Андрей Васильев - Время рокировок
— Свен в прошлом был военным, — подал голос пленник. — Его и слушались все. Он нас многому учил.
— Ну да, военным, — я досадливо повертел головой. — И всех положил за просто так.
— Слушай, а если он, ну вот этот, — Фрэн показала на траву, где лежали обноски Брута, — тебе пришелся по душе, то зачем ты его убил?
— Потому что другого варианта не было, — ответила за меня Настя. — Да и не убил его он, а, считай, услугу оказал. Этот Брут — он из совестливых был, потом себя поедом ел бы, что все погибли, а он жив. У нас Ювелир такой же. Уже сколько времени прошло с того времени как он один раз слабину дал, а он все ходит, виноватится, себя простить не может. Ну, и какой от него был бы в этом случае прок?
— Как все в этой жизни непросто, — запечалилась Фрэн и спросила у Насти. — А в чем Ювелир дал слабину?
— Самое время для баек, — толкнула ее в бок Марика. — Потом узнаем. Стас, так мы идем в их лагерь?
— Как тебя зовут? — спросил я у альбиноса.
— Мурабилка, — немедленно ответил тот.
— Как? — одновременно переспросили у него я и еще несколько человек.
— Мурабилка, — послушно повторил пленный. — Вот такое имя. Мне — нравится, такого больше ни у кого нет.
— Надо же, как в одном человеке все сразу сходится, — негромко сказала Марика Насте. — Все в одном флаконе — он и трус, и предатель, и еще относится к той части сильного пола, которая не любит женщин.
— А может, все остальное является производной последнего фактора? — мудрено закрутила фразу Настя.
— Если я не люблю женщин, а люблю мужчин, это еще не значит, что я подлец. Просто я с умом подхожу к выбору стороны, на которую встаю, — обиделся на эти слова девушки Мурабилка. — Ну да, я гей — и что? В наши дни — это норма вещей, между прочим, даже в этом странном мире. Что за стереотипы?
— Молодец, обозначил свою позицию, — остановил я намечавшуюся перепалку. — Лично мне все одно, кто ты есть. Скажи — много народа осталось в лагере?
— Человек сорок, — пожал плечами Мурабилка. — Около того. Женщины, в основном.
— А не в основном? — подогнал его Голд.
— Ну, там еще есть несколько детей, и еще Питер с Вонгом, их Свен оставил в роще, на всякий случай, — охотно сказал ему Мурабилка. — Они молоденькие совсем еще.
Судя по тому, как его язык облизал губы, на кого-то из этих ребят это чудо положило глаз.
— Ну, не знаю, — я помялся. — Брать у них особо нечего, все их основное богатство вон, на земле лежит. И никто его, между прочим, не собирает!
— Милена, — толкнула о чем-то задумавшуюся девушку Фира. — Собирай оружие!
— А чего я? — возмутилась Милена. — Вон, Павлик стоит. Это мужское дело.
— Скажи мне, Мурабилка, — меня от этого имени даже передернуло. Лучше бы каким-нибудь «Ухахахом2547» назвался, честное слово. — Среди этих людей есть маги? Ну, те, кто владеет каким-то даром, полученным здесь. Может, огонь взглядом зажигать человек умеет или время останавливать.
— Есть такие, двое, — Мурабилка заулыбался. — Один талант, мы так это называем, он у Лизаньки. Очаровательная малышка, ей шесть лет всего. Она умеет призывать птиц. Руку вот так вытягивает — и птицы сами слетаются. По-моему, она их даже понимает. А второй талант у Алиции, она из Кракова, полячка, стало быть. Та еще грубиянка.
— Не тяни, — попросил я его. — Что за талант?
— Да ерунда, бестолковый донельзя. Она из воды лед делать умеет. Пальцем к воде прикасается — и на тебе, кусочек льда. Виски тут все равно нет, так что в нем прока?
— А спрашиваешь — идем, не идем? — я протянул пистолет, который так и держал в руках Павлику, у которого на плечах уже висело разнокалиберное вооружение незадачливых рейдеров. — Теперь точно идем.
— Хорошо. — Марика встала рядом со мной. — Чур, я с тобой.
— Куда я без тебя? — ее тон все равно не оставлял шансов на выбор. — Голд, Джебе, Азиз. Наверное, все. Воевать там не надо будет, так что…
— А я? — возмутилась Настя. — А как же я?
— И ты. — Как и в случае с Марикой, спор ни к чему бы не привел. — Ювелир, если всё так близко, как говорит наш новый друг, то через час-полтора мы вернемся, так что грузите дрова на «Василек», чтобы сразу после нашего прихода отчалить. Фира, твои переговорники уже зарядились? Дай нам один. Вон, Голду вручи, и покажи, что к чему, только быстренько. Заодно и испытаем их в действии. На дальность, на устойчивость связи и так далее.
