Андрей Васильев - Время рокировок
— Раз с этим все, то у меня сразу вопрос к… — начал было Голд, но Оружейник его опередил:
— Что это у меня за векселя такие с собой?
— Именно, — очень по-доброму подтвердил Голд. — До смерти интересно!
— Ваши ребрышки, — на стол плюхнулось блюдо с одуряюще пахнущим мясом.
— Амммм, — заплямкал губами Азиз и потянул было блюдо к себе, но ничего у него не получилось — в него вцепились сразу все. Всем захотелось эдакой красотищи.
— Мое, — рыкнул было зимбабвиец, но его никто не слушал, только Фрэн сказала:
— Ты половину колбасок съел, так что все по-честному!
— Н-да, — первым закончил грызть пряно-жирное ребрышко Оружейник, он всегда и везде успевал быть первым. — Итак — векселя. Вексель — это ценная бумага, оформленная по строго установленной форме, удостоверяющая переход одного обязательства…
— Мы знаем, что такое вексель, — вытер куском лепешки жирные губы Голд, а после отправил ее в рот. — При чем тут азиаты?
— Они первые поняли, что разброд и шатание в местной товарообменной системе есть повод упрочить свои позиции, — объяснил Оружейник. — Ну, и подзаработать заодно. Потому и ввели векселя, имеющие хождение по всей территории Нового Вавилона, но принимающиеся к оплате только у них. Вот, смотрите.
Он положил на стол небольшой кусочек достаточно плотной бумаги, на котором было написано:
«Вексель.
Официальное платежное средство для расчетов с Домом „Азиатский блок“.
Обеспечивается казной Дома „Азиатский блок“ в соответствии с номиналом.
Номинал — 10 мер».
Еще на ней была черная печать с очень замысловатым рисунком, видимо удостоверяющая подлинность векселя.
— «10 мер» — чего? — потряс головой я.
— Мер вообще. — Оружейник явно был доволен тем впечатлением, которое на нас произвела эта бумажка. — Хочешь — патронов, хочешь — зерна. Хоть порохом бери. У них специальная таблица есть, в которой просчитаны соотношения любых товаров к мерам и наоборот. На первый взгляд — жутко громоздкая система, но на самом деле очень разумная и гармоничная, в высшей мере. Азиаты, что уж. Они в этом толк понимают.
— А если я куртку захочу получить? — Голд с недоверием потыкал в бумажку пальцем. — Или пистолет?
— Нет проблем, — Оружейник захихикал. — Добавь нужное количество векселей — и забирай. Отдельно тебе рукав от этой куртки никто не даст.
— О как, — Голд тоже тихонько засмеялся. — Ну да, «в соответствии с номиналом». Хитро.
— Появились эти векселя недели полторы назад и за это время приобрели серьезную популярность, — делился с нами Оружейник. — По крайней мере, в большинстве торговых точек их принимают без проблем, мало того — кое-где, как, например, здесь, они заменили остальные платежные средства. Причем азиаты молодцы — пять номиналов сделали. Пять мер, десять, двадцать пять, пятьдесят и сто. Все по уму.
— Рискованное дело. — Я повертел вексель в руках. — Умельцев много, подделок скоро будет полно.
— Сват, это бумага, — веско сказал Оружейник. — Настоящая, только что без водяных знаков. Не пергамент, не листик сушеный, а бумага, тут такой больше ни у кого нет, сколько не ищи. Думаю, они какого-то мага под это дело припахали. Ну, и печать еще, смотри, какая тонкая работа. И техники, которая такую печать скопирует, здесь тоже нет. Впрочем, отчасти ты прав, в самом начале мелькнули какие-то липовые векселя на пергаменте, но очень быстро исчезли из оборота. Полагаю, вместе с теми, кто их изготовил.
— А говорят — всеобщего эквивалента нет, — я положил вексель на стол. — Так вот он, собственной персоной.
— Другие дома это дело демонстративно игнорируют, — хихикнул Лев Антонович. — Как те страусы. По крайней мере — официально и напоказ, даже на Арене как ставки не берут. Хотя не сомневаюсь в том, что втихаря они их уже начали скупать, на всякий случай. И локти владетели грызут, когда их никто не видит, поскольку не дураки и знают, что такое «экспансия». Только вот сделать ничего не могут. Пока.
— Что мы любим в нашем Льве Антоновиче — так это то, что он всё всегда знает, — приобнял Оружейника за плечи Голд.
— А вот за то, что некоторые вещи непосредственно мы от него узнаем не сразу, или вовсе случайно, его никто не любит, — поддержал я своего консильери, точно зная, что именно это он и хотел сказать.
— Именно, — подтвердил Голд, причем уже без всякой улыбки. — Антоныч, с огнем играешь. Наше терпение — оно безразмерно, но все равно имеет предел. Ты долго будешь нам информацию дозированно выдавать?
