Вера Чиркова - Заложница. Сделка
– Ты предлагаешь мне бросить свой дом, друзей и народ и бежать? – остолбенел Хатгерн. – Да как ты осмелилась! Ни один герцог Крисдано никогда не был трусом или подлецом!
– Ты плохо учил историю, но спорить некогда. И я не предлагаю тебе ничего бросать навсегда, напиши записку. Пусть считают, будто ты поехал на охоту… или повез лаэйру на прогулку. В данный момент важнее всего раскусить тайные планы Юверсано и Бентрея и выявить их людей, неужели ты не понял, что тебя им продали? Ведь если ты сейчас начнешь сопротивляться, твой дворец затопят в крови, а всех твоих друзей и сторонников ждет гибель. Тогда как без тебя смена власти пройдет почти мирно. Поторопись, Хатгерн, иначе будет поздно! Хотя стой… вот, прочти.
Таэльмина подала мужу найденную в потайном кармане шпиона маленькую бумажку, и он взял ее в руки нехотя, словно ядовитую змею. В словах тени было много горькой правды, и обиднее всего было выслушивать ее от девушки, еще недавно преданно служившей его врагам, тем самым людям, которым не хватало собственных богатств и кому не давало покоя чужое добро.
Внешне записка была совершенно невинной, но только если не знать всего происшедшего в этой спальне час назад, и, читая короткие строки, Харн досадливо морщился. В этот раз его обыграли, и, что больнее всего, родные мать с братом оказались по другую сторону игорного стола под названием жизнь. И генерал Регорс, которого герцог всегда считал образцом преданности и честности, вместе с покорной ему армией был заодно с ними. Приходилось скрепя сердце признать правоту лаэйры, но от этого кровоточащему сердцу Хатгерна не стало ни на каплю легче.
Герцог молча вернул записку Таэльмине и, тяжело ступая, направился исполнять ее указания. Но прежде чем идти в гардеробную, он сходил в оружейную и застегнул на торсе боевой пояс с оружием, не желая второй раз попадаться в одну и ту же ловушку.
– Я готов, – объявил Харн через четверть часа, вернувшись в комнату полностью одетым и собранным, и внимательно оглядел спальню.
За время его отсутствия картина успела совершенно измениться, и теперь никто не смог бы догадаться, как развивались здесь события на самом деле. Бесследно исчезли веревки и грозное оружие, несколько минут назад обещавшее герцогу жесточайшие муки, исчезла и его собственная одежда. Постель была небрежно прикрыта смятым покрывалом, и казалось, будто лежащая возле нее Бретта только что вскочила с этого ложа. И ставший еще более откровенным беспорядок в ее наряде подтверждал это как нельзя лучше.
Одежда пирожника тоже приобрела такой вид, будто он тоже соскочил с этой самой постели, а крепко зажатый в костенеющей руке нож, который тень вытащила из стены, говорил о тщетной попытке убить хозяина покоев.
– Вот это захвати с собой, выбросим в укромном месте, и иди открывать проход, я догоню. – Отерев руки платком, тень сунула в руки подопечного небольшой узелок и, осторожно переступив через тело Мокана, помчалась в сторону гостиной.
Решение представить все так, будто внезапно вернувшийся герцог застал в своих покоях развлекающуюся «сестрицу» и ее кавалера, показалось ей самым простым и убедительным, но для того, чтобы в эту версию поверили остальные, необходимо было оставить входную дверь отпертой. Несомненно, это добавляло побегу герцогской четы дополнительный риск, но на него приходилось идти, чтобы избежать немедленной погони.
Пробегая мимо стола с остатками недавнего пиршества, тень на минуту задержалась. Несколькими уверенными движениями переставила блюда и кубки, добиваясь особой красочности, и заодно сунула в сделанный из салфетки узелок немного еды. На обратном пути девушка добавила к этим скромным припасам взятые из буфета кружки и бутылку с вином.
– Быстрее! – Герцог уже ждал напарницу возле сдвинутого в сторону зеркала, и Таэль, не мешкая, нырнула в проход, с одобрением покосившись на тугой дорожный мешок, появившийся на крепких плечах ее подопечного.
В этот раз Хатгерн закрыл за собой потайную дверь особым способом, отключавшим механизм, отпиравший проход из его покоев. Хотя и понимал: если мать решит направить по его следу погоню, то сможет открыть в лабиринт потайных ходов любую из известных ей дверей. Когда-то, еще задолго до появления во дворце Ральены, герцог Крисдано, полностью доверявший старшей жене, открыл ей тайну почти всех входов.
