Между небом и морем (СИ) - Вран Карина

— М-м, как же вкусно! — порадовал неподдельным восхищением хозяюшку музыкант. — Объеденье. Пять звезд этому ресторану.

— Не говори Сорхо, что кто-то готовит лучше, чем он, — доверительно сказала Вероника соседушке, чуть наклонив к нему голову. — Он расстроится.

Ника разделяла восторги Вала. Если бы не кулинарное мастерство подруги, фиг бы она подорвалась под вечер куда-либо. Тем более с «нагрузкой» в виде соседа.

— Ой, как мило вы смотритесь, — Галка свела вместе два кулачка, так, что получилось сердечко. — Вы вместе?

— Да.

— Нет!

Натужный кашель Лешки. Ему или косточка рыбная в горло попала, или простыл.

«Сейчас ему что-то в голову попадет», — художница решительно встала со стула.

— Что ты жене наговорил, Рюк-Хрюк? — Ника начала закатывать рукава свитера. — И чего ты ей НЕ сказал⁈

— Я имел ввиду, что мы играем все вместе… — до Вала, похоже, дошло, что он сморозил в ответ на провокацию Галки. — Не то «вместе»…

— Просто выйди из-за стола и сражайся, как мужчина! — рев из глотки студентки.

Закругленный столовый нож в руках бывшей ученицы Бестий и по эту сторону реальности мог наделать дел. Или разделать. Друга на кусочки. Хотя, если бывший фехтовальщик решит оказать отпор, то еще неясно, кто кого…

— А ну хватит!

На удар полотенцем по кухонной столешнице повернулись все.

— Я что-то не то сказала? — спросила в наступившей тишине Галя.

В ситуации, конечно, разобрались. Заели сладким десертиком (Вал зарулил по пути за эклерами), горечь дружеской подставы (Ника) и неловкости (Вал). Сыграли партию в настольную «Цивилизацию». Хозяйка уделала в игре всех. Лешку не прибили, если не считать целенаправленный разгром его сектора, который Вероника провела ценой запоротого прогресса своего города. За что поплатилась, но не жалела ни капли.

— Ник, я затупил, — признал и осознал вину Лешка, когда пошел провожать гостей. — Как-то даже не подумал Гале сказать…

— Вот и я не подумаю сказать тебе, — сузила глаза Вероника. — Кое-кто важное.

И ушелестела вслед за соседом, тот вышел пораньше, чтобы вызвать лифт. Галка точно еще не уведомила мужа о грядущем пополнении.

«Пусть теперь гадает и нервничает», — с чувством исполненной мести ухмыльнулась Ника.

— Я в какой-то момент подумала, — на обратном пути высказала художница. — Что ты форумных приколов про гарем перечитал.

— Обалдела?

За рулем жестикулировать неудобно, но глаза Вал выпучил до упора.

— Смотри у меня, султанище, — злобно захихикала Ника. — Если вас с Хель потянет на экзотику и разнообразие, вы уж ограничьтесь, пожалуйста, составом из трех жен. Без меня.

— Как вам, девушкам, — музыкант на светофоре решил высказать свое негодование. — Вообще подобное в голову приходит? Трэш какой-то.

— У Хель спроси, — снова зашлась смехом Вероника, а затем принялась напевать что-то древнее, прилипчивое. — «Если б я был султан, я б имел трех жен[1]»…

Сосед вжал педаль газа. Домой спешил, не иначе.

Восхождение в новый день встречало Хэйт яркими красками. Преобладали оттенки зеленого. После хмурой осени с облетевшими деревьями над мокрым асфальтом зелень игрового мира радовала глаз. А еще радовали свойства зелени и то, как она, эта зелень, продвинулась в освоении территории.

…Перед тем, как Ненависть общими усилиями заборола Гултака Кровавого, Хэйт посетила храм Балеона. Говорила с наставником, чьего имени тогда не знала, и с Кинни. Со встречи с этим подростком и началась, по сути, борьба Ненависти против работорговцев.

Тогда, после получения задания от храма (и этот квест впоследствии дал художнице дворянский титул), она шла по аллее. На подступах к храму Ордена, главенствующего в людских землях, зелено и красиво. Умиротворяюще. Неторопливые шаги в тени аналогов кипарисов и кленов помогали сосредоточиться на предстоящей задаче.

