Астарта. Предназначение. Книга 3 (СИ) - Белышева Ольга
«Ясный / Дракон Земли / Маг-Громовержец / Алхимик / уровень 201»
С этими словами Ясный быстрым шагом направился к воротам, посмотрел на меня, а затем, обернувшись драконом, взмыл в небо и вскоре исчез среди облаков.
— Я, пожалуй, останусь тут и дождусь, когда все очнутся. Поговорю с ними, — задумчиво произнес Петрович. — Потом надо будет перетащить этого толстяка Анатолия в кладовую и запереть.
Мы согласились с его предложением. Когда добрались до гостиницы, то у входа нас встретили Клавдия с детьми и Геннадий. Наша няня сидела на ступеньках, утирая слезы, а дети суетились вокруг нее, стараясь ее успокоить.
Подойдя ближе, я осторожно спросила:
— Что случилось?
— Мама, мама вернулась! — вдруг закричал Дима и бросился ко мне в объятия. Мотя и Вера, с покрасневшими от слез глазами, тут же присоединились к нему, крепко обнимая меня.
Клавдия подняла на нас взгляд, полный отчаяния и радости одновременно, и, всхлипывая, произнесла:
— Богдаша, — обратилась она к нему, — иди ко мне, мне нужно мужское плечо.
Богдан медленно подошел к ней и, присев рядом, обнял ее за плечи, шепнув что-то успокаивающее.
Сцена была полна эмоций, и на мгновение я почувствовала, как напряжение последних часов немного отступило, уступая место теплу семьи.
Когда все наконец успокоились, Клавдия начала говорить тихим, извиняющимся тоном:
— Это было как во сне. Я думала о вас, обо всех, все время. Потом мне казалось, что это все бред, и я, наверное, неправа. Но почему я так думала? Я запуталась. Тебя рядом нет, значит, я права? Или ты ушла, потому что я тебя выгнала, чтобы защитить детей? Голова шла кругом.
Мы с Богданом переглянулись, понимая, что нужно рассказать Клавдии все, со всеми подробностями, чтобы она смогла успокоиться и осознать, что не виновата, а была под влиянием страхов и сущности. Однако наш рассказ только сильнее ее запутал. Видимо, нужно было время, чтобы она полностью восстановилась.
— Я думала, что схожу с ума, раз так думаю о тебе! Проснувшись, мы не чувствовали никакого облегчения. Было непонимание — за что ты так с нами поступила. Нам нужны были ответы, поэтому мы пошли на конюшню. Когда я увидела Геннадия, поняла, что здесь что-то не так. Ты бы никогда не оставила его одного. Но тогда почему я считала, что ты хотела убить нас? Ничего не сходилось. Выводы не соответствовали происходящему. Значит, это было помутнение. И тогда я начала паниковать. И тут вы идете. Ох, у меня сердце сейчас выпрыгнет из груди.
— Ну все позади, теперь ты обо всем знаешь и постепенно придешь в норму, — успокаивала я Клавдию, обняв ее за плечи.
Дети, кстати, восстановились гораздо быстрее. Дима рассказал, что осознавал, что его мысли не были его собственными. Гермес, регулярно очищал его от сущностей и давал советы. У Веры была похожая ситуация: ее поддерживала ее тотемное животное, Валя-лисица. Она, как и Гермес, проделала огромную работу.
Вера, благодаря своим способностям, видела меня в светло-голубом свете, который символизировал для нее надежность и доверие. Когда ее мысли не совпали с ее ощущениями, она сразу поняла, что это было вмешательство извне. Валя-лисица тоже почувствовала чужое присутствие. Лисица не была под влиянием сущности или купола, но ей было трудно понять, что происходит на самом деле, поэтому они решили молчать и просто наблюдать, ожидая развязки.
А Мотя, как только почувствовал, что страхи ушли, был так счастлив, что всю дорогу до дома губернатора сидел у меня на руках, крепко обнимая за шею. Его улыбка и тепло наполняли меня уверенностью, что мы справимся со всеми трудностями, какие бы ни ждали нас впереди.