– Сюда, – прихватив со стены подсвечник с шестью свечами, указал Харн на отъехавший в сторону участок казавшейся монолитной стены.
Чем ниже опускались беглецы по узким проходам, тем меньше те были похожи на удобную лестницу, ведущую в покои лаэйры. Да они просто ни в какое сравнение с нею не шли, как несопоставимы домик бедняка и герцогский дворец. Судя по всему, никто не беспокоился об удобстве, прорезая их в толще гранитной скалы, служившей основанием дворцу, и строителей волновали только две вещи. Устройство время от времени запирающих проход дверей и обеспечение подземелья притоком свежего воздуха.
И за это Таэльмина была им невероятно признательна; спускаясь в катакомбы, она больше всего страшилась вероятности задохнуться. Тайные правила теней предписывали покупать или ловить перед посещением подземелий маленьких животных или птиц и сначала опускать в клетках их и, лишь убедившись в их благополучном возвращении, идти самому. Но сейчас у них не было ни клеток, ни лишнего времени, одна только уверенность Хатгерна. И тени поневоле приходилось ему доверять.
– Привал, – объявил герцог часа через два, останавливаясь посреди круглой комнаты с темнеющими в стенах проходами, – теперь нас никому не догнать. Отсюда ходы уходят в шесть разных мест, и герцогине знакомы только два из них. Отхожее место вот за этим поворотом, там и чаша, куда капает вода… Иди первой.
Таэльмина молча кивнула и шагнула в указанный проход, хотя ей очень не хотелось оставлять подопечного без присмотра. Однако другого выхода не было, и утешал девушку единственный, зато надежный довод: если бы он хотел ее убить, то давно уже сунул бы в какую-нибудь из тех ловушек, которые запер за собой.
Когда тень вернулась, герцог уже сидел на расстеленном меховом плаще и, прислонившись спиной к своему мешку, жадно поглощал расставленную перед ним еду, не забывая запивать ее вином.
– Хватит, – тотчас отобрала бутылку Таэль, – я брала вино вовсе не для того, чтобы ты устраивал поминки по своей сестрице.
– Спасибо, – хмуро буркнул Харн, и не думая с нею спорить.
Герцог и сам не собирался много пить, просто хотелось немного отвлечься от грызущих его мыслей. За последние два часа он многое припомнил и многое переосмыслил по-новому, и у него просто руки чесались немедленно вернуться и исправить все ошибки. И он даже знал, с чего начать… Но тотчас вспоминал назначенную в записке дату и тихонько скрипел зубами, стараясь, чтобы этого не расслышала чуткая спутница.
– Одной благодарностью не отделаешься, – спокойно отозвалась лаэйра, накладывая на кусочек хлеба ломтики мяса, ветчины и сыра, – ты мне должен рассказ о том, как Бретта оказалась в твоей постели.
– А ты уже ревнуешь? – живо заинтересовался герцог и получил в ответ насмешливый взгляд.
– Я хочу знать, каких еще сюрпризов можно от тебя ожидать, если придется оставить на полчаса одного.
– Жаль, – вздохнул он искренне, помолчал, медленно прожевывая кусочек давно остывшего жаркого, и хмуро проговорил: – Они заставили мою постоянную любовницу предать меня. Не знаю, подкупили или испугали… Она ждала меня в спальне… устроила сцену ревности.
Вспоминать, как безутешно рыдала Жазьена, как требовала доказательств его верности и уговаривала разрешить ей хоть разочек распоряжаться его телом по своему усмотрению, Харну не хотелось совершенно. И уж тем более он не собирался никому об этом рассказывать. А особенно о виноватом «прости», брошенном женщиной напоследок, когда двери внезапно распахнулись и в проеме возникла самодовольно ухмыляющаяся Бретта.
– Надеюсь, они оставили ее в живых, – невозмутимо проворчала тень, так и не дождавшись дальнейших объяснений.
Да и не нужны они ей были, и без того ясно, как все произошло. И сейчас надо не об этом вспоминать, а думать, где прожить несколько дней, пока произойдут все перемены и вскроются все тайны. А там уже будет видно, на кого и на какое будущее сможет рассчитывать ее подопечный. На возвращение себе прежнего положения или на более скромную жизнь вдали от родного дворца.
– Я тоже надеюсь, – безнадежно вздохнул герцог, припоминая, как неистово Бретта ненавидела Жази и сколько раз самыми подлыми методами пыталась убрать его любовницу со своей дороги. И благодарность к тени, убившей гадину, на которую у него самого никогда бы не поднялась рука, с новой силой вспыхнула в его душе. – Вот, возьми… это тебе за Бретту. Не ожидал я, что ты сможешь так хладнокровно ее убить.
