Тараканьи бега 3 (СИ) - Литвин Виталий
« – А вы меня сюда пускать не хотели!» – донеслось от Хельги, и тут же вспыхнула очередная системная звёздочка:
«Ольбрыг шестиногий, 16-ый уровень, убит.
Развитие: + округление(160*0.06 + (160 - 160*0.06)/11) эксп.
Текущее состояние: Развитие = 23158 (29860)эксп.) эксп.»
Глава 22. Тарра
22. Тарра
И н т е р л ю д и я
локация – Диверия, край болот, спустя 6 минут
– Освободи мне руки и дай любой клинок, хоть зубочистку!
– Нет, – ответил Корттег из дома Патрер.
– Ты отдавал мне кинжал, чтобы я теперь сдохла от тварей без боя?! – опять прошипела Тарра.
– Ты не умрёшь.
– Да отсюда живым никто не выберется!
– Может быть. Может быть, что не выживет никто – никто кроме тебя.
– Как?!
– Вот и мне интересно. Интересно бы дожить, чтоб посмотреть.
Тарра даже зубами заскрипела – и на себя в том числе. Вот, не могла она возненавидеть этого триккта! Потому что он, не похож на никого из тутошних прочих! Но сейчас все остальные триккты отряда – да и мерзкий гоблин в том числе! – отгородили их от другого края, на который по мелководью болот накатывал вал многоногих монстров. Триккты вооружились кто алебардами, кто боевыми топорами с длинными топорищами и ждали.
«Подходящее оружие, – признала она. – Вдвоём-втроём на одного – имелись бы хорошие шансы.»
Но не здесь и не сейчас: тут пропорция была самое малое – обратной. А может, и хуже – от вздымавшихся, переплетавшихся, выхлёстывавшихся из воды щупалец рябило в глазах. Во всём отряде орков, включая её персонально сторожа-стража, теперь насчитывалось тридцать два бойца и проклятый шаман, а головоногих приближалось – без счёта.
– Почему?! – сквозь сцепленные зубы сумела выплюнуть одно единственное слово пленённая орчанка. Но отдавший понял. И ответил своей принявшей:
– Ты умрёшь только после всех нас – так предсказала служительница Моры, – орк усмехнулся и опередил её очевидную реплику: – Мы-то, которые здесь, ладно, но среди “нас” – ещё и верховный хан значится. А его тут нет. Он сейчас должен быть в главном становище в полной безопасности. Потому что в ни в какой опасности хан уже в обед как сто лет не бывает!
Он ещё и посмеиваться в состоянии!
А может, что-нибудь сделать сумеет гоблин? Вон, отделился чуть от остальных и прыгает, бормочет что-то, буздыганом своим размахивает, малахаем трёхэтажным трясёт. Даже с ней немного сблизился. Не только же блокировать интерфейс он научился? Как-то ведь и на капелюх в три этажа уже себе заработал!
Но больше всего её выводило из себя чувство беспомощности. Отдать жизнь в бою – не так уж и страшно: ещё две в запасе! Боль терпеть она умеет, но погибнуть вживую переваренной этими желудками с щупальцами, и опять беспомощной, вот так… Как тогда, когда из неё, связанной, выкачивали в пещерах жизнь…
Она скосила глаз на Корттега. Нет, тот настороже. Тот всегда настороже! Она уже две попытки сделала, и ни разу не застала его врасплох. Уровни у них приблизительно равные, но с её связанными руками он получал решающее преимущество. И не стыдится сразу звать на помощь – её заваливали телами, а после сковывали и ноги. И некоторое время таскали на руках, передавая друг другу, не стесняясь смачно тискать при этом. Обсуждать свои ощущения при этом не стеснялись тоже.
Нет, не будет она пытаться вырвать себе у Корттега кинжал, не будет. И этому быдлу доставлять удовольствие свалкой с собой не будет. Пусть с ольбрыгами обжимаются.
Лекс! Да где ж ты, в конце концов?! Если ты собираешься меня спасти или хотя бы спасти свой отряд от первой пролитой крови – пора бы тебе и проявиться!
