Наталья Мазуркевич - Вне спектра, или остаться собой
Гостиница, где они остановились, располагалась на краю современного Тлиса, и в самом центре его древней части, через которую протекала мелкая речонка. Едва Иви вышла, как оказалась на улочке, где с трудом могли бы разойтись двое взрослых мужчин. Решив положиться на удачу, ведьмочка свернула в какой-то двор, где прямо на улице мыли белье прачки. Одна из них, пожилая женщина, подняла голову на девочку и едва не вскрикнула, словно призрака увидела. Хотя… на призраков население магической страны реагировало пожалуй спокойней.
— Герлис, что ты там увидела? — недовольно поинтересовалась одна из женщин, отвлекаясь.
— Там, Изабель, — женщина протянула указательный палец в сторону Иви. Темная нахмурилась: никакой Изабель она не знала, собственное сходство исключила тут же — внешность ее уже давно претерпела изменения и ныне Иви щеголяла иссиня-черными прядями.
— Быть не может. Лис, Изабель умерла.
— Но я ее вижу, — не сдавалась прачка, и ее напарнице пришлось оглянуться, чтобы убедиться в сосбвенной правоте.
— Лис, ты смутила молодую леди. Перестань, — женщина поднялась и быстро подошла к Иви. — Простите ее. Ее недавно умерла дочь, и Герлис во всех видит ее. Не вините ее, миледи.
— Нет, конечно, не буду винить. Но, если ее дочь умерла, почему она, — темная указала на женщину, — ищет ее во всех?
— Она, — собеседница замялась, — не совсем умерла. Изабель ушла в лес и вернулась. Ее вещи нашли, а саму девочку… Словно и не было вовсе. А в лесу вестимо звери, али нечисть какая. Нет, девочки и нет. Ее и похоронили. Герлис плакала-плакала, да смирилась. А с месяцок письмо пришло, будто бы от Изабель, вот и ждет Герлис, что доченька появится. Ой, ждет… А разве это возможно? Эх, помрет так несчастная. Как пить дать… Верно, господин целитель говорил: сначала видения, потом в лес искать пойдет, а после и сляжет. Не вините уж ее, миледи, не вините старую…
Иви ничего не сказала, только взглянула за спину убеждавшей ее прачки на Герлис. Та уже пришла в себя, и смотрела вниз, избегая встречаться с ней взглядом. Проигнорировав очередное заверение женщины, Иви подошли ближе к бледной прачке и присмотрелась к ее ауре. Да уж, кто бы ни был это целитель, целителем его назвать никак нельзя было. Скорее мертвитель. Пришел, поставил метку, а коли старушка и умрет, кто же заподозрит лекаря? От старости она скончалась, от старости. За дочь переживала, да не пережила.
Вот только письма… Неужели ему потребовалось больше энергии, чем давало притихающее страдание женщины? А вот не позволит. Сейчас этот город ее, и никому чужому она здесь питаться не даст!
— Можно? — Иви коснулась самыми кончиками пальцев ладони женщины, а после потянула на себя невидимую ниточку, снимая метку. — Вот, — ведьмочка сунула руку в карман и протянула женщине один из мешочков, в нем хранился обычный успокаивающий отвар, зато превращенный в порошок и яркий, — заваривайте и все будет хорошо.
— Спасибо, — только и смогла вымолвить женщина, но Иви это уже было не интересно. Все ее мысли занимала метка и сила, так похожая на ту, что была на игле.
Ведьмочка медленно покачала головой, разминая шею, и побрела дальше. Эта работа становилась все более увлекательной. Здраво рассудив, что только в магистрате могут храниться нужные ей данные о смертности, местах захоронения, работающих на территории города магах и ведьм, Иви поинтересовалась дорогой и направилась к цели.
Магистрат располагался в центре нового города, и, чтобы найти его, Иви пришлось изрядно пройтись. Отведя глаза одинокому дворнику, который выполнял здесь и функции стражника, темная отправилась в архив, радуясь, что архитектура подобных сооружений мало чем отличается друг от друга. Разве что защитой.
Легко вскрыв защитный контур, Иви накинула на себя личину, вошла, быстро огляделась по сторонам в поисках каких-либо неучтенных ловчих сетей, и презрительно усмехнулась. Ничего, кроме системы общего оповещения здесь не было.
Архив занимал длинное, больше похожее не коридор помещение, вдоль стен и по центру этого узкого места тянулись полки, на которые громоздились пыльные бухгалтерские книги, книги записи рождаемости и прочее. С трудом разобрав нужное ей название — учет смертности, ведьмочка закашлилась от пыли, которую она смахнула с документа, и, когда кашель наконец утих, открыла.
