Кристина Белозерцева - Пестрая бабочка
Он тихо засмеялся, снял свой вечный шейный платок, на который попала моя кровь, и неожиданно в вырезе его блузы я увидела подвеску. Очень знакомую подвеску. Точно такую же, как у маэстро Филличио вчера: золотой листик липы с тремя крупными рубинами и россыпью бриллиантов, королевская награда маэстро. Только не приколотый на одежду, а висящий на длинной цепочке под одеждой. Будто… память о ком-то? Или подарок? Видимо, не первый шут в семье. Потомственное!
Стоп. Потомственное? Кто-то недавно говорил что-то такое, да? Нет?
Озарение было подобно удару по макушке, разве что звезды из глаз не посыпались. И неожиданно я поняла, что хотел сказать Да Ки Нэ. Враз. А потом вспомнила, историю Эрика. У меня в голове с дикой скоростью закрутились воображаемые колесики, руша всю построенную систему понимания происходящего и мгновенно выстраивая новую. Объясняющую почти все. Даже тот безумный водоворот событий у меня дома в последнее время.
Между тем, расстегнутая рубашка сползла с плеч, и мерзкие лапки паука легко касались обнаженной спины, плеч, груди…
И вот полуголая, ощущая на шее губы и язык человека, которого я так долго, страстно ненавидела и боялась, с полиагром на шее, который еще и бил меня молниями, черте где, без связи, с залитым слезами и кровью лицом и, ощущая отвратительно-сладкий запах «эльфийского великолепия» и ожидая смерти, я начала хохотать. От совершенной глупости происходящего.
Морель оторвался от меня и посмотрел в глаза, выискивая причину безумия. А я смеялась, всхлипывала, и просто падала на него, не в силах сидеть прямо.
«Боги, какая нелепая смерть, сказал граф Джоуи, когда Смерть явилась к нему в клоунском парике и с гармошкой через плечо».
Я посмотрела ему в глаза уже совершенно без страха.
— Скажи-ка мне, Джаспер, а кто из твоих родителей играл в театре?
Он посмотрел на меня изумленно, потом понял.
— А, подвеска… Моя мать была великой актрисой, примой Королевского театра, — проговорил он с какой-то гордостью.
Я покачала головой, все верно, именно то, о чем говорил Эрик.
— Ах, Морель-Морель.
Он нахмурился, не понимая. Он не любил не понимать.
— Вот что с тобой не так. Я наконец-то поняла всю эту несуразность. Это же обыкновенная история «театральных детей», да? Отца у тебя, видимо, не было, а все свое детство ты провел за кулисами, наблюдая, как к твоей матери являются мужики с гербовыми перстнями и букетами роз, да? И я угадала в тот раз — ты за это ненавидишь дворян, поэтому тебе доставляло такое удовольствие запугивать меня. Я даже не знаю… Может быть, один из этих визитеров был мой отец?
Он сузил глаза и больше не улыбался. Мне внезапно стало наплевать вообще на все.
— Понятно-понятно. А потом ты так бесился из-за этих приходящих, что дал себе слово все изменить, заставил себя приложить все усилия и выбраться оттуда, попал в контору. Забрался по карьерной лестнице. Безупречная служба и подчинение правилам — только это могло привести не дворянина так высоко. Вариант с выдающимся умом мы же не рассматриваем, да? Да и отчет о твоей карьере я читала.
— Продолжай, девочка, — он снова щелкнул пальцами, и я сильно ударилась затылком о стену, а он коротко и болезненно впился в мои губы, явно получая от этого какое-то извращенное удовольствие, но меня уже понесло, и как только я смогла говорить, продолжила нарываться на неприятности.
— А потом ты случайно наткнулся на запись в моем деле. Последнее донесение твоего шпиона с двойной личностью, да? Геомантия! Это же дар небес! Шанс сделать вообще что угодно! И ты никому не сказал. Ты решил забрать такой подарочек себе любимому, к тому же что там у нас? Избалованная девочка, графская дочка. Никаких проблем! И ты впервые решил действовать самостоятельно, да? У тебя же нет напарников во всей этой истории, Джаспер?
— Мне начинает надоедать твоя болтовня, — паук щелкнул пряжкой, вытаскивая мой ремень, — первый раз снимаю с женщины штаны, — ухмыльнулся он, но уже как-то не слишком уверенно.
Мне было наплевать. Я уже говорила, да?
— Обидно, когда ты продумал в голове диалог, а твой собеседник говорит не по тексту, да? Но ты все равно, слушай. Решив поступать самостоятельно, ты остался без инструкций и начальства… Тогда ты стал действовать наиболее естественным для тебя образом, псих ты несчастный. Ты не проводил операцию, ты режиссировал спектакль! Как привык с детства! Светлые боги! Какой же идиотизм!
