Марьяна Сурикова - Просто позови. Академия жизни
К берегу озера стали выходить остальные пары, и все они повторяли хорошо заученные движения. Все шло так чинно и мирно, так плавно, а потом вдруг оркестр сделал резкий переход, и музыка грянула, словно гром, весь зал сотрясся от мощных аккордов, и ритм понесся, будто резвый скакун. Вслед ему сорвались с места девушки, стремясь скрыться от настойчивых поклонников, но были пойманы за руку, и еще один, но уже стремительный оборот вокруг своей оси, и… и мерзкий куратор пребольно наступает мне на ногу, вырвав тихое: «Ох!» Я запинаюсь и падаю назад, а Амир ловит меня у самого пола и снова застывает, ухватившись за поясницу.
Ах, если бы я только могла, я вырвала бы сейчас клок этих седых волос! Ужасно даже представлять, как комично я смотрелась со стороны, зависая у самого пола, без возможности выпрямиться потому, что мерзкий старикан мешал мне это сделать! С кряхтеньем куратор наконец разогнулся, а потом повел меня в танце дальше, а темп все нарастал, движения становились резче, партнеры ухватили девушек под локоть и повели по кругу, совершая небольшие подскоки. Куратор тоже подпрыгивал рядом со мной и будто нарочно делал это столь забавно (в отличие от изящных подскоков других танцоров), что я едва сдерживала смех и кое-как могла уследить за собственными движениями. Я уже мечтала, чтобы танец поскорее закончился.
И вновь партнеры взяли девушек за руки и стремительно закружили. Амир настолько быстро провернул меня вокруг собственной оси, что я сделала несколько лишних вращений, и голова пошла кругом, а в следующий миг мне отдавили уже вторую ногу, а потом, крепко ухватив за талию, Вальенте поволок меня сквозь ряды танцующих, будто сорвавшийся с якоря буксир.
В своем стремительном танце мы сбили по дороге несколько пар, но я даже извиниться не успела. А когда при заключительном аккорде внезапно взлетела, то с огромным трудом сдержала крик ужаса, потому что куратор не просто поднял меня за талию, а подбросил вверх, и потом, когда я уже простилась со всем белым светом, едва успел подхватить. Поставив меня на дрожащие ноги, Вальенте поклонился и — ну какой же мерзавец! — вежливо мне улыбнулся и поблагодарил за танец. Я с трудом переводила дыхание, а он даже не запыхался. Чертов маг! Наверняка весь свой резерв задействовал, чтобы устроить мне эту прилюдную взбучку! Все равно доберусь до тебя когда-нибудь!
Я позволила куратору проводить себя к злополучному дивану. При этом маг старательно делал вид, что безумно устал, и едва ли не повис на моей руке, отчего создавалось впечатление, будто это не он меня, а я его провожаю. К тому же Амир все сокрушался, что годы уже не те, а молодежь нынче предпочитает только веселые пляски, в его же времена танцы были совсем другими.
Затем он вдруг принялся вещать о временах своей молодости, о своей семье и о том времени, когда сам учился магии, и мучил меня подобным образом последующие полчаса, поскольку прервать вдруг разговорившегося куратора на полуслове или просто уйти было бы верхом невежливости и нарушением всех приличий. Наконец, улучив момент, когда Амир переводил дух после очередной длинной тирады, я быстро проговорила:
— Боюсь, мне пора. Я пообещала танец Демиусу Ритьери.
Сам преподаватель в этот миг проходил недалеко от дивана, бросая на меня многозначительные взгляды.
— А-а-а, ну идите, идите. Я все понимаю, вам, молодым, нет дела до нас, стариков. Гораздо интереснее проводить его со всякими там Демиусами. — Старик вздохнул, а потом пробурчал себе под нос: — Смертельно унылый пижон.
У меня от удивления даже глаза округлились.
— Что?
— А?
— Вы только что назвали преподавателя Демиуса пижоном?
— Да что вы, Летта, вам послышалось. Я сказал: «Старый уклад уж смешон». Вы идите, идите, танцуйте.
Запрятав подальше собственное возмущение, я отступила от старика и вскоре уже выходила на танец с мгновенно оказавшимся поблизости Ритьери.
Демиус танцевал, бесспорно, очень хорошо, никаких тебе отдавленных ног, головокружения или непредусмотренных полетов. Вот только глаза его так подозрительно блестели, и руку мою он сжимал слишком сильно. А горячая ладонь на талии, казалось, готова прожечь платье.
