Андрей Талашко - Хроники Иттирии. Песня Мора
Сильно завоняло паленым. Из подвала прилетел очередной жалобный крик. Краем глаза подорвавшийся вслед за беглянкой Гарн увидел, что трактирщик все же бросился на помощь к своим постояльцам.
На улице смеркалось. Последние красные лучи затягивали за горизонт остатки света и расчищали небо для россыпи ярких точек звезд.
Гарн со всех ног мчался по узким переходам трущоб, бесцеремонно расталкивая в стороны семенящих куда-то редких убогих. Рыжая копна волос маячила впереди. Парень уверенно ее догонял.
Гарн надеялся, что беглянка быстро выдохнется и попытается спрятаться в одном из зданий. Тогда ему не составит труда ее схватить. Но девчонка оказалась умнее. Выскочив из злачного квартала, она со всех ног помчалась в сторону площади. Беглянка уже догадалась, что ее преследуют, и теперь бежала так быстро, насколько ей позволяло длинное платье. Ее цель была ясна как память предков.
Цирковое представление собрало кучу народа. Сотни зевак столпились на площади, чтобы попасть внутрь огромного купола. Вскоре должно было разыграться невиданное зрелище. Лишь благодаря своему росту, Гарн не потерял из виду рыжую бестию, нырнувшую в толпу.
Не отрывая взгляда от с трудом расталкивающей людей девчонки, наемник тараном прокладывал себе путь. Гарн отчетливо видел, как беглянка нырнула в узкий проем между двумя установленными на краю площади шатрами.
— Попалась, — самодовольно хмыкнул наемник, и протиснулся в узкий проход вслед за девчонкой.
* * *Гарн медленно шагал по коридору из огромных палаток. В каждом из таких шатров можно было жить целой семье, притом не самой маленькой, что, собственно, часто циркачи и делали. Шаркающей походкой, дойдя почти до конца импровизированной улочки, Гарн замер перед самым крайним шатром. Сделав вид, что собирается проверить именно этот, наемник на мгновение заглянул за брезент, а затем резко обернулся. Как он и ожидал, полотно у входа одного из шатров закачалось.
— Второй справа, — словно профессиональный игрок в наперстки, заключил Гарн вслух. Парень не спеша подошел к шатру, из которого за ним только что наблюдала Рыжая. и, не теряя ни минуты на раздумья, скользнул внутрь.
Внутри шатер казался еще больше, чем снаружи. Если хорошенько постараться, тут вполне можно было разместить небольшой деревенский домик.
Все помещение было завалено хламом. Коробки, шкафы, стеллажи образовывали некое подобие лабиринта. В дальнем углу стоял огромный трамплин и батут для прыгунов-акробатов. Это место явно служило складом для цирковых запасов.
Толстое полотно шатра надежно скрывало все звуки, поэтому внутри было невероятно тихо. Гарн усмехнулся, поймав себя на мысли, что можно попытаться расслышать биение сердца рыжей беглянки. В полумраке шатра парень как можно более тихо ступал по каменным плитам, прислушиваясь к каждому шороху и внимательно высматривая укромные места, где могла бы укрыться девчонка.
Наемник осторожно шагал по лабиринту из наваленного хлама, пока, наконец, не уперся в противоположную стенку шатра. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, но свет уличного фонаря, висящего прямо за полотняной стеной палатки, узким неуверенным лучом пробивался внутрь сквозь щели в брезенте. Краски померкли, но видно все было хорошо.
В самом дальнем углу огромного шатра, рядом с кучей наваленных коробок, отчего-то накрытый темным покрывалом, стоял высокий куб. Должно быть, какая-то клетка. У металлической двери, упершись коленкой в пол, сидела Рыжая и судорожно колупалась в замочной скважине большого навесного замка.
— Давай… давай ты… — Слышался нетерпеливый шепот.
Скрестив руки на груди, не сдерживая улыбки, Гарн смотрел на ковыряющуюся в замке худенькую девчонку.
— Помочь тебе? — Привлек он к себе внимание.
Вместо ответа что-то громко щелкнуло, и девка рыжей молнией тут же нырнула за коробки.
— Опачки… — Лишь выдавил из себя Гарн, наконец, сообразив, чего добивалась беглянка.
С противным металлическим скрипом давно не смазанных петлей открылась дверь клетки. Тишину разрушил короткий предупреждающий рык…
* * *Гарн не успел даже пикнуть, когда огромная черная туша бросилась на него. Косматый монстр, словно пушинку, сбил человека с ног. Все, на что хватило реакции наемника, это вскинуть руку. Огромные челюсти тут же сомкнулись на металлическом щитке.