До момента, как с ней не заговорил лист акации. Сначала Хэйт даже не поняла, откуда слышит тонкий и заискивающий голос.

— Пойдем со мной. Прошу, иди за мной. Говори со мной.

Листочек на дорожке шевелил краешками и привставал на черешке, чтоб обратить на себя внимание. Если б лист не сменил форму на миниатюрную версию листа папоротника, художница бы переступила через эту говорящую несуразицу. И пошла бы дальше: дел было невпроворот, не до новых и — очевидно — бредовых знакомств.

Но папоротник вызвал четкую ассоциацию: квест на изменение класса, растюшки разные: бонсай пещерный с красными иголками и «радиоактивной» подсветкой, бирюзовые листики древа познания и цветущий папоротник. Первый разговорчивый саженец она сожгла и огребла за это посмертное проклятие.

Два других вынесла наружу, к жрицам Ордена Ашшэа. Позже папоротник, он же древо искушения, ею был принесен к храму Балеона. Где-то между местных деревьев и статуй пристроен. А днем позже изваяние Грегора Мракоборца заговорило… После чего случилось много интересного. Древо искушения, принявшее вид «совершенно обычного» куста бузины, развернулось по полной в своих каверзах.

Правда, после задачи с добавлением сока в питье или еду служителей ордена (успешно выполненной старательными игроками), «Грегор» замолк. Куст бузины куда-то делся. А Хэйт после ознакомления с последствиями легкого дельца изрекла: «Посадила, блин, кустик». Следующей умной мыслью было: «Надо валить». И никаких паломничеств к местам былой славы (и растительных шкод) она впоследствии не совершала.

А тут вон оно что: лист заговорил. Чтобы позвать на разговор. Между: «Ну его нафиг», — и нездоровым любопытством победило всё же второе.

Куст, на сей раз похожий на акацию, после устроенного переполоха влачил жалкое растительное существование. Полуголые ветви и скукоженные листья это подтверждали. А всё потому, что для развития древу искушения надо — искушать.

Усиленный полив и подкормки, впрочем, тоже могут поддержать жизнь в представителе флоры. Но кто б его тут, возле статуи Грегора Мракоборца, поливал и удобрял?

Этот перец… в смысле, папоротник, в моменте сорвал куш, а затем осознал: если еще раз что-то устроит в том же месте, его вычислят. И выжгут с корнем, как когда-то Хэйт отожгла самое ценное древу скорби.

Это непредсказуемое деревце просилось к Хэйт на ПМЖ.

— Приюти хоть на малый срок, — жалобно потряс листвою куст. — Обещаю не вредить там, где поселишь меня.

Глава Ненависти обещала подумать. А позже действительно переселила это недоразумение во внутренний двор кланового дома. С наказом: не отсвечивать перед теми, кто состоит в ее клане. А вот если кто чужой окажется во дворике, пусть растюшка отрывается по полной.

До недавнего времени древо искушения несло службу в качестве растительной сторожевой собаки. И даже пару любопытных игроков, которые по крышам решили пробраться, шугнуло. Позеленело, разрослось. Сообщило Хэйт, что готово дать ростки, если она даст согласие на пристройство флористических «деток».

Глава Ненависти задумалась о войне, безопасности на дорогах и озеленении бесплодных земель вокруг Бэнтпасса. И согласилась. Первый самостоятельный росток древо искушения оставило во дворе резиденции клана. На бывшем своем месте. А само перекорчевалось на границу манора хозяйки.

Да, именно хозяйки: в том прискорбном состоянии растение готово было на многое ради безопасности. Даже на полную форму личной присяги.

Древо искушения, нынче — дерево Цербера — за обещанный полив водицей из источника мудрости готово было не только границу охранять. Но и раскидать семена вдоль дороги. Ведь этим людям не трудно отнести несколько семян и поливать их раз в сутки?

Для своих древо было безопасно, и для местных тоже. А любым игрокам не из клана Ненависть (а теперь еще и Цю Фэн добавился в исключения) под сенью этого безобидного деревца с удлиненными листьями и белыми цветочками лучше было не стоять. Цветы так сладко пахли, так влекли…

Отворить рану на побеге, чтобы токсичный сок попал на чужака — дело секундное для древа искушения.