Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки
– …Арман, – продолжал он говорить блондину. Я совершенно не заметила, как тот подошел. Выражение его лица было точно таким же отчужденно-холодным, как в парке. – Думаю, назавтра нам придется отложить нашу партию. Я буду несколько занят. – И, хохотнув, добавил: – На моем месте ни один бы из вас не устоял!
– Кла-аренс! – покачав головой и с укором глядя на друга, протянул Эдгар, по-прежнему стоящий рядом.
– Помнится мне, когда кто-то только что женился на своей миссис л’Оверколь, говорил нечто подобное, – возразил тот. Эдгар едва заметно порозовел:
– Мы были одни и…
– Мне нечего стесняться своей супруги. Правда, дорогая?
Я опустила глаза в пол и сделала вид, что смущена:
– Милорд…
На самом деле он мог выражаться как угодно, даже площадная брань меня бы нисколько не смутила. Образование я имела строительное, а работала проектировщиком инженерных сетей, и трудилась не только в конторе, но и выезжала на авторский надзор. А там та-акое можно было услышать от начальника участка, когда его заставляешь перемонтировать половину системы, что ни одно заковыристое выражение аристократа не сравнится с теми перлами и советом – куда именно мне следовало бы пойти и что сделать. И никакого уважения к слабому полу.
Заиграли вальс. Кларенс тут же подхватил меня и потащил на середину залы. Я выдохнула сквозь сжатые зубы и постаралась придать своему лицу благостное выражение. Мы, как молодожены, танцевали в самом центре, и на нас были обращены все взгляды. И если Кларенс мог не особо следить за выражением своего лица (с одной стороны, у него это было вбито с детства, с другой – он мужчина, ему дозволительно больше), то мне приходилось прилагать все усилия, чтобы соответствовать представлению о леди.
На секунду подумалось: зачем я все это делаю, зачем стараюсь? Ведь мне нет никакого дела до этих людей. Мне абсолютно наплевать на Кларенса, на его дядю… Мне все равно, какое мнение составят обо мне окружающие, ведь я всей душой хотела оказаться как можно дальше отсюда…
– Улыбайтесь, черт бы вас побрал! – тут же рыкнул мой супруг. – Не корчите гримасу, словно уксус пьете! Если вы меня сейчас опозорите…
Я с трудом справилась со своим лицом и растянула губы в улыбке.
– Я не очень хорошо знаю танец, – осторожно пролепетала я, стараясь сохранить улыбку, хотя в этот момент она и правда больше походила на гримасу.
– Экая вы неумеха! – фыркнул он. – Следуйте за мной, и все будет нормально.
– Милорд, я всеми силами стараюсь угодить вам.
– Но не угождаете.
Ритм все ускорялся, круговорот пар вращался все сильнее. В тесном корсете и от излишне быстрого темпа я начала задыхаться.
– Милорд… после этого танца… я бы хотела отдохнуть… – с придыханием попросила его.
– Хорошо.
– И прошу вас… если возможно… отведите меня к вашему дядюшке. Возле… возле него я смогу посидеть… и перевести дух.
Музыка закончилась, и Кларенс резко остановился. Схватив меня за руку, он, как на буксире, повел меня сквозь толпу расходящихся пар. Я, пытаясь удержать на лице улыбку и едва не спотыкаясь, следовала за ним. Подошва балетных туфель была кожаной, и я бы точно поскользнулась на мраморном полу и упала, если б маркиз хоть на секунду замедлил шаг. Но он не делал этого.
– Аннель устала, она посидит рядом с вами. – Кларенс толчком усадил меня на свободный стул рядом с его светлостью.
Пожилой джентльмен по левую руку от герцога удивленно взирал на происходящее. А мой супруг развернулся и, даже не выказав герцогу Коненталю и пожилому джентльмену никакого почтения, смешался с толпой.
Возникла неловкая пауза, пока его светлость не справился с собой и не принялся расспрашивать меня о приеме. Я, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, начала отвечать.
Завязался разговор на отвлеченные темы. К нам присоединился пожилой джентльмен, оказавшийся графом Пенсери. Потом подошел еще кто-то, меня представляли всем…
Мелькали лица, сменялись люди. Народ подходил к герцогу для того, чтобы выразить восхищение приемом, а на самом деле поглазеть на меня – на иномирянку. Всем было ужасно любопытно, какая же я. Джентльмены интересовались, есть ли во мне что-то особенное, чего нет в дамах их мира, а те, в свою очередь, ревностно разглядывали меня – вдруг я окажу какое-нибудь мистически необъяснимое влияние на их спутников. Вдруг украду их любовь или совершу еще какую-нибудь непростительную вещь?..