Раньше надо было Лекса звать, раньше. Вот что стоило сразу позвать его с собой в лавку?! Ах, подбирать при нём нижнее бельё неловко было бы? Ах, хотелось удивить потом, в спальне диковинным городским “пеньюаром”? Чтоб он, наконец, перестал вспоминать свою тёмную Арджейн, чтоб перестал мечтать о своей аристократической Таурэтариэлль. А ведь раса орков не менее темна, чем дроу, и род её по древности не уступит роду эльфийки! Чтоб он перестал сравнивать её с ними – ведь у него не было ничего с ними, и всё было с ней!
Вот и попёрлась в одиночку. А в лавках расслабилась, размечталась, распредвкушалась… Да и попробуй сохранить трезвость рассудка, видя себя в зеркалах, видя безнадежную зависть продавщиц и их девок.
Вот, выйдя и столкнувшись в переулке с толпой трикктов, не смогла сразу отринуть пьянящее ощущения себя королевой и войти в трезвый боевой настрой.
« – Дорогу! – потребовала она. А надо было сразу кричать во весь интерфейс: – Лекс!!»
Но эти дети псовых начали расшаркиваться, начали… начали оправдываться! Орки! Оправдываться! Делали всё это конечно, настолько неуклюже, что ей смешно стало. А они просто тянули время.
Когда же перестали дурью маяться и резко раздвинулись, ей хватило оставшегося мгновения только, чтоб отчаянно завизжать: напротив неё, в десяти ярдах от неё стоял гоблин с уже подготовленным проклятием. Он в последнем жесте дёрнул своим посохом, и интерфейс пропал, а на неё накатило отчаянно-знакомое чувство опустошения. И тут же от загонщиков полетела ловчая сеть и три, целых три – уважают! – аркана. А следом и второе проклятие от гоблина, от которого она потеряла сознание. Ведь она – дура! – переодеваясь в лавках, примеряя всякие развратные тряпки, наткнувшись несколько раз на недоумённые взгляды тамошних девок, всё-таки сняла оба лексовы костяные кинжалы – и с предплечья, и с голени. Жвалы пауков же это, которые так нелепо – да почти смешно! – выглядели на фоне тех шелков и кружев. Не осталось на ней ничего блокирующего животную магию гоблинов.
Доприукрашивалась.
Когда очнулась, её несли на носилках, руки и ноги связаны. Вокруг возвышался лес, а внутри неё царила пустота – хоть шаром покати! Такая пустота, что головой о камень стучаться хотелось, чтоб проверить: не загремит ли она, как бронзовый колокол.
Ещё и это помогло ей некоторое время не подать вида, что она очнулась. Ничего, пусть потаскают! Может, притомятся хоть немного. А ей достанет времени хоть немного прийти в себя, да и разобраться, что происходит. Глаза она старалась не открывать – так беглые быстрые взгляды туда-сюда. Корттег из дома Патрер шёл рядом с носилками.
И рядом с нею он находился постоянно. Причём, хоть носильщики постоянно менялись – он от этой обязанности – далеко не почётной: таскать на руках бабу! – был освобождён. Потом она заметила и другую странность: прежде чем кому бы то ни было подойти к ней, даже командиру отряда, требовалось его одобрение. Конечно, если прочим, даже чтобы заменить носильщика нужно было прямо спросить: «Я подойду?», то командиру хватало взглянуть на Корттега и тут же получить кивок, но тем не менее…
Что это означало, она примерно представляла: отряд орков, беззащитная женщина… Ну, да “беззащитная”… Она? Бешеная Кеттара?! Того поставили главным её сторожем и последним для неё редутом. Что-то похожее имелось и в их с Лексом отряде: там за княжну Оннатаэллу перед её родичами так же отвечал Стрриг.
Бедный… Да нет, не студиоз – орк. Когда Лекс вырвет её из их лап, тому не позавидуешь. Думать об обратном она себе запрещала и, как могла, своим освободителям помогала. Как могла – на двух привалах уронила по заколке из причёски – чтоб преследователи уверились: идут правильно! И, как могла, замедляла передвижение отряда. В самом начале – притворяясь, что всё ещё без сознания. Хотя трястись кулем в носилках было противно.
Но вскоре мерзкий гоблин, с разрешения Корттега, подошёл к ней, взглянул и что-то проквакал – отряд остановился, носилки довольно жёстко опустили на землю. Ей предложили кончать придуряться, освободили ноги и дальше она пошла большей частью на своих двоих. Поначалу попробовала отказаться… Ну, что из этого вышло, вспоминать повторно не хотелось.