Ну что, этих двоих надо изымать, что тут думать. Причем если насчет Лизаньки пока ничего не ясно, то пани Алиция из славного города Кракова — это готовый товар для И Синя. Лед нам не особо нужен, а вот обменный фонд — очень даже. Надеюсь, они еще не покинули свой лагерь, бродить по местным дебрям мне совершенно не хотелось.
А вообще — это сколько же людей с даром чародейства по лесам разбросано? Мы ведь по факту пальцем в небо ткнули — и вот уже двое, пожалуйста, подходи и бери. Нет, срочно комплектовать отряды — и мелким гребешком все прочесывать. Одних в расход, других — на обмен. Что пулеметы, мы таким макаром себе скоро броненосец заработаем.
Мурабилка сноровисто бежал впереди, лихо перепрыгивая корни деревьев и тараторя на ходу:
— На самом деле мы… То есть — они. Конечно, теперь они. Так вот — они мирные. Нет, пострелять пришлось, тут неподалеку какие-то бандиты было осели, наши с ними в лесу сцепились. Вот тогда в первый раз и получилась война. Их на нашу… То есть — на их удачу мало было, семь человек всего, вот Свен и сказал: «Пока не разрослись — надо давить». И придавил. Оружием вот разжились, патронами. А тут — вы.
Ну да. Еще оружие и патроны пожаловали, бонусные, так сказать. И корабль со всем содержимым до кучи. Сдается мне, этот Свен сам потихоньку на ту же тропку, что и бандиты, вставать начинал. Нет, чтобы просто прийти и поговорить.
А все равно — досадно. Вся эта ситуация маленько смахивает на то, что у нас произошло у второго бункера, только тамошних орлов мне ни капли жалко не было, упырями они в Ковчег пришли, такими же и померли, и это я ещё молчу про их главаря, на всю голову ушибленного. А тут — другое дело, тут потенциально полезные ребята были. И нормальные, без закидонов, в отличие от тех.
Тем временем Голд экспериментировал с переговорным устройством. Первые минут десять хода оно вело себя вполне прилично — мы слышали Фиру, а она — нас. Но чем сильнее мы углублялись в лес, тем менее отчетливым становился ее голос, а вскоре он и вовсе сменился каким-то свистом, хрипом и улюлюканьем.
— Голд, да выключи ты ее! — не выдержала в конце концов Марика. — Холера с тем, что ты нас демаскируешь, но у меня скоро мозги через уши от этого радиоклекота вытекут!
— В общем — пустое дело, — Голд нажал кнопку на корпусе устройства, то подмигнуло нам зеленым глазком и выключилось. — В зоне прямой видимости, например, в степи, километров на пять она, может, и возьмет, а в лесу — сам видел. Точнее — слышал.
— Если бы мы за них заплатили — я бы расстроился, — отмахнулся от него я. — А дареному коню в зубы не смотрят. Пять километров в степи — это не так уж мало. Опять же — в крепости мы всяко им применение найдем. Одну штуку вон, Пасечнику дадим, а то он живет на отшибе, анахоретом, понимаешь. Случись чего — не доорешься до крепости, хоть сигнальные огни жги, если их развести успеешь. Вторую — на причал определим, Одесситу. И так далее.
— Разумно, — одобрил Голд, убирая рацию в наколенный карман штанов. — Эй, Мурабилка, давай, поторопись. Солнце уже встало, нам спешить надо!
И очень правильно он его подогнал, потому как мы обитателей лесного лагеря прихватили, можно сказать, почти в дверях.
С какими-то тюками, с узлами, толпа женщин явно собиралась спуститься в овраг, который имелся на противоположном от нас конце поляны. Что там овраг, сказал нам все тот же Мурабилка, с тем расчетом это место для лагеря в свое время и было выбрано. Он, если что, и от пуль защитит, и выводит прямиком к болоту, по которому Свен с Брутом со слегами походили и вешки где надо поставили, обозначив тем самым дорогу на небольшой островок, подходящий для укрытия в лихую годину.
— Джебе, — скомандовал я, и мой ординарец (именно им я его уже стал воспринимать, это слово вылезло у меня недавно откуда-то из подсознания) дал короткую очередь в воздух.
Женщины застыли на месте, часть из них повернулась в нашу сторону, на их лицах отчетливо читалось: «Чуть-чуть не успели». При этом они сразу сдвинулись плечом к плечу, дружно так.
— Бегите! — послышался юный, почти мальчишеский голос, следом за ним грохнул одиночный выстрел, причем достаточно неплохой — пуля ковырнула кору совсем рядом с тем местом, где стоял Джебе.
— А ну брось винтовку, малахольный! — заорал я. — Всем стоять, никому не бежать и не стрелять! Мы пришли не убивать, а поговорить! Юноша, я вам говорю. Еще один выстрел — и вам не миновать порки, причем я лично буду огуливать вас ремнем по заднице. Я уважаю ваше стремление умереть за своих, но сегодня уже отдало концы довольно большое количество человек, и о смерти некоторых из них я очень сожалею. Давайте не будем продолжать этот скорбный список.
