Андрей Васильев - Время рокировок
— Насчет него ничего не думал пока? — поинтересовался у него я, пропустив его последние слова мимо ушей. Мне лишние знания никогда не мешали, просто сейчас не время и не место. Но Антонычу я задание по этому поводу дам. — Насчет моря? В практическом смысле?
— А нечего пока тут думать. — Рувим взъерошил бородку. — Серьезных кораблей у меня нет, рыба и креветки в промышленных масштабах никому не нужны, а как его еще использовать, я пока не знаю.
— Слушай, вот ты говоришь — «серьезных кораблей», — тема была мне крайне интересна. — Что ты имеешь в виду?
— Сейнеры, «плавучие холодильники», лайнеры и так далее, — пояснил Рувим. — Да вообще — любые крупнотоннажные суда. Все, что пока попадалось в руки и на глаза людям — это небольшие кораблики, непригодные для серьезных дел.
— Не скажи, — покачал головой я. — У меня на берегу ржавый «монитор» стоит. Ну да, плавать на нем нельзя, но такая махина — ого-го!
— Ключевые слова — «плавать нельзя», — усмехнулся Рувим. — На берегу моря мои парни пассажирский теплоход нашли, размером с небольшую гору. Всей пользы с него — куча разнообразного хлама из кают, который они потом еще неделю сюда перевозили. Продукты, горючка, одежда и много чего другого. А сам корабль — куча ржавого металла. Я тебе говорю о том, что можно хоть как-то использовать. Самый крупный образчик судоходства из тех, что на ходу — гидрографический катер, он принадлежит твоим соотечественникам, «Братству», они его в какой-то притоке нашли. Как ни пытался я с ними сторговаться — не хотят славяне его ни продавать, ни сменять на что-то. А мне бы он не помешал, хорошая штука. Ну да, тихоходен, но зато грузоподъемность хорошая. Оборудование только снял бы, толку от него никакого.
— Что за оборудование? — заинтересовался я.
— Гидрографическое, — пояснил Рувим, как-то очень по свойски постучав мне по лбу. — По нему и догадались, что за специализация у этого кораблика была.
Когда мы уже собирались уходить, к Рувиму подошел Цветан и передал ему нечто, завернутое в кусок материи, а также маленький мешочек. Ну, не совсем маленький, скорее — небольшой.
— Очень кстати, — обрадовался владетель. — Друже Голд, прими от меня этот подарок. Нечасто увидишь в этом мире, как люди искренне радуются чему-то, как-то туго здесь с радостью пока.
— Да ладно! — Голд даже подпрыгнул на месте, принял из рук Рувима сверток и принюхался. — Кофе?
— Зерна, — с достоинством подтвердил Рувим. — Смелешь сам, на месте. Так и для транспортировки удобнее, да и безопаснее — водой ведь пойдете. Молотый подмокнет — и все, а зернам все едино. Подсушил — и мели.
— Вот спасибо, — консильери потряс руку владетеля. — Меня так давно никто не баловал, причем не только в этом мире.
— Да ладно, — притворно засмущался Рувим. — Опять же повод приехать будет, как этот запас закончится.
Когда все вышли из кабинета, владетель задержал меня и прикрыл дверь.
— А это тебе. — Рувим развязал мешочек и достал из него перстень-печатку. — Он сделан на заказ, для тебя, и другого такого нет. Да-да, я знал, что мы договоримся, потому и дал команду его отлить.
— Ну ты и хитрюга! — только и сказал я, рассматривая перстень.
Был он серебряный, в меру массивный и с причудливым узором на печатке — виноградная плеть с гроздьями ягод, свитая в круг, а в центре два буквы, написанные готическим шрифтом — «Sv».
Да, подготовился Рувим, ничего не скажешь. Все продумал.
— Не говори про него никому, не стоит. И не носи на руке, не надо, — попросил меня владетель и тряхнул мешочком. — Здесь внутри еще сургуч и несколько пергаментных листков, не нашли мы пока бумаги. Если надо будет передать что-то конфиденциальное — напишешь, расплавишь сургуч, запечатаешь перстнем, как в старинном кино, и пришлешь ко мне с гонцом. Да, тут еще лежит один такой же пропуск, как тот, по которому вы в город попали, специально для этих случаев.
Все предусмотрел. Вообще — все. А с виду — простак простаком.
— И вот, гляди, — Рувим сунул мне под нос свою правую руку, точнее — перстень, украшавший его безымянный палец. Был он похож на тот, что сделали для меня, только в центре красовались буквы «WR». — Если от меня привезут письмо, то оно будет опечатано так же, сургучом, печать должна быть не повреждена и содержать вот этот рисунок. Понял? Запомни рисунок как следует, вон смотри — те три веточки смотрят не вверх, а вниз. И сургуч изучай досконально, если от меня письмо будет.
