Елизавета Дворецкая - Кольцо Фрейи
Горм благосклонно кивнул, соглашаясь с этим мудрым обычаем, и ободренный Хорит продолжал смелее:
– А Господь Бог наш не оставит доброту и справедливость твою без воздаяния, благословит тебя долгой жизнью, а правление твое изобилием, миром и процветанием подвластных тебе земель и народов. Ибо сам Бог, всеведающий и всемогущий, дает власть земным королям, почитающим Его, и только перед Богом, а не перед людьми, такими же смертными, как они сами, дают христианские короли отчет о своих делах.
При этих словах Харальд, как заметила Гунхильда, бросил на отца выразительный взгляд: видимо, для него это не было такой уж новостью, и он лучше остальных понял истинный смысл этих слов.
– Приятно послушать мудрого человека… – задумчиво произнес Горм. – Что ж, если все так, то я не думаю, что нам стоит вмешиваться в отношения между христианами, где бы они ни жили, и их богом. Хотя людям покажется весьма странным, что посредником между ними и богом должен служить священник, назначенный из Гамбурга, в то время как архиепископа Гамбургского назначили из Рима. Но, так или иначе, поскольку Отта кейсар и архиепископ получат от нашего соглашения несомненные выгоды, будет справедливо, если они в ответ окажут и нам кое-какие незначительные услуги.
– Что ты имеешь в виду?
– Отта кейсар и архиепископ ведь не хотят, чтобы в Хейдабьор вернулся Олав, от которого в Гамбурге не дождутся даже хвоста от селедки? А значит, они должны будут помочь мне отстоять эти земли от его притязаний, если он приведет войско из Швеции – а это мы считаем весьма вероятным.
– Ты хочешь, чтобы король Оттон участвовал в твоей войне с Инглингами, если они вновь предъявят свои права?
– Да, и никому не покажется странным это желание, коли уж мы идем на уступки и позволяем архиепископу в Гамбурге богатеть за счет податей с нашей земли.
– Дать на это согласие у меня нет полномочий. – Хорит покачал головой. – Мне, смиренному служителю матери нашей церкви, не пристало вмешиваться в дела войны. Мы желаем нести мир, как завещал нам Господь наш Иисус Христос, и только дело мира между тобой и Оттоном берусь я устроить.
– Большое может начаться и с малого. – Горм не стал упорствовать. – Но раз уж я дам согласие не вмешиваться в отношения вашей церкви с ее чадами, я жду, что Отта, выступающий посредником между мной и архиепископом Адальдагом, тоже не станет вмешиваться в то, что его не касается. Иными словами, я хочу получить он него или его доверенных представителей клятву на тех священных чашах, которые вы употребляете для богослужений, что Отта не станет помогать Олаву. Это ты можешь нам обещать?
– Ты, вероятно, хочешь получить клятву на Библии? – уточнил епископ, сожалея в душе о дикости данов, которые самыми священными предметами христиан считают золоченые чаши для причастия, равняя их с теми жертвенными чашами, в которые сами собирают кровь убиваемых перед идолами животных, а то и людей.
– Да, можно клятву на тех книгах, которые у вас лежат на алтаре в каждой церкви, – покладисто согласился Горм. – Но я должен быть уверен, что Отта с этих пор считает Южный Йотланд моей землей и не станет поддерживать никого другого, кто вздумает назвать себя ее хозяином.
– Дать такую клятву от имени короля Оттона он позволил мне, хотя клятвы и не одобряются Господом Богом нашим, – в свою очередь согласился Хорит, зная, что ради славы святой церкви иной раз приходится идти на уступки обычаям язычников. И, возможно, благоволение твое распространится также на епископии, учрежденные в Рипе и Архусе, – заикнулся было Хорит, но Горм махнул рукой:
– Об этом после. Я должен буду посоветоваться с моими людьми.
А Гунхильде и Асфрид оставалось лишь молча, служа украшением скамей, наблюдать, как бессовестные соседи делят власть и доходы с их собственных родовых земель. Однако обе прекрасно понимали, что говорить епископу о Кольце Фрейи бесполезно, а показывать его Горму – неразумно.
Глава 4
В этот вечер Гунхильда ушла в девичью, будучи близка к отчаянию. Кнютлинги уже почти приобрели союзника в лице германского короля, который будет если не помогать им в борьбе за земли Инглингов, то хотя бы и не мешать, и положение ее родичей становилось заметно хуже.
– Не думаю я, что Оттон станет помогать им войском, – утешала ее Асфрид. – Это обойдется ему слишком дорого, он не сможет выжать из наших христиан сразу столько денег, чтобы окупить свои расходы на войну, а что будет дальше, знают только боги. Ведь Горм всегда может снова запретить выплату этих податей, упирая на то, что борьба с Инглингами, в которой Оттон ему не помогает, обходится слишком дорого.