Наемник судорожно пытался дотянуться до кинжала в своем сапоге. Но ошкул не давал ему ни единого шанса.
Бешено мотая косматой башкой из стороны в сторону, тварь катала человека по земле, словно тряпичную куклу. Наемник что было сил лупил свободной рукой по длинной морде ошкула, ни на секунду не переставая поливать его самыми грязными матюками.
Тварь бесновалась, раз за разом вонзая челюсти в руку Гарна. Толстый слой металла сминался под огромными зубами, словно лист жести, но пока еще не давал монстру дорваться до плоти.
При всей своей силе и искусности, Гарн был совершенно беззащитен перед разъяренным монстром. Казалось, что все его удары лишь еще больше злят тварь.
Во мраке шатра метнулась тень. Рыжая бестия все же провела его и теперь собиралась смыться…
Он проиграл… Силы утекали из рук наемника, словно вода из дырявой бочки… Все что оставалось Гарну перед тем, как он вновь сядет у походного костра «Шипов», это продать свою жизнь подороже. С диким криком наемник начал давить в глаз твари…
Тень метнулась в обратную сторону. До Гарна долетел крик дикой кошки. Раздался глухой удар битой по мячу. Громогласный рев разорвал голову наемника на тысячи осколков. Казалось, что из уши вот-вот взорвутся кровавыми брызгами. Рев ошкула врезался в сводчатый потолок шатра и, не имея возможности вырваться наружу, обрушился на незваных гостей.
Завывая как побитая собака, мохнатый убийца снес несколько стеллажей и устремился прочь из шатра.
Из последних сил Гарн, поднял налитую свинцом голову и встретился взглядом с глазами своей спасительницы. В красном платье с неприлично высоким разрезом, на него смотрела рыжая бестия, вооруженная трехфутовой колотушкой. Гарн скорчил сочувствующую мину, представив, как несчастный мишка отхватывает такой по своему мохнатому достоинству.
* * *Гарн с силой толкнул дверь и шагнул в помещение трактира. В нос тут же ударил едкий запах горелого. Уже успевший к тому времени хорошенько набраться трактирщик коротко махнул в сторону лестницы.
— Четырнадцатая, — буркнул он и вновь уткнулся в наконец-то используемый по своему прямому назначению стакан.
Видно было, что управляющий «Дикого инстинкта» хочет еще что-то сказать, но не решается. Гарн не стал дожидаться запоздалых мыслей пьяного трактирщика, и направился к лестнице.
Спустившись по узкой лестнице на один пролет, парень бесцеремонно толкнул указанную трактирщиком дверь и вошел в темную комнату.
На широкой кровати, которая явно предназначалась не только для сна, лежал один из братьев. Кто именно, сказать было крайне сложно. Некогда длинные, до плеч, волосы человека полностью сгорели. Нижняя часть лица, вся шея и руки были покрыты уродливой вздувшейся коричневой коркой. Из глубоких трещин на лице и шее сочилась бурая жидкость.
— Ты нашел ее? — Голос раненого позвучал, словно переломленная сухая ветка.
Обгорелый человек продолжал смотреть прямо перед собой. Один из братьев часто и прерывисто дышал. Было видно, что даже это причиняет ему нестерпимую боль.
— Нашел, — бесстрастно ответил наемник, не отрывая взгляд от сожженного лица. — Где…
Гарн замялся, все еще гадая, кто лежит перед ним.
— Каром? — Человек догадался, что имеет в виду наемник.
Лаффар попытался усмехнуться, но вместо этого смог выдавить из себя лишь некое подобие хриплого лая. Наспех наложенная на плечо и грудь повязка едва прикрывала черные края обугленной раны. Обычно служащий лишь для отвлечения внимания, фирийский огонь оказался действенным и невероятно жестоким оружием.
— Он ушел на корабль, — тихо прохрипел калека.
— На какой еще корабль? — Брови Гарна удивленно поползли вверх.
— В Тристару, придурок!
Человек скривился от боли. Сожженные едким дымом легкие напомнили о себе. Лаффар зашелся сухим противным кашлем, похожим на перекатывание камней.
— Но ведь судно отплывает только завтра, — Гарну было плевать на страдания подонка, ему надо было, во что бы то ни стало, попасть на корабль.
— И что с того? — Сгоревший человек со всей оставшейся у него силой прижимал руку к груди, сдавливая легкие и не давая им вобрать слишком много воздуха. — Корабль в порту уже три дня стоит…
Лаффар вновь сделал мучительную попытку откашляться. Кожа на шее сгоревшего человека треснула, и из раны на его ладонь потекла бурая жижа. Сморщившись от боли, близнец обмяк на своей кровати и неживым голосом, скорее самому себе, чем Гарну, прерывисто забормотал.
