Дарья Кузнецова - Слово Императора
– А расскажи-ка мне пока о жрицах. – Отвлекая себя от мелочных бытовых проблем, я приступила к завтраку, решив совместить приятное с полезным. – Ты же имеешь к ним некоторое отношение? Ну вот. Почему жрицы не могут предать Владыку?
– Я знаю совсем немного, – предупредила она.
– Я вообще ничего не знаю, так что ты в любом случае расширишь мой кругозор.
К сожалению, про самое интересное для меня – про верность жриц – Уру мне почти ничего не рассказала. Она сама весьма посредственно разбиралась в местной магии, поэтому тонкостей не знала, но утверждала, что все дело в крови. По легенде основатели рода Шаар-анов и жреческого рода Таан-веров были первыми оборотнями, и были они не то братьями, не то просто друзьями. И жизни их были связаны уже тогда, причем не только между собой, но и с самим Первопредком.
На мой логичный вопрос, возможно ли такое, что один-единственный род обеспечивал служительницами такую большую страну, как империя Руш, девушка отмахнулась со словами, что за время существования оборотней род разросся и насчитывал около двух тысяч представителей, а этого вполне хватало. Тем более что послушницей – а по сути обслуживающим персоналом «подай-принеси» – могла стать любая девушка в любом святилище, кроме главного: там все были только Таан-вер.
Не то чтобы за это много платили, хотя бесплатной работа и не была, но, по крайней мере, неплохо кормили, а еще – могли спасти от нежелательного замужества. Правда, с последним все было сложно: жрицы далеко не всегда соглашались принять под свое крыло беглянку, и предугадать их решение было невозможно.
Никого с внешностью, подходящей под описание вчерашней старухи, Уру вспомнить не смогла. Более того, вот так с ходу она не смогла припомнить ни одной желтоглазой жрицы; но, принимая во внимание численность последних, это ни о чем не говорило. Да и при условии, что вчерашние события не были сном, я очень сомневалась, что их участница действительно была жрицей и выглядела именно так.
На вопрос о странном поведении императора Уру вразумительного объяснения дать не смогла (она сама, по-моему, первый раз о таком слышала), а вот на просьбу проводить меня в библиотеку откликнулась живо.
По дороге туда я задала вопрос об отношении оборотней к поцелуям, чем вызвала весьма неожиданную реакцию. Девушка сначала не поняла, чего я от нее хочу, а когда я объяснила, смутилась, растерялась, потупилась и забормотала что-то невнятное на тему «ой, ну там глупости».
– Уру, – с нажимом повторила я.
– А вам зачем? – настороженно уточнила она.
– Затем, что у нас это такое же естественное проявление чувств, как объятия, но я смутно помню, что где-то слышала о другом значении этого жеста у вас, – раздраженно пояснила я. То, что вчера со своим поцелуем я попала впросак, я уже поняла, но не информировать же теперь каждого встречного о трудностях поиска взаимопонимания в нашей с оборотнем личной жизни?
– Это очень, очень неприлично, – смущенно хмыкнула она.
– Неприличней секса? – озадаченно покосилась я на полыхающую красными ушами камеристку.
– Ну так, относительно, но в целом – да, – теребя рукав, промямлила Уру.
Мне даже, кажется, стало стыдно (злая взрослая тетка бедному приличному ребенку задает всякие нехорошие вопросы), но информация была нужна.
– Почему?
– Ну… э-э… – протянула она. – Может, вы лучше кого-нибудь еще спросите?
– Кого, его величество? – устало вздохнула я. Хотя мысль показалась не лишенной смысла: краснеть и нести что-то невразумительное он точно не будет. Но не вламываться же к нему с этим вопросом в кабинет, правда?
– Да, пожалуй, – обреченно вздохнула она.
Библиотекой заведовал серьезный вежливый оборотень лет шестидесяти. На мое появление он отреагировал с удивительным спокойствием, что не могло не порадовать. Выслушав же цель визита и пожелание ознакомиться с книгами на месте, проводил в дальний угол библиотеки, где ширмой был отгорожен уютный уголок с диваном, парой кресел и низким столиком. На столе располагался кристалл связи, а еще, по заверениям библиотекаря, здесь, как и в любом личном помещении Владыки, имелся набор защитных артефактов, включая звукоизолирующий.
Зачем императору такой «потайной» уголок в собственной библиотеке, было вполне понятно: огромное книгохранилище в своих стенах прятало от губительного солнечного света множество редких и уникальных томов, и было бы довольно глупо в этих стенах их без дела похоронить. Поэтому в императорской библиотеке то и дело появлялись разные ученые, интересующиеся тем или иным изданием, и подобная изоляция хозяина была удобна как ему самому, так и окружающим.