— Информационный голод — он как настоящий, желудочного происхождения, — сбросил руку Голда со своего плеча Оружейник. — Если слишком много новостей сразу выдать, то они не усвоятся в голове. Непременно что-то важное пропустишь или не поймешь.
— Разумно, — сказала Фрэн, обгрызающая ребрышко и трогательно отставившая мизинчик в сторону. — В этом есть логика.
— Вот, — показал на нее Оружейник. — Устами младенца глаголет истина!
— Мне двадцать два года, — уточнила Фрэн.
— По поступкам и некоторым суждениям — меньше, — уверенно заявил наш финансист. — Во-первых, ты связалась с этими головорезами, вместо того, чтобы спокойно сидеть в крепости, во-вторых, удивляешься тому, что они творят и думают. Как есть — дитя.
— Зато вы — Вергилий, — по-моему, обиделась на Оружейника Фрэн.
— Почему — Вергилий? — опешил тот.
— А вы последовательно ведёте Свата по местным кругам ада, — злорадно сообщила ему девушка и бросила обглоданное ребрышко на блюдо, к остальным костям. — Сначала показали ему Рувима, потом — Хорхе, а сейчас, по идее, будет что-то среднее между первым и вторым. Или наоборот — дно миров.
— Ты ее с собой больше не бери, — попросил меня Оружейник. — Хотя бы в те дни, когда со мной общаешься.
— Чего так? — показушно удивился я. — Никак — угадала эта умница?
И я игриво ткнул Фрэн пальцем в бок. Что приятно — та не стала делано смеяться или преувеличенно возмущаться таким моим поведением. Нет, она просто стукнула меня кулаком в плечо.
— Угадала, не угадала — не в этом дело, — косо глянул на нее Лев Антонович. — Просто я, когда людей не понимаю, то переживать начинаю, беспокоиться, нервничать даже. А ее я не понимаю. То ребенок, то пророчица какая-то. Тебе что дороже — мои нервы или… Ээээ… соседство с красивой девушкой? Ой-вэй, красивой, да. Я тоже честный человек, когда вижу красоту, то не могу подобное не отметить. Только подружкам своим не говори, что я так сказал, хорошо? Просто за такие слова они меня побьют, а тебя потом из зависти отравят. Эти — могут. Я-то их изучил!
— Фу, как вам не стыдно, — возмутилась Фрэн. — Они не такие!
— Еще что-то будете? — к нам подошел официант.
— Нет-нет, — явно обрадовался смене темы разговора Оружейник. — Что мы вам должны за эту дюжину сосисок и несколько чахлых ребрышек?
— Блюдо колбасок и десять жирных ребер, — официант явно не собирался сдаваться. — И еще вы забыли про пиво, уважаемый.
Вот интересно — пятнадцать мер — это много или мало? Пока вышеупомянутую таблицу соотношений не увидишь — не поймешь.
— Скажи, Лев Антонович, есть что-то такое, что ты мне не сказал про азиатов и их лидера? — спросил я у Оружейника, явно переживавшего тот факт, что столько денег за еду пришлось отдать. — Только честно скажи.
— Успокойся, — отмахнулся он от меня. — Я сам про них знаю так мало, что и рассказывать нечего. Да скоро сам поймешь, что к чему.
Надо заметить, что Фрэн, как минимум частично, оказалась права. Квартал «Азиатского блока» являл собой что-то среднее между земноморцами и мексиканцами. Тут не было шумной толпы, но при этом пристального внимания хозяев этого района города мы не избежали.
— Мы рады приветствовать вас в нашем квартале, — невысокий улыбчивый азиат подошел к нам, как только мы пересекли границы их территории. — Меня зовут Фанг, и я искренне надеюсь на то, что смогу быть вам полезен. Какова цель вашего визита? Продать? Купить? Поменять?
— И ни то, и ни другое, и ни третье, — опередил всех с ответом Оружейник. — Мы к владетелю И Синю пришли. Доложите ему — прибыл владетель Сват с Большой реки, для беседы.
— Хорошо, — поклонился нам азиат и указал на достаточно большое здание слева от нас. — Пожалуйте в обменный дом, гости всегда ожидают тех, к кому они пришли, именно там. Тем, кто впервые попал в наш квартал, я приношу свои глубочайшие извинения за то, что не могу показать вам все красоты нашего нового дома, но наши правила строги. Только те, кто живет здесь, могут ходить по нему беспрепятственно.
И он снова поклонился.
— А тем, кто нарушит это правило, никто не позавидует, — негромко сказал мне Оружейник, когда Фанг, убедившись в том, что мы вошли в дом и закрыли за собой двери, удалился вглубь квартала, видимо к тому самому И Синю. — Не знаю, что с ними делают, но даже распоследние отчаюги, за очень большие деньги сюда не рискуют соваться.
