Своя игра. Тетралогия (СИ) - Соколов Юрий Юрьевич
Конечно, будут и награды за каждый скальп, и возмещение расходов – да только я не готов к таким проектам. У вампиреныша был сороковой уровень. Допустим, свиток принадлежал его родителю, учителю, или еще кому, и пацан таскал документ с собой чисто для вдохновения, настраиваясь совершить и столько же, и больше. Но тот, кто служил образцом для подражания – он до какого уровня добрался? Чем для меня закончится встреча с ним? Выплаченная за Гамбара сумма – самая крупная в списке. За такие деньги можно графа заказать. Исполнитель будет соответствующий: воин‑маг или боевой кастер высоких или высших уровней…
Нет, подобный риск – слишком дорогая плата за ночь любви. Даже с приправой в виде эльфийки.
Я прочел заклинание для запоминания коротких текстов, расстался с толикой маны и выучил имена из списка наизусть. Растопив камин, долго жег пергамент, который гореть не хотел. Смешав пепел с золой, успокоился и вышел на улицу подышать свежим воздухом. Теперь о свитке не узнает никто. Самое главное, никто не узнает, что я его видел и держал в руках. А я всегда смогу воспользоваться информацией оттуда. Не то что бы я опасался завтра подобреть, поглупеть и взяться помогать Мэлори в заведомо гиблом для меня предприятии. Послезавтра приступ самоубийственного альтруизма мне также не грозит. А вот паза‑паза‑паза‑паза‑послезавтра список, глядишь, пригодится. Его владелец не наследил в деле Гамбара, – однако это не значит, что нигде не наследил. Невозможно помочь Собирателю душ оприходовать столько народу, и ни разу не засветиться. Зная имена других жертв, гада будет сравнительно легко вычислить. И грохнуть. Но не в спешке, а предварительно прокачавшись и хорошо подготовившись.
Только я окончательно расслабился и собрался вернуться в таверну, как увидел, что ко мне ковыляет Шлим. Я напрягся опять: на секунду почудилось, что свихнувшийся соратник покойного капитана подслушал мои мысли и решил обличить в нежелании помочь Мэлори отомстить за отца немедленно. Однако когда нищий приблизился, стало очевидно, что он с глубокого похмелья, и если о чем помышляет, то лишь о стаканчике вина.
– Славных тебе побед, доблестный воин! – сказал Шлим, подкрепив пожелание волной перегара. – Нужда образовалась у меня, убогого, – не поможешь ли? Недалеко отсюда я собираю дрова и жгу в яме уголь для кузни, сколько боги сил дают. Вчерась как раз нажег опять – да много. Тяжел получился мешок, мне не унести. Давай притащим вместе, а? Выручкой поделюсь – кузнец всегда щедро платит.
Вот те на! Оказывается, старикан не законченный пьянчужка‑побирушка – он еще и работает.
– Да уж без платы помогу, – ответил я. – Показывай, где твой мешок.
– Рядом, рядом! – обрадовался Шлим. – В лесу сразу за трактом, на свежей вырубке. Разве ж я стал бы далеко яму рыть? Уголь лучше не будет, если его в самой чащобе жечь. И как бы я деревья валил, коли топор дровосека уже тяжельче меня?
Нищий повернулся и направился к проходу в засеке. Я последовал за ним. Мы пересекли тракт, прошли старую вырубку, где лес успел подрасти, и действительно оказались на свежей. Здесь осталось много вершинника и обрубленных со стволов ветвей, которые, по‑видимому, и служили Шлиму сырьем в его производстве. Пробираясь меж разнокалиберных пней и груд отходов лесоповала, мы почти миновали открытое пространство. А где же яма?
– Эй, Шлим! – окликнул я. – Где яма? Куда ты ведешь нас, безумный старик? Только не ври мне, что сам заблудился.
Сгорбленная фигура нищего распрямилась, он обернулся, и я увидел, что это не старик и не Шлим. Передо мной стоял невысокий мужчина средних лет, с длинными курчавыми волосами и пронзительным взглядом. Поверх кольчуги отменного качества был наброшен темно‑коричневый плащ.
«Раса – человек, – прочитал я в профиле незнакомца. – Имя – Иган. Класс – воин (разведчик). Уровень – 68».
О, черт!..