Пока мужчина сновал туда-сюда, выстраивая на столе стопку из внушительных довольно свежих томов, я не теребила Уру, позволяя собраться с мыслями. Но когда библиотекарь откланялся, прикрыв за собой легкую ажурную дверцу, вернулась к прерванному разговору:
– Ну, рассказывай, что там у вас за сложности с поцелуями.
– Понимаете, тут несколько причин, – осторожно начала она, за время передышки явно сумев смириться с собственной участью. – Во-первых, в животном смысле целовать кого-то в губы… ну, несколько унизительно. В волчьей стае, например, младшие члены стаи так клянчат еду у старших. То есть целующий как бы сознательно ставит себя ниже. А во-вторых, рот и горло – самые уязвимые участки тела. Открытое горло – это в принципе знак доверия, а через рот душа покидает тело. В общем, поцелуй в губы считается ужасно непристойным и почти раболепным предложением себя. Вот, – резюмировала она, смущенно комкая подол своего жизнерадостно-желтого наряда и буравя взглядом пол. У девушки в этот момент от стыда пылали и уши и шея, и вообще ее, кажется, можно было использовать для освещения комнаты в темное время суток.
Я растерянно кашлянула, не зная, что на все это сказать. Вот, казалось бы, такая простая вещь, как поцелуй, а сколько сложностей. И блохастые еще утверждают, что люди сами усложняют себе жизнь!
– Надо думать, прилюдно кого-то поцеловать – это практически равносильно тому, что снять штаны и встать ра… короче, штаны снять? – уточнила я.
Уру смущенно угукнула, и я на этом оставила ее в покое.
Несколько секунд просидела неподвижно, осмысливая новую информацию и пытаясь проанализировать свое вчерашнее моральное падение. Ни смущения, ни возмущения я по этому поводу не чувствовала; наверное, просто никак не получалось толком принять иной смысл привычного и довольно безобидного действия. А еще меня терзал вопрос: если это у них – такое неприличие, на которое никто никогда в здравом уме не пойдет, где Руамар целоваться-то научился? Так что либо Уру сгущает краски (чему лично я бы совершенно не удивилась), либо рушскому императору пора садиться за писание мемуаров, и получится весьма занимательное чтиво для взрослых.
А вспомнив подробности вчерашней ночи, я поняла, что мне уже попросту смешно. Это сколько же «ужасно непристойных предложений себя» я вчера сделала оборотню? Да и сам он, насколько мне сейчас помнилось, не слишком-то скромничал!
Почему-то после этого открытия мне стало гораздо легче и как-то… радостнее, что ли? Не такой уж мой муж, оказывается, и грозный, если копнуть поглубже.
Усилием воли разогнав приятные, но совершенно бесполезные мысли, я погрузилась в книги. Правда, через некоторое время пришлось из них вынырнуть, чтобы отпустить на волю скучающую и клюющую носом Уру. Она, конечно, старалась сидеть тихо и почти не шевелясь, но все равно нагоняла тоску, и знакомство со сводом законов новой родины на таком фоне продвигалось с большим трудом.
Прошло достаточно времени (я уже начала задумываться об обеде), прежде чем девушка вернулась, встревоженно сообщив, что повелитель срочно желает меня видеть. Нехитрые предположения появились сразу, и я, усмехнувшись себе под нос, невозмутимо двинулась на встречу с мужем.
Цель вызова я, увы, не угадала.
Император Руамар Шаар-ан
– Я знаю, что мой длинный язык стоит отрезать, но не сказать этого не могу. Знаешь, на кого ты похож? – с язвительной ухмылкой нарушил висящую в кабинете тишину Анамар. – На кота по весне: голодный, взъерошенный, но довольны-ый!
– А кто мы еще есть? – усмехнулся Мунар. – Рур, не обращай на него внимания, это он от зависти.
– Уже, – пожал я плечами, бросив на них насмешливый взгляд поверх документов.
– Уже – что?
– Уже не обратил внимания. Мне сейчас меньше всего хочется заниматься поисками нового главнокомандующего, – пояснил я и вернулся к бумагам. – Ладно, по этому пункту вопросов вроде бы больше нет, – решил, подписывая подготовленный Анамаром приказ. На лицах обоих собеседников при этих словах мгновенно появились кровожадно-злорадные гримасы. – Чему радуемся? Мне не стоило вот это утверждать?
