос и едва не взвыл, внезапно ощутив острую тоску и отчаяние.
Вот таким же высоким стройным парнем могла бы быть и его Тина, если бы не неудачная шутка перехода. И именно о таком облике она и мечтает, видя каждый день своих двойников. Он и сам бы мечтал на её месте, чего уж душой кривить. Столько всего припомнил и передумал за последние дни. Трудно было не понять, что нет у него никакой надежды на нормальную семейную жизнь с любимой девушкой. Оттого и накатывает время от времени нестерпимая боль, закрывая весь мир чёрным покрывалом безнадёжности.
– Тар… – Стан резко свернул в его сторону, сел рядом, – ну не нужно так. Знаешь, я тоже всё время про вас думаю… и хочешь, честно скажу, какая мысль пришла мне в голову?
– Давай, – вяло согласился квартерон, совершенно не веря в возможность не то чтобы разрешить его беду, но хотя бы сделать не такой болезненно-горькой.
– Тар… только давай напрямик… без дипломатии… ну её, какая в таких делах дипломатия. Мы же с тобой оба понимаем, в чём дело… тебе от её фигурки крышу сносит. Только фигурка эта не её… вернее, не его… блин, как сказать поточнее?! Во, у нас говорят, нужно отделить мух от котлет… ну, может, тут это и не подходит, но если разделить большую проблему на несколько, помельче, можно назвать две основные части. Общение моральное и секс, ну, по-вашему, телесное общение. Я понимаю… это очень трудно… видеть красивую девушку и стараться себя убедить, что она парень. Но другого пути нет… я ведь её копия и точно знаю: Тина никогда не будет с тобой спать, уж извини за правду. Зато, если ты откажешься от таких намерений… будет рада с тобой общаться морально… вон посмотри, как они дружат с Зайлом. Подумай сам, ведь всегда лучше иметь половину, чем ничего. Тем более найти девушку на ночь тут не проблема. Да и любая морянка будет не против. Не кривись, это для того лишь, чтобы не выглядеть рядом с Тиной озабоченным козлом. И не злись на меня за правду, ведь больше никто тебе её не скажет.
Тарос молчал несколько минут, мрачно рассматривал рассыпанные по ладони орешки, горько кривил губы, не замечая, как страдальчески хмурится в ответ Стан, чувствующий его боль как свою.
– Наверное, ты прав, я попробую… но не обещаю, что получится… сразу. – Квартерон поднялся с дивана и отчуждённо глянул на Стана: – Ты, наверное, хотел с ней поговорить? Я подожду в галерее, посмотрю королевские портреты.
– Я и сам лучше бы там погулял. – Стан проводил тоскливым взглядом торопливо покинувшего гостиную Тароса и яростно провёл рукой по волосам, совсем забыв про старания придворного цирюльника, целых полчаса возившегося с его шевелюрой.
– Ух ты! – Тина, одетая в костюм Зорро, с завистью рассматривала наряд брата. – Где урвал?
– Моряна сказала, чтобы ты надела платье, – хмуро сообщил командир и потянулся за орешками, – там будет вся знать… сегодня вроде как празднуем победу.
– А губозакатывательную машинку ей не подарить? – ощетинился Костик. – Я, между прочим, свободная иномирянка и никаким этикетам подчиняться не обязана.
– Тин… хоть ты меня не грузи, а? Знаешь, как трудно, когда со всех сторон светятся, плачут, смеются и злятся чужие эмоции? Моряна обещала научить щиты ставить, но пока ей некогда… лечила советника, еле живой. Слуги после завтрака нашли в саду, не сразу узнали. Одет как простой работяга, видимо, сбежать собирался, но споткнулся и чуть не сдох.
– Ну и пусть бы сдох, кому его жаль, – расстроенно фыркнула Тина, – всё равно казнят.
– Не знаю, мне на него плевать. А вот ты… и себе хуже сейчас делаешь, и Тароса подводишь… Чёрт, зачем я согласился… ничего нет глупее, чем уговаривать самого себя.
– Ну и не уговаривай… лучше поделись, где рубашечкой разжился?
– Так в шкафах… они тут от шмоток ломятся. Тот старикан нас специально поселил в те комнаты, где советник всего натаскал. Он запасливый был. Вернее, ещё есть. Тин… иди, присмотри платьице… или я за моряной кого отправлю. Впрочем, поздно… она сама уже идёт.
