Ольга Пашнина - Магия любви. Лучшее романтическое фэнтези, 2017
Которая тут же умерла, когда Возгарь задал следующий вопрос.
– А сколько твоей сестре лет? – полюбопытствовал он словно невзначай.
Правда, по его щекам при этом вновь поползла предательская краснота пропавшего было румянца.
– У меня их много – сестер этих, – хмуро бросила Мирина, хотя прекрасно понимала, о ком речь.
Теперь бедняжка боролась с колючими слезами, которые так и жгли глаза, просясь наружу.
– Я про светленькую говорю, – пояснил Возгарь, пунцовый до такой степени, что на его пылающих от смущения щеках, наверное, можно было жарить блины. – О светлой да зеленоглазой. Дариной вроде кличут.
Мирину так и подмывало развернуться и кинуться прочь, не разбирая дороги. По жгучей крапиве, по цепкому репейнику, по мягкой лебеде. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда! Но остатками разума, еще не совсем утонувшего в безысходном горе, она прекрасно понимала, как странно будет выглядеть ее поступок. Еще прозовут юродивой.
– Четырнадцать внове исполнилось, – сухо обронила она.
И при этом слегка слукавила. На самом деле Дарине исполнилось четырнадцать еще зимой. Но Мирина надеялась, что эта маленькая хитрость поможет усмирить любовный пыл Возгаря по отношению к ее сестре.
Однако парень пропустил уточнение, заострив внимание лишь на количестве лет.
– Четырнадцать… – задумчиво протянул он и принялся что-то считать, прилежно загибая пальцы. – Сваты – осенью. Пусть год подождать до свадьбы. Пятнадцать – маловато, конечно. Но я спешить не стану. Да и куда торопиться, когда такая птичка уже под платком окажется.
Мирина аж задохнулась от внезапно навалившегося отчаяния. Она осознала, что ее любимый самым наглым образом планирует будущую свадьбу с ее сестрой.
Нахлынуло такое чувство, будто кто-то жестоко ударил ее под дых. Нечем было дышать. Воздух внезапно стал настолько густым, что отказался заполнять ее легкие.
И девушка сделала то, что собиралась в самом начале разговора. Развернулась и побежала прочь.
– Беги-беги, – ударило ей в спину запоздалое. – Пусть родители порадуются. Своего отца я уже уломал. Осенью сватов ждите.
Однако бег несчастной девушки не продлился долго. Стоило только Возгарю, вновь приникшему к плетню, скрыться за поворотом дорожки, как Мирина чуть не полетела на землю.
Перед ней стоял Мрак.
Высокий, сутулый, с копной спутанных черных волос, падающих косой челкой на темные глаза, в глубине которых посверкивали злые искры.
Мраком кликали колдуна, который поселился за околицей деревни пару лет назад. Никто не знал, откуда он пришел. Просто однажды мужчина лет тридцати в дорогой и явно городской одежде неторопливо вошел в деревню. Вошел – да так и остался здесь. Со временем, правда, сменил свой камзол с изысканным серебряным шитьем на удобную рубаху. Нанял местных, заплатив непомерно высокую цену, и те построили ему в кратчайший срок избу. Но по негласному уговору – на опушке, около темного елового леса, подальше от остальных домов.
Мрак, однако, не возражал.
Как не возражал он и против своего прозвища. Никто не ведал, как его звали в действительности. А почему Мрак? Темный он какой-то был. Темный и недобрый. Так его в первый раз нарекла травница, которой ой как не понравился возможный конкурент. Так и пошло с тех пор.
На общем сходе долго обсуждали, стоит ли позволить чужаку остаться в деревне. Больше всего возмущалась травница, смерть как боящаяся, что ее и без того скромные доходы окончательно упадут. Слишком мала была деревня для двух людей, владеющих магическим даром. Мрак слушал молча. Лишь кривил губы, когда травница позволяла себе в его адрес острое словцо. А потом вышел вперед – и высыпал на землю целую жмень серебра.
Ну и давка тогда случилась! В давке, должно быть, и задавили насмерть травницу. Стара та была, не успела выбраться из толкотни. Кто-то толкнул неосторожно, остальные потоптались. Пока сообразили, пока разошлись… А старухе разве много надо?
Впрочем, многое болтали о том случае. Мол, и стояла травница слишком далеко от сутолоки, и не полезла бы старая за монетками в толчею. Да разве сейчас упомнишь, кто где стоял. В любом случае, обсуждали это шепотом и лишь при свете яркого солнца. Никак не вечером и не ночью. Тьма ведь понятно кому служит. Еще донесет своему хозяину. А больше никто не хотел умирать из-за вражды с чужаком.