— Как в дикие времена живем, — вздохнул я. — Вроде бы пустяк — беспроводная связь. Да хоть бы и проводная, черт с ним! А так — письма пишем друг другу, сургучом запечатываем.
— А может, оно и к лучшему, — заметил Рувим. — Связь, ее как не шифруй, все равно прослушать можно, умельцы найдутся. А так — никакой утечки информации. Держи.
Он положил перстень в мешочек, сунул его мне, обнял на прощание и вытолкал из кабинета.
— Что скажешь? — спросил у меня Оружейник, когда мы покинули резиденцию Владетеля и вышли из его квартала на центральный проспект, порядком обезлюдевший по причине наступившей темноты.
— Что скажу? — задумался я. — В первую очередь то, что ты, Лев Антонович, большая умница. Второе — что-то я не слишком верю в тот факт, что Рувим, несмотря на то, что он славный малый, отдал нам свой лучший корабль.
— Лучше с посредственным корабликом, чем без какого-либо вообще, — заступился за Рувима Голд и погладил оттопыренный карман, в котором лежали зерна кофе. — Тем более что его планы совпадают с нашими, мы бы все равно берега реки чистить начали не сегодня-завтра.
— Это да, — согласился с ним я. — Плюс нам перепали дополнительные стволы.
— Поверьте мне, мы ему их стократно отработаем, — заметил Оружейник. — Люди не меняются, а я Рувима знаю, и папу его, Ицхака знал тоже. Ох, он нам голову еще с той же картой поморочит.
— Не поморочит, — отмахнулся я. — У нас специалист по этому делу есть, геодезист, мы его запряжем карту делать. Зря я за него платил, что ли?
— При чем тут геодезист? — удивился Оружейник. — По картам — это картограф или топограф, геодезия — другая наука.
— Пускай перепрофилируется, — не согласился с ним я. — Что то, что другое, что третье — все практически из одной отрасли. Если надо — пусть себе подручного берет, две головы лучше, чем одна. А я, когда с Салехом в следующий раз встречаться буду, попрошу его подыскать нам картографа, у него проходимость народа большая, может и подвернется кто.
— Грамотеи, — хмыкнул Голд. — Умники. Знатоки. Хоть картография и топография — не одно и тоже, но это разделы одной науки, геодезии. При этом любой геодезист до получения диплома чем только не занимается. Я слышал, что они даже до сих пор с рейками и нивелирами бегают, несмотря на то, что технологии позволяют этого и не делать. Традиции. Так что если наш геодезист был не двоечник, то разберется с тем, что ему поручат. Инструментов, правда, у нас нет, но чего-нибудь придумаем.
Тем временем в съемном доме нарастала напряженность — солнце уже село, а нас все не было, и женская половина отряда начала волноваться. Особенно усердствовала Фира, в силу своей неуемной энергии, она же первая и накинулась на меня, когда мы появились в дверях.
— Негодяй! — и ее маленькие кулачки забарабанили по моей груди. — Мы думали, что вас уже убили. Кто так поступает?
— О как, — я даже удивился такой странной постановке вопроса. — А почему нас должны были убить? С чего такие выводы?
— Никто не понимает, — подошел ко мне Одессит. — Она сначала бормотала нечто вроде: «Что-то с ними случилось», потом топотала ножками, бегая по комнате, и таки подняла всем нервы. Как по мне — ей надо брать ванны, для успокоения.
— Дурак. — Фира оттолкнула Одессита в сторону и убежала на второй этаж.
— Если бы здесь можно было беременеть, я бы таки сказал, что она на сносях, — посмотрел ей вслед тот. — Такие перепады настроения, что просто боже мой. Но это ладно. Сват, вот скажи мне — мы с тобой друзья? Ну, если оставить в стороне кое-какие мои грешки и ошибки. Но — друзья?
— Что надумал? — насторожился я. Мне очень не понравилось это вступление.
Ювелир, а следом и остальные бойцы заухмылялись и зашушукались. Это меня насторожило.
— Да как тебе сказать, — замялся Одессит. — Ты понимаешь, есть тут на рынке одна вещь, я ее случайно приметил, когда ходил менять караул на плоту. Это такая штука, что я за нее и душу бы продал, если бы кто захотел ее купить. Это просто кусочек моего родного города…
— Не морочь мне голову, — рявкнул я. — Ты сейчас о чем?
— Да тельняшку там продают, — лениво сообщила Марика, потягиваясь. — Он ее как увидел, так чуть на колени перед этим прилавком не упал. А торговец ее только на «сводики» меняет. В защиту Жоры — он решил дождаться тебя, ты же запретил торговлю ими без твоего ведома.