— И что с того? — поинтересовался он, стаскивая с меня сандалии.
— Ты мог бы похитить меня в первый вечер, запереть в каком-нибудь грязном подвале и просто вышибить пару зубов — тогда я, какой я была, на все бы согласилась. Ты же помнишь, как это было три месяца назад? Но тебе это просто не пришло в голову. Боги! Да и сейчас! Ты ведешь себя, как второсортный злодей в какой-то пошлой оперетке. Джаспер Морель, нормальный человек мог бы сломать мне палец. Или бить по лицу. Или накалить нож и выжечь на сине доску для игры в города и башни — но ты даже не калечишь меня, потому что это не эстетично. Ты заговариваешь мне зубы, пытаешь какой-то детской погремушкой, а теперь тащишь в постель, просто потому что в твоем извращенном мозгу это ложится в сценарий. Боги! За что? Что я такого сделала? Почему за мной охотится не нормальный психопат, прикосновения которого хотя бы возбуждали, а дешевый клоун?!
Боль снова выгнула мое тело, и пока я пыталась отдышаться, он швырнул меня на диван, стягивая штаны. Прэлес-с-с-стно!
— А самое смешное, знаешь, что? — посмотрела я на него светло и нездешне, как наркоман, пристрастившийся к семилисту, на приеме у целителя.
Он замер и посмотрел на меня почти с ненавистью.
— И что же?
— Я лежу раздетая, на узком неудобном диване. Зачем? Ты ведь даже меня не хочешь. Зачем ты это делаешь?
Он вздрогнул, как от удара, и влепил мне пощечину, на сей раз напрочь забыв про исповедник. Порез вспыхнул огнем, и я опять заскрипела зубами от боли.
— И ты даже не понимаешь, что ты вообще сделал, — покачала я головой с сожалением, как только смогла разжать челюсти, — а ведь ты чуть не лишил меня рассудка. Ты нашел геоманта, Морель, ты поставил его в условия, что у него не могла не начаться инициация от всего происходящего, одна Медная улица чего стоила! Я же была в шоке! А потом своими идиотскими действиями в стиле театральной постановки ты убедил меня, что все происходящее похоже на пьесу, просто приключения, не в серьез, разыграно, а значит, должно кончиться хорошо. Мир слышит геоманта, Морель, и с удовольствием под него подстраивается, особенно при инициации. Все и стало не всерьез! В итоге, моя жизнь превратилась в балаган, исключительно по твоей вине. Эти события были не нормальны. Не естественны. Но ты настроил меня именно на них! Как ту мертвячью девицу с готическими романами. И мир меня услышал! Ты хоть представляешь, сколько раз в моем доме играли в безумные прятки за последнюю пару месяцев? А я все гадала, почему это так похоже на какой-то водевиль… Новая внешность, которую мне хотелось с детства! Демоны, нежить, наемники, орки, скавены — все весело и с огоньком хороводом пляшет по моей жизни! Твою ж мать, Морель. Что это вообще за имя такое, кстати?
Паук прижимал меня к дивану весом своего тела, но слушал очень внимательно, и первый раз в его глазах мелькнуло понимание.
— А недавно все вышло из-под контроля, знаешь, — продолжила я, — и щупальце моего карманного циркового мирка вытянулось слишком далеко. И повлияло уже кое на что весьма серьезное. И теперь я представляю, что я могу, хотя и совершенно это не контролирую. Не понимаешь? Это моими стараниями так быстро пала Аскара! Представляешь? Но мы не об этом. Ты же понял?
Он облизнул враз пересохшие губы. Ядовитые жвалы клацнули как-то беспомощно.
— Понял — что?
Я попыталась приподняться, чтобы приблизить уже свое лицо к его физиономии.
— Пьеса, Морель, помнишь? Ты заставил меня поверить, что это все не всерьез в момент моей инициации. Ты сам сказал, что разыграл меня этой бандой Хрипатого, арбалет неисправен, оружие почти деревянное и меня страхуют! А какое у комедии основное правило? Все должно кончиться хорошо для главного героя. Для меня. Я же именно в это поверила из-за тебя, и мир услышал. Ты понимаешь? Ты сделал меня практически неуязвимой своей выходкой в первый вечер!
«Они пытались похоронить нас, но они не знали, что мы семена», — с мрачной иронией заметил Шепот. Я окончательно привыкла к голосам в голове. Свои они стали, родные.
Мой враг вскочил с дивана и отшатнулся, а я повернулась на бок, чтобы не прерывать зрительный контакт. После «гляделок» с Тузатом — вообще плевое дело.
— И вот, ты, главный злодей, похитил главную героиню, немножко ее эстетичненько попытал, так для драматического эффекта, раздел и уже затащил в кровать. Что сейчас должно быть по закону жанра?
![Ирина Лукьянец - В переулках Соэрро. Ч.1[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