Неуловимо быстрым движением Иган вытянул вперед руки – меня опутало веревками, а во рту оказалась настолько надежная затычка, что я смог только тихонько замычать. Затем разведчик свистнул. Из‑за деревьев на краю вырубки появились две оседланные лошади с умнющими глазами. Иган закинул меня на одну, привязал, вскочил на другую, и мы помчались галопом по зарослям, где я не отважился бы ехать и рысью. Через несколько минут лошади вылетели на тракт – тут скорость стала совершенно сумасшедшей – и вновь нырнули в чащу. Так и пошло: по тракту – по лесу, по тракту – по лесу… В основном по тракту. В лес Иган, как я понял, сворачивал лишь для обхода случайных путников и бандитских застав.
Мне казалось, что от тряски из меня вот‑вот вылетят мозги и внутренности, а чувство времени я совсем потерял. Сколько продолжалась сумасшедшая скачка? Полчаса, час? Дольше? Иган и не думал облегчать мою участь, а лошади неутомимо неслись вперед, словно на реактивной тяге. Изредка мне удавалось рассмотреть кусочек местности сквозь льющиеся из глаз слезы. Постепенно деревья вокруг становились тоньше и ниже – мы приближались к окраинам Гинкмара. Затем пошли поля. Мой похититель перестал сворачивать с дороги, а сама она стала лучше. Здесь по Разбойничьему тракту ездили не только контрабандисты, и покрытие из плит ремонтировали.
Путешествие, если его можно так назвать, по обитаемым местам длилось недолго. У перекрестка Разбойничьего тракта с Ревским Иган направил своих дьявольских коней к обочине, остановил их, спешился и развязал удерживавшие меня веревки. Я не свалился, а, скорее, стек на землю.
– Принимайте! – бросил разведчик кому‑то. – Заждались уже?
– До последнего не верил, что ты его возьмешь, – ответил Игану глубокий густой бас.
– А почему не верил? Надо всего лишь знать, где брать. Хорингер – голова, ошибается он редко… Ну ладно – езжайте. Доставьте дезертира к маэстро как можно скорее. А я обратно в «Сухую гавань». Замаскировался там под одного нищего, а он почти постоянно сидел у башен на входе. С утра у одной, а после обеда у другой, чтоб солнце в глаза не светило. Долгое отсутствие персонажа может вызвать недоумение.
– Разве ты не с нами?
– Нет. Я пока дезертира поджидал, разнюхал кое‑что. Хорингеру будет интересно. Так что поболтаюсь у таверны еще. Прикрытие хорошее, жалко бросать. А по дезертиру мне и докладывать нечего. Увидел – втерся в доверие – взял… Езжайте. И я поехал.
Иган вновь вскочил в седло. Меня забросили в повозку. Рядом устроились два воина пятидесятого уровня, с габаритами самцов‑горилл на пике форм. Раздались покрикивания возницы, щелканье кнута – и повозка тронулась с места. Позади застучали копыта лошадей конвоя, и вскоре мы уже мчались по Ревскому тракту в сторону Каритека, не намного тише, чем раньше с Иганом. С той только разницей, что ехать мне стало комфортнее: днище повозки устилало мягкое свежее сено.
Понемногу приходя в себя, я обдумывал произошедшее. Конечно, Шлим мертв уже несколько дней, и его труп надежно спрятан. А освободившуюся вакансию бывшего сподвижника Гамбара занял под личиной агент Хорингера. Знакомое имя… Ах да, его упоминали герцог и Герхард – в последнем разговоре между собой, при котором присутствовала моя скрытая сущность. И было сказано, что этот Хорингер разослал во все стороны гонцов для сбора сведений обо мне. А еще, как теперь выяснилось, маэстро напряг извилины и понатыкал своих людей всюду, где я мог всплыть. Наверно, он командует у герцога разведчиками. А также контрразведчиками, диверсантами, убийцами и прочими рыцарями плаща и кинжала – вряд ли для разной деятельности подобного рода у Генриха Каритекского предусмотрены отдельные службы.
В таверне о моем исчезновении пока не знают. Когда узнают, ничего не смогут предпринять. Я тоже ничего не сумею сделать. Оружие у меня не отобрали, – но как им воспользоваться? Наброшенные Иганом путы не обычные, их не перетрешь. Два мордоворота рядом глаз с меня не сводят. На мне эгида, однако я знал по прошлому опыту, насколько это тормозная и непредсказуемая штука. Влип по самые уши… Я даже не успею придумать что‑то такое, что сошло бы за план действий. До Каритека мы доедем быстро – или с одной остановкой для смены лошадей, или вообще без остановок.