Теперь мне стало понятно, почему в этом городе преобладала раса людей. Другие расы могли обладать особыми способностями, которые позволили бы им разобраться в ситуации и сопротивляться магии. Люди же не имели врожденной магической силы, а значит, с ними было легче справиться. Именно поэтому первой задачей шаманов было собрать в этом городе одну расу — человеческую, а остальных объявить врагами.
Когда мы вернулись в дом, дети, полные энергии, сразу же отправились его исследовать. Богдан, уловив аппетитные запахи, побежал на кухню, а мы с Мотей и Клавдией присели за стол. Там уже сидели Яков и Есаул, увлеченно беседуя.
— Слишком часто мы зацикливаемся на сравнении с другими, — продолжал Яков, обращаясь к Есаулу, — забывая, что наше собственное превосходство не зависит от качеств других. Все дело в том, как мы используем свои способности и таланты для достижения собственных целей и счастья. Здесь и сейчас мы имеем полный контроль над своей жизнью. Независимо от того, что произойдет в будущем, у нас есть только сегодняшний день. Ваши действия и решения будут формировать ваше будущее. Не позволяйте никому или ничему ограничивать вас. Только вы определяете свою судьбу!
В этот момент в комнату вошел Петрович. Увидев свою дочь, он широко улыбнулся, крепко обнял ее и нежно потрепал за щечки. Затем, присев рядом с нами, он присоединился к беседе, словно давно был ее частью.
Через некоторое время стол был накрыт, и мы начали трапезу. Атмосфера за столом была теплой и уютной, но Мотя, сидя рядом со мной, выглядел немного отстраненным. Он удивленно смотрел на тарелку, поставленную перед ним, словно ожидал увидеть что-то совершенно другое.
— Что-то не так, Мотя? — спросила я, пытаясь понять, что могло его так удивить.
Он поднял на меня взгляд и, немного смущенно улыбнувшись, произнес:
— Нет-нет, все хорошо.
Я внимательно посмотрела на него и поняла, что он, как и многие из нас, все еще восстанавливался от недавних событий.
— Все в порядке, Мотя, — мягко сказала я, проведя ладонью по его рожкам. — Это обычная еда, но приготовленная с любовью. Ешь, маленький герой, ты заслужил это.
— Зайчонок, кушай, теперь ты всегда будешь сыт, — успокаивал его Есаул, нежно улыбаясь.
Мотя с подозрением посмотрел на него, затем бросил взгляд на еду. В его глазах читались сомнение и отчаяние. Но спустя мгновение он не удержался: жадно схватил кусок курицы, потом ломтик колбасы и еще что-то, словно боясь, что это все исчезнет, если он замешкается. Он ел быстро, буквально заглатывая пищу, как будто воровал ее.
— Не торопись, еды много, — голос Есаула дрогнул, а в глазах блеснули слезы. Он отвернулся от Моти, чтобы скрыть свои эмоции, и, глядя на меня, начал говорить:
— Нам запрещали есть приготовленную пищу. Мы довольствовались лишь тем, что находили на помойке или воровали.
— Извращенцы, — фыркнул Богдан, тщательно пережевывая мясо и смачно облизывая пальцы.
Есаул продолжил, словно не услышав комментария:
— Когда умер отец Моти, ему остался корабль, которым мог управлять только он. Этот корабль был уникальным: он откликался только на его кровь. Поэтому его не отобрали, а использовали как транспорт для перевозки людей, грузов и... рабов.
Я заметила, как Мотя на мгновение замер, услышав это слово, но продолжил есть, словно пытался заглушить воспоминания.
— На первый взгляд казалось, что есть путь к свободе — просто сделай шаг и уйди. Но мы привыкли к такой жизни, к унижению. Мы не осмеливались ослушаться. Теперь я понимаю, почему. Это была не только наша слабость, но и темная магия, которая держала нас в страхе.
Есаул замолчал на мгновение, словно обдумывая свои слова, а затем продолжил:
— Но тут что-то другое. Мотя даже вдали от дома продолжал выполнять свою работу без вопросов, пока не встретил вас. Как он, родившийся рабом, смог освободиться от этих оков, я до сих пор не понимаю. Возможно, дело в его внутренней силе. Или... — тут Есаул взглянул на Мотю, а затем на меня, — или он почувствовал родную кровь, благодать. Его отец говорил, что рядом с родной кровью он обретет свободу.