Я танцевала, старательно считая про себя шаги, потому что только это помогало сохранять невозмутимое выражение лица. У меня возникла стойкая уверенность, что я подобна праздничному блюду, которое преподаватель задумал сегодня отведать. Стремясь спасти все самое ценное, а именно мою честь и репутацию, я подарила Демиусу пару танцев и категорически отказалась танцевать дальше, отговорившись усталостью. Вот только один момент я не учла — Ритьери тотчас же воспользовался моей отговоркой и отвел меня за руку к раскрытому окну.
— Здесь вы сможете подышать свежим воздухом, это приведет вас в чувство, — вымолвил преподаватель.
Я выглянула в тихую звездную ночь. Окно было высоким — почти до пола. Одна из причин, почему я выбрала именно этот зал — в нем единственном были такие широкие окна, которые пропускали достаточно воздуха. Два проема разделялись столбиком, оплетенным зелеными листьями, а в качестве занавески использовались гирлянды из крошечных розовых бутонов. Я отодвинула в сторону несколько гирлянд, вдыхая ночную прохладу, а в следующий миг оказалась уже снаружи.
Демиус ловко и невероятно быстро вытащил меня через окно на крошечный балкон с очень низкими перилами. Балконы эти выполняли чисто декоративную функцию, поэтому стоять на них можно было, только прижавшись к стене и почти вплотную друг к другу.
От испуга я прилипла к холодной каменной кладке рядом с оконным проемом, а преподаватель склонился надо мной, поймав в капкан сильных рук. Я уже знала, что последует далее, а потому не решалась поднять голову, но пальцы Демиуса цепко ухватили за подбородок, и преподаватель меня поцеловал.
Как и в танцах, в поцелуях Демиус был безупречен, все настолько выверено и так профессионально, что я понять не могла, то ли меня действительно целуют, то ли пытаются обучить самой технике поцелуя. Это было приятно, но не хватало эмоций или взрыва чувств, голова не кружилась, и даже дрожи в теле я не ощутила. Когда Ритьери наконец выпустил меня, с улыбкой глядя в глаза, я размахнулась и со всей силы влепила ему пощечину.
Мужчина резко отшатнулся, но не рассчитал, что позади низкие перила, запнулся о них и упал спиной вниз. Я в ужасе закрыла ладонями рот, склоняясь вперед и глядя на распластавшегося на земле преподавателя. Это же второй этаж! А если он сломал себе что-нибудь?! Демиус лежал неподвижно, и в сердце стала закрадываться паника. Я быстро переступила через низкий подоконник, возвращаясь в зал, и не нашла ничего лучше, чем направиться к памятному дивану. С улыбкой раскланиваясь с окликающими меня знакомыми, я быстро приблизилась к куратору.
— Виолетта? Что, еще один танец?
— Нет-нет, куратор. — Я с улыбкой присела рядом на диван и слегка склонилась к удивленному Амиру. — Там преподаватель Ритьери выпал из окна, — все так же улыбаясь, прошептала я.
Выражение лица куратора резко изменилось, с него внезапно сошло добродушное выражение, а взгляд стал жестким.
— Сам упал?
— Я дала ему пощечину, он оступился и… теперь лежит и не двигается.
— Виолетта, вы…
— Виолетта! — прервал нас голос ректора. — Как вы очаровательны сегодня!
— Господин ректор, — я улыбнулась и спрятала дрожащие пальцы в складках юбки, — вы все же нашли время посетить бал?
— Не мог проигнорировать ваше приглашение. Должен признать, вы великолепно все устроили. Не хотите ли потанцевать?
Я перевела взгляд на куратора, а тот уже снова добродушно мне улыбался.
— Конечно, потанцуйте, Виолетта, а я пока пойду прогуляюсь, что-то в зале душновато.
Много времени прошло после ухода куратора, а он все не возвращался. Я старалась вести себя как ни в чем не бывало, но слишком часто поглядывала на дверь, а в конце концов не выдержала, проскользнула на злополучный балкон и со страхом посмотрела вниз: там было пусто.
Осознав, что танцевать совершенно не тянет, я подошла к чаше с хмельным лимонадом — этот прохладительный напиток содержал в себе небольшую долю алкоголя и придавал мыслям приятную легкость, помогая расслабиться. Когда я допивала второй по счету фужер, позади раздалось:
— Не нальете ли мне, Виолетта?
Рука дрогнула, и ярко-оранжевый лимонад едва не пролился на мое платье. Ну зачем так подкрадываться?
— Конечно, куратор Вальенте, — невозмутимо ответила я, протягивая ему полный бокал. — Ну как себя чувствует преподаватель Ритьери? — с кажущимся спокойствием задала мучивший меня вопрос.
— Вполне сносно для человека, получившего перелом лучевой кости.
Я поднесла к губам бокал, скрывая ото всех выражение лица, потому как невероятно трудно сейчас было совладать с эмоциями. Первая мысль была: «Он жив!», а вторая: «Перелом, что мне за это будет?»