Так или иначе, но Мрак остался. Со временем появились те, кто шел к нему на поклон. Никому он не отказывал. Всех принимал и обещал подсобить в беде. Но далеко не все осмеливались пожать его узкую сухую ладонь. Слишком большую плату требовал Мрак за свои услуги.
И вот сейчас колдун стоял прямо на пути заплаканной Мирины. Он появился настолько внезапно, что она испуганно ахнула, резко взмахнула руками, пытаясь остановиться и не налететь на него, – да так и села в пыль, смешно вытаращив глаза.
«Да откуда же он взялся? – промелькнуло в голове перепуганное. – Только же что его тут не было».
Затем Мирина невольно взглянула на старую раскидистую липу, дающую густую чернильную тень. Поежилась, ощутив, как по спине пополз противный холодок. Наверное, ей просто показалось… Но тем не менее девушка могла бы поклясться, что видела, как фигура колдуна сплелась из этой тени.
Колдун молча рассматривал девушку, сидящую перед ним на земле. Пристально рассматривал, словно запоминал ее лицо до малейшей черточки. И Мирине окончательно стало не по себе. Кто знает, что у этого колдуна на уме. Еще выпьет всю ее кровь или обратит в жабу.
– Простите, – чуть слышно пискнула она, стараясь не обращать внимания на боль в расшибленных при падении локтях.
По правде говоря, она не чувствовала за собой никакой вины. Да и за что ей извиняться? Это Мрак преградил ей путь, из-за него она упала. Но Мирина понимала, что так будет лучше всего. Не стоит злить человека, который якшается с двурогим богом.
Мрак вдруг шагнул к ней.
Если бы Мирина стояла – то она бы попятилась, а то и убежала. Но она сидела, поэтому могла лишь испуганно взирать на него снизу вверх.
На него и на протянутую ей руку.
– Вставай, – негромко прошелестел его голос.
Наверное, стоило отказаться от помощи. Подняться самой. Но Мирина не могла оторвать взгляда от глаз колдуна. Теперь она понимала, почему его так прозвали. Мрак на дне его зрачков словно пульсировал в такт ее сердцу.
И девушка завороженно вложила ладонь в его руку.
Прохладные сильные пальцы на удивление нежно обхватили ее запястье. Миг – и Мирина уже была на ногах.
– Спа… спасибо, – чуть запинаясь, поблагодарила она.
Мрак продолжал держать ее за руку, и девушка никак не могла сообразить, как же надлежит поступить. Оттолкнуть его? Немыслимо! Такой поступок колдун вполне может счесть за самое настоящее оскорбление. Мирина слишком хорошо помнила судьбу несчастной травницы. Прощать обиды Мрак явно не умел.
Не осмеливалась она и аккуратно высвободить свою руку из его хватки. Поэтому просто стояла и отчаянно мечтала о том, чтобы на тропинке кто-нибудь показался.
Но дом родителей Мирины был крайним на улице. Дальше дорожка упиралась в крутой спуск к озеру. И никто в этот жаркий полдень не торопился прогуляться к воде.
– Ушиблась? – спросил Мрак.
Его пальцы скользнули вверх по руке Мирины, и одновременно с этим ее бросило в жар.
Прикосновение, совершенно невинное и обычное, почему-то породило странную истому внизу живота. Колени девушки затряслись сами собой, будто обратившись в горячий студень. Она, наверное, не удержалась бы на ногах и вновь села в пыль, но колдун продолжал крепко держать ее за запястье, словно опасался, что она сбежит.
И справедливо опасался. Будь ее воля – Мирина бежала бы сейчас так, что только пятки сверкали.
– Немного, – честно призналась она, осознав, что колдун ждет ее ответа.
– Плакала?
Свободной рукой Мрак провел по ее щекам, по которым совсем недавно струились слезы обиды и ревности.
На сей раз Мирина промолчала. Ответ и без того был очевиден. Губы вновь затряслись от обиды на сестру. Ну почему, почему Возгарю приглянулась именно Дарина? А что самое обидное – сама сестра плевать хотела на сына купца.
– Расскажешь почему?
Вопрос прозвучал обманчиво мягко, без малейшего принуждения. Но Мирина вдруг обнаружила, что захлебывается в словах – и новых рыданиях.
Она торопилась, перескакивая с одного на другое. И говорила, говорила. О сестрах – мал мала меньше. О постоянных хлопотах по хозяйству. А самое главное – о Дарине. Такой тонкой и звонкой. И все ей как будто нипочем. Любое поручение матери – в радость. Любая возня с малышней – в счастье. Мирина и не помнила, когда ее сестра хмурилась или печалилась. С раннего утра до позднего вечера звучал в доме ее переливчатый заразительный смех. Уж не тем ли она приглянулась Возгарю?
– Неразделенная любовь, – хмыкнув, сказал Мрак, когда Мирина, обессилев, замолкла. – Понимаю.