– Но он пообещает не помогать и нам!
– Олав после смерти Гильды, а потом герцога Бертольда, и сам не слишком рассчитывал на его помощь. А с тех пор как он прекратил церковные выплаты, рассчитывать и вовсе стало не на что.
– Но отец тоже мог бы возобновить эти выплаты. Это дешевле обойдется, чем потерять все.
– Ты разве не знаешь своего отца? Но даже если бы случилось чудо и в нем пробудился разум, это не помогло бы. У Отты хватает своих врагов: венды, венгры, да и франки, его подданные, не в ладах с саксами. Саксы поднимают мятежи, да и другие герцоги могут сделать то же, что делали твои родственники-баварцы. И со своими кровными родичами ему хватает забот, где уж заниматься нашими делами! Он хочет, чтобы даны и шведы вообще ему не напоминали о себе, и заключит только такой союз, который позволит ему ни во что не вмешиваться.
Приезд епископа Хорита имел большое влияние на судьбу не только рода Инглингов, но и самой Гунхильды. И об этом она узнала на следующий день. Вместе с Асфрид, королевой Тюрой, ее дочерью, невесткой и служанками они пряли в женском покое, как вдруг туда явились Горм с обоими сыновьями, а также Регнером и Холдором, его ближайшими советниками.
– Наши женщины и девы, славные мудростью и красотой, все здесь, в сборе! – обрадовался Горм. – Мы хотели повидать тебя, королева, чтобы воспользоваться твоим мудрым советом.
– Нам уйти, конунг? – осведомилась Ингер, оставляя пряжу и поднимаясь со столь независимым видом, будто эти дела не стоят ее участия.
– Вы с Хлодой можете уйти. А фру Асфрид и ее внучка пусть останутся, – сказал Харальд. Он остановился перед Гунхильдой, по привычке засунув руки за пояс и пристально глядя на нее. – Наше дело их тоже касается.
У Гунхильды упало сердце: его вид и тон не обещали ей ничего хорошего. Она бросила тревожный взгляд на Кнута, но тот подмигнул ей с самым радостным и довольным видом, будто его-то, наоборот, переполняли самые лучшие ожидания.
– Конечно, если ты этого желаешь, конунг, – невозмутимо кивнула Асфрид.
Ингер и Хлода вышли, причем первая – с высокомерным и гордым видом, а вторая – с явной неохотой, часто оглядываясь, будто надеясь по лицам угадать, о чем тут сейчас пойдет речь. Горм знаком выслал вслед за ними служанок, а сам вместе с сыновьями уселся на освободившиеся места возле Тюры.
– В чем же тебе нужен мой совет, конунг, если ради этого дела ты явился в женский покой? – спросила Тюра.
– А вот в чем. Сыновья твои – уже взрослые мужчины, достаточно умные и сведущие, чтобы спорить со своим отцом. Другой мог бы разгневаться, но я-то понимаю, что один из них, а может, и оба сами станут после меня конунгами и не худо им заранее учиться думать как конунги и принимать верные и справедливые решения.
– Ты мудр, сыновьям твоим очень повезло с отцом! – улыбнулась Тюра, а Кнут воскликнул:
– Я-то никогда не забуду, что счастьем иметь такого достойного отца я обязан своей матери, мудрейшей из женщин! Ты – богиня Фригг среди женщин, матушка!
– Благодарю тебя. Но о чем же у вас вышел спор?
– Я готов согласиться с тем, чтобы те из южных йотландцев, которые так глупы, что отказываются от богов своих предков и надеются, будто им поможет совсем чужой, платили подать на церковь и в конечном итоге помогали обогащаться архиепископу, конунгу саксов и папе Агапитусу в Риме. Уж как те трое будут делить свои деньги, меня не касается. Но Харальду этого мало. Он хочет, чтобы я позволил делать то же самое в Рибе и Орхусе. Он даже хочет, чтобы я позволил строить христианские церкви и в других местах, где их пока еще нет, и даже отменил подать, которую мы сейчас берем с христиан за отказ от участия в жертвоприношениях.
– Но, наверное, у Харальда есть какие-то основания для таких странных желаний? – Тюра с вопросительным видом повернулась к младшему сыну.
– Да уж конечно, они у меня есть! – живо заговорил тот. – Или вы не слышали, что нам вчера сказал этот надутый глухарь в крашеном платье? Христианские конунги получают свою власть не от предков, не от тинга, а только из рук самого бога! И только богу они дают отчет в своих решениях и действиях! Или вы не знаете, сколько конунгов лишились власти, а то и жизни, из-за несогласия с тингом, с кем-то из сильных хёвдингов, а то и просто потому, что наступил неурожай и богам понадобилась хорошая жертва? Что бы ни случилось в христианской стране, короля не принесут в жертву ради урожая и мира!
![Ольга Егер - Не буди ведьму [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