Весь вечер я чувствовала себя как на выставке, с меня не спускали заинтересованных глаз. Скулы уже давно сводило от улыбки, а голова нещадно болела от ароматов духов присутствующих леди, которые смешивались с запахом цветов и прогорающего масла ламп. В итоге мне стало дурно.
Пару раз кто-то попытался пригласить меня танцевать, но я твердо отклоняла предложение, также на выручку приходил герцог. За это я была ему благодарна. А Кларенс больше ко мне не приближался, развлекаясь где-то в толпе гостей.
И вот уже несколько минут я сидела спокойно в одиночестве у дальней стены и втайне мечтала, как прямо сейчас возьму и незаметно уйду отсюда. Однако юные дебютантки и их мамаши, не спускавшие с меня глаз, никак не позволяли этого сделать, и поэтому мечты оставались только мечтами.
– Держите.
Я вздрогнула и подняла взгляд. Передо мной стоял Себастьян и протягивал бокал с пуншем.
– Вам это сейчас просто необходимо, – продолжил он участливо.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я.
Напиток приятно остудил горло, и мне стало легче. Себастьян замер возле меня молчаливой тенью и спокойно смотрел, как я пью. От такого пристального внимания я ощутила раздражение. На щеках вспыхнул румянец.
– Смею заверить вас, что, когда пью, на голове рога у меня не вырастают, – гораздо резче, чем позволяли приличия, заметила я.
– Я это вижу, – по-прежнему спокойно согласился он. – Однако у вас бледность с лица пропала. А то создавалось ощущение, что еще немного, и вы сольетесь со стеной.
Стены в бальной зале были из белого мрамора, и сын герцога прозрачно на это намекал.
Чтобы скрыть неловкость, я сделала еще пару глотков.
– А почему вы не танцуете? – наконец придумала я вопрос, поскольку пауза в разговоре затянулась непозволительно долго. Отчего-то рядом с ним я почувствовала напряжение.
Матроны, сидевшие в отдалении, наконец-то разглядев, кто остановился подле меня, зашушукались. Я вновь поднесла бокал к губам, сделав вид, что пью. Но Себастьян, проигнорировав мой вопрос, забрал у меня бокал и, со словами: «Вам это больше нужно, чем мне», взял меня за руку и заставил встать.
– Что вы?! – попыталась вырваться я, но не тут-то было, мою ладонь никто не выпустил.
– Пойдемте, – ровно сказал он, хотя его слова больше походили на приказ. – Не стоит сидеть под столь пристальным вниманием этих престарелых куриц. – И повлек за собой.
В это время заиграли вальс, но на этот раз мелодия была неспешной. Себастьян, держа меня за одну руку, другой взял мою ладонь и твердым и уверенным движением положил на свое плечо. Я уже хотела возмутиться, но он сдержанно отрезал, почему-то обратившись ко мне в третьем лице:
– Миледи Мейнмор не стоит весь вечер сидеть в стороне. А раз других танцев она пока не знает и если супруг не обращает на нее внимания, то моя обязанность, как сына хозяина дома, сделать это за него. Я соблюдаю приличия, не более.
И мы двинулись в первом па. Себастьян вел уверенно и гораздо более спокойно, чем Кларенс. Я могла бездумно следовать за ним, подчиняясь движению музыки, и ни о чем не беспокоиться. Все время, пока звучал вальс, мы танцевали молча. Но почему-то от этого было так хорошо, так легко, что я, почти растворившись в музыке, стала одним целым с партнером.
Когда танец закончился, Себастьян так же спокойно отвел меня к диванчику, на который переместился его отец, и, раскланявшись, ушел по своим делам. Меня вновь вовлекли в беседу.
Потом был ужин и снова танцы. За ужином нас с Кларенсом посадили рядом, но он едва замечал меня, уделяя все время соседке за столом – рыжеволосой развязной девице, отдаленно напоминавшей мне кого-то, но вот кого – я так и не смогла припомнить. Это было неприлично, но меня абсолютно устраивало, поскольку его внимание до сих пор выходило боком. А так, несмотря на тугой корсет, я даже смогла проглотить хотя бы немного салата и дичи.
После ужина дворецкий объявил, что всех приглашают в залу, и началась вторая часть вечера. Поскольку уже шел третий час ночи, мне невероятно хотелось спать, однако гости не выказывали никаких признаков усталости и продолжали веселиться. Почти полвечера в основном я провела с герцогом Коненталем. Иногда компанию мне составлял граф Пенсери, но большую часть вечера я скоротала одиночестве.
Неожиданно под конец приема я рассвирепела. Во мне неудержимой волной начала подниматься злость. Хотелось встать и сделать что-то такое, чтобы всем сразу стало тошно. Однако что? И поэтому я терпела. Терпела и злилась все больше.