– Тина проснулась? – Моряна, как обычно, влетела стремительным вихрем, обняла по пути Тину, налила стакан сока и рухнула в кресло. – Эта одежда не подойдёт. Нужно платье.
– Я не хочу… – проворчал Костик, с завистью рассматривая броский наряд брата, выглядевшего теперь настоящим мачо.
– Сейчас я скажу слова… за которые ты будешь на меня очень сердиться, – с неожиданной печалью мягко сообщила повелительница, – я это заранее знаю. И как не знать, если мы, моряны, всё время сталкиваемся с подобными проблемами. Нам нравятся молодые и здоровые мужчины… которых приятно обнимать и от которых будут крепкие детки. А приходят пузатые, кривоногие и лысые, с гнилыми зубами и сальными волосами. Но и это лучше чем ничего. Женщины так устроены… без любви, и мужской поддержки начинают чувствовать себя ненужными, несчастными и быстро чахнут… как вытащенные из воды яркие морские цветы.
– Мать-моряна, ты, вообще, о чём? – подозрительно прищурился Костик. – Я всё это давно знаю. И вполне вам сочувствую.
– Но когда эта ситуация касается тебя лично, не хочешь понять, смотришь только со своей точки зрения…
– Чего там меня касается? – насторожённо вскинулась Тина.
– Адистанна.
Имя принцессы щёлкнуло по нервам резко, как выстрел, хотя моряна произнесла его мягко и печально.
– А при чём тут… – Тина не договорила, развернулась и решительно пошла к выходу.
– Я заперла дверь, – виновато предупредила повелительница, – нужно выяснить этот вопрос до конца.
– Дай ключ. Нечего тут выяснять.
– Сначала скажу всё, что хотела, потом отдам. – Моряна тоже умела быть настойчивой. – Ты думаешь о себе… а теперь подумай о ней. Девушка лучшие годы юности изображала парня… смотрела, как мужчины ухаживают за другими… и, конечно, завидовала. Не могла не завидовать и не мечтать. И вот сегодня её день. Она впервые за два года наденет женское платье, сделает красивую причёску, выйдет под взгляды лучших мужчин королевства. Как ты думаешь, станет она смотреть в этой толпе на одетую в мужские штаны иномирскую девчонку? Если вокруг будут анлезийцы, знатные господа и офицеры?
– Тогда я вообще никуда не пойду, – резко свернула в сторону спальни Тина.
– И сделаешь глупость, – презрительно припечатала моряна.
– Прости, – не выдержал Стан, – я, наверное, слишком нуб в этих женских штучках, но мне тоже непонятно.
– Кто обычно сидит рядом с самой красивой девушкой и откровенно высказывает ей свои замечания по поводу мужчин, не опасаясь обвинений в соперничестве? Кто может спокойно снять пушинку со щеки принцессы и не заработать ни одного укоризненного или завистливого взгляда? Кто будет прогуливаться с нею рядом и не опасаться наглеца, который может оттеснить в сторону?
– Сдаюсь, – подумав немного, помотал головой Стан, – я не могу такого представить. Ни одному ловкачу это не удастся. Мог бы Дагеберт, но его ещё вылечить нужно. В один день там всё не выправишь, Тина сама говорила.
– Может… это кто-то вроде Денесси? – осторожно предположила повернувшаяся к ним целительница.
– Нет, этому человеку не нужна ни имрайская паутина, ни вампирский отвод глаз, – загадочно усмехнулась повелительница, – ему нужно лишь нарядное платье и осведомлённость в интересующих принцессу вопросах. Так как место лучшей подружки у Адистанны пока никем не занято…
– Моряна! – оскорблённо уставилась на приёмную мать Тина. – Ты… ты…
– Я же говорила, что ты обидишься, – печально кивнула русалка, – на правду люди почему-то всегда обижаются. Причём мужчины обычно сердятся намного сильнее, чем женщины. За сто лет мы хорошо изучили это человеческое качество, но объяснить, отчего так происходит, не можем. Например, если сказать некрасивой женщине, что она некрасива, она может заплакать, может надуться, но согласится. А если сказать мужчине – он обозлится, обругает, может даже ударить, но никогда не поверит, испытано. Зачем я говорю это тебе? Теперь я убедилась окончательно, ты на самом деле по сути своей парень и я зря потратила столько времени и сил, стараясь помочь тебе смириться с непреложностью. И значит, теперь я буду думать, как помочь тебе вернуть родное тело… в конце концов, это и в моих интересах тоже. Но…