Казенным языком в тетради излагалось примерно следующее. Изабель Туасон ушла из дома третьего дня седьмого месяца и пропала в лесу. Позже была обнаружена ее одежда. За давностью и отсутствием каких-либо улик, подтверждающих ее жизнеспособность, причислена к умершим. В могилу опущено платье несчастной, что было на ней в день исчезновения. Далее шло описание расположения могилы.
Повторив несколько раз эти сведения, Иви поспешила на кладбище. Если одежда действительно была на девушке в день ее исчезновения, то могла сохранить какие-нибудь остаточные следы, разумеется, если колдун не посчитал нужным их затирать. В противном же случае, Иви ждала прогулка в лес.
Городское кладбище располагалось на самой окраине. Чтобы сюда попасть, Ив даже пришлось посетить трущобы. Впрочем, по этому поводу ведьмочка расстраивалась меньше всего. Организм переполняла новая порция силы, и девушка пребывала в эйфории, сродни той, что бывает после приема определенной дозы алкоголя.
Хихикая, она шла между рядами могилок, рассматривая надгробия и даты смерти. Гульей Огрик, десять лет назад, Матильда Фил, семь лет назад, Иви Истхоль, восемь лет назад. Что? Темная присмотрелась внимательнее, даже опустилась на коленки и коснулась камня. Да, Иви Истхоль, она не ошиблась. Ее собственная могила. Вот только умирала она не здесь. Как же там называлась это деревушка? Выселки какие-то. Да и если так, то могилы быть не должно. Трупа-то не нашли…
Внезапно ведьмочка расхохоталась. Точно, инквизиция же всегда где-то их хоронит. Иначе не по-человечески. А ее, видимо, решили здесь увековечить. Что ж, минута молчания в собственную честь.
Кое-как выдержав положенное время, Иви зевнула и вновь опустилась на колени. На этот раз, правда, по совершенно иной причине. Могилу кто-то раскапывал, и Иви не терпелось узнать: зачем?
Глубокое сканирование подтвердило ее выводы — гроб действительно был пуст, но было и другое, заинтересовавшее девушку не в пример больше. Следы темного мага. Все того же. Иви оскалилась. Дело принимало странный оборот. Темный искал ее? Но зачем ему искать умершую так давно Иви Истхоль.
Додумать темная не успела, слишком ярко ощутила чужое присутствие и чужую силу. Хотя, это как посмотреть. Чары Дункана она знала хорошо, а потому в личности таинственного посетителя и не сомневалась. Вот только он шел сюда и, судя по флеру силы, шел по поисковой нити: а вот кого он искал? Ривину или ведьму? А учитывая, что доставивший им столько неприятностей темный…
Иви сорвалась с места быстрее, чем проявившаяся нить попыталась ее зацепить. Кувырок, бег с препятствиями, забор — все пронеслось так быстро, что она даже не успела обеспокоиться. Хорошая вещь рефлекс, полезная.
Отряхнув брюки, Иви огляделась по сторонам. Кладбище осталось далеко позади, она же находилась в окружении деревьев. Неужели до леса было так недалеко? Впрочем, если это судьба, то зачем противиться. Осмотреть платье Изабель Иви все равно не успела, а значит остается лес.
Ведьмочка сосредоточилась, вызывая в памяти ауру Герлис. У дочери должна быть похожая, если, конечно, дочь родная. В случае же с неродной… Иви сомневалась, что родители будут так горевать. Не верилось ей в такие сказки.
Пару раз нить срывалась, и Иви приходилось начинать сначала. Сказывалось беспокойство, девушка то и дело поглядывала на кладбище, пытаясь понять, по чьему следу шел Элиот. Чары подействовали только спустя еще десяток попыток — слишком давно все произошло.
Потянувшись, ведьмочка медленно побрела в лес, следуя за тонкой, едва заметной нитью серебряного цвета, повисшей в воздухе. А она вела в лес, все глубже и глубже. С каждым шагом, что делала ведьмочка, становилось все более холодно и темно. Уже и солнечные лучи с трудом пробивались сквозь кроны деревьев, а нить все не иссякала.
Верно, прошло не меньше часа с тех пор, как она ступила в лес, прежде, чем нить сделала последнюю петлю и исчезла. Ведьмочка оказалась на поляне, если можно так назвать пустошь, над которой не было ни одной ветки. Своеобразное окно в темном-темном доме-лесе.
Прикрыв привыкшие к полумраку глаза, Иви взглянула на небо. Полдень вступал в свои права, нагревался воздух, люди перебрасывала куртки через локоть, но это все было в городе. В лесу же холод ни на мгновение не уступал своих прав солнышку. Здесь царила поздняя осень с ее сыростью и ветром.
Девушка присела и коснулась ладонью запорошенной еловыми иголками земли. Сила, словно только этого и ждала, веселым бурным потоком потекла в землю.
